Commander Salamander. Пафос, романтика, цинизм
те же, там же, черновики, кусочки диалогов.- Я бы на тебе женился.
- Тебе не нравится твоя жена?
- Нет-нет! - торопливо возразил Кунц. - Это... знаешь, это хочется быть хорошим, настоящим мужчиной, спасти.
- Не знаешь другого способа спасти даму, кроме как жениться на ней?
- Мда... получается, так, - улыбнулся Кунц. - Не знаю.
- Будем считать, что это ты так проявил вежливость. И заботу обо мне. Хотя вряд ли я нуждаюсь в твоей заботе.
- Но ты же пришла? Пришла ко мне, да.
- С этим не поспоришь. Но я не знаю, как меня спасти и надо ли меня спасать. Может быть, единственным спасением для меня было бы вообще не существовать. Это было бы хорошим, качественным спасением. Профилактическим. Превентивным! Но ты меня не уничтожишь. Ни сейчас, ни задолго до того...
- Да, это вряд ли.
- Я знаю.
- Но зачем-то ты же пришла?
- Поговорить. Так хочется поговорить. Это одиночество.... Я никогда ничего другого и не знала. Конечно. Не с чем сравнивать. Но я так долго брожу среди вас, наблюдаю, наполняюсь вашими чувствами... Меня тянет к вам. Иначе и быть не может. Меня нет вне ваших представлений обо мне... а ведь они несправедливы. Не правда ли странно?
- Ну да. Понимаю. Мы создали тебя своим представлением о тебе, и в то же время это представление неверное. Ты - не такая, как мы думаем о тебе, хотя вне наших мыслей тебя и нет вовсе. Ты не такая, какой мы тебя придумали. Черт, голова кругом. Звучит нелепо.
- А если... - она вдруг оказалась рядом с ним, нависла, раскинув руки, и тень от нее, распластавшись по потолку, охватила всю комнату. - А если такая?
Пальцы Кунца, оступаясь, метались по клавишам, в то время как расширившиеся глаза не могли вырваться из древней бездны ее темного взгляда.
- Мое прикосновение смерть. Мое дыхание - смерть. Мое присутствие - смерть.
Тяжелый камень застрял в груди, мешал вдохнуть. Кунц с трудом втянул воздух - и выдохнул:
- Не твое. Малюсеньких паразитов почвенных простейших - но не твое. Трагическое совпадение накопившихся мутаций в человеческой популяции и геологических изменений в среде обитания малюток. Ты здесь ни при чем. Гугль нам в помощь.
- Но не во спасение.
- Не спасет, - согласился Кунц. - Да я мог бы прямо сейчас умереть от чистого ужаса. Сам не знаю, почему я этого не сделал.
- А хочешь?
- Ну, хотел бы. Но не хочу.
- Почему?
- Устал я, слушай, - поморщился Кунц. - От тебя. Вот ты здесь - и очень хочется не существовать. Слишком страшно, чрезмерно. Я как-то не приспособлен для переживания такого страха. Чересчур. И у меня теперь голова болит.
Она хмыкнула - Кунц не стал записывать это насмешливое, удовлетворенное хмыканье, - и, пренебрежительно пожав плечами, лениво вернулась в кресло. Казалось, разговор ей наскучил, Кунц ей наскучил. Всё ее утомило. Глаза стали равнодушными - и от этого, кстати, стало еще страшнее. Но у Кунца кончились запасы страха.
Довольно долго она сидела неподвижно, опустив подбородок на грудь.
- Ты смелый, - наконец нехотя признала она.
- Ты не оставила мне выбора, - отмахнулся он. - Раз уж не получилось умереть от страха, больше ничего не остается, кроме как сидеть здесь и разговаривать с тобой.
- Сидишь. Говоришь. А мог бы и прогнать.
- Как-то в голову не пришло.
- Страх?
- Страх.
- Ну что, что я тебе сделаю, я-то?!
Она вскочила с кресла, прошелестела юбкой по полу, опустилась на корточки у его ног, обняла колени.
- Я знаю. Если бы я умела бояться, я сама боялась бы себя. Такой вот страшной вы меня придумали.
- Так вот сильно нас напугали эти крошечные зверюшки.
- Да. Да.
- Я не могу отделить тебя от... вот, смотри! - он развернул ноут к ней.
На картине была узная улочка средневекового города, заваленная трупами, и простоволосая девица в белой сорочке, верхом на черной крылатой твари вроде мелкого дракона и самозабвенно, с азартом и увлечением размахивающая косой.
- Это не я, - глухо произнесла она. - Даже не похожа.
- Но это ты.
- Да, это я.
- Я не представляю, что можно с этим сделать.
- Ничего, - согласилась она.
- И ты это знаешь.
- Я знаю.
- И знала, еще когда пришла.
- Да, я знала.
- Ну и зачем?
- Я же сказала. Поговорить. Я пришла поговорить. Просто поговорить. Я не то чудовище, которое вы рисуете век за веком. Я вообще ничто! Но за столько лет и веков, через столько вашей боли, гнева, страха - я почти живая. И мне одиноко. Никто и ничто во всем мире не знает обо мне о моем существовании, никто не замечает меня. Меня ни для кого нет, кроме вас. И у меня никого нет, кроме вас, а вы меня ненавидите. Боитесь и ненавидите. Меня, ваше собственное порождение... ваше дитя.
- Но ты даже древнее нас.
- Я не могу быть древнее вас! Только вы вообразили меня существом, а прежде вас были только маленькие невидимые зверюшки... Ладно, неважно. Пойду я, пожалуй.
- Ты уверена?
- Толку вот никакого. И не надо обо мне заботиться. И не разговаривай со мной, как с человеком в беде. Я не человек. Даже пупка у меня нет.
- Ну... заходи, если что, - Кунц был готов откусить себе язык.
- Ты же не хочешь этого! Но я зайду. Мне, видишь ли, больше не к кому.
***
Еще бы тебе не было страшно! Весь ужас человечества за тысячи и тысячи лет. Помнишь молитву царя?
- Шумерского?
- Да.
- Что люди скоро кончатся и некому будет приносить жертвы богам?
- Да.
- Ну, помню.
- Тысячи и тысячи лет ужаса. Обреченности. И с тех пор мало что изменилось.
- Ну да.
- Есть из чего сотворить такую... страшную. И весь этот ужас сейчас здесь, тебе одному. Тяжело.
- Тяжело, - кивнул Кунц.
Она пожала плечами.
- Да ничего, ладно, - ответил он. - Я справлюсь. Если еще не сошел с ума на самом деле.
- Да вроде нет.
- Ну, я надеюсь.
- Тебе не нравится твоя жена?
- Нет-нет! - торопливо возразил Кунц. - Это... знаешь, это хочется быть хорошим, настоящим мужчиной, спасти.
- Не знаешь другого способа спасти даму, кроме как жениться на ней?
- Мда... получается, так, - улыбнулся Кунц. - Не знаю.
- Будем считать, что это ты так проявил вежливость. И заботу обо мне. Хотя вряд ли я нуждаюсь в твоей заботе.
- Но ты же пришла? Пришла ко мне, да.
- С этим не поспоришь. Но я не знаю, как меня спасти и надо ли меня спасать. Может быть, единственным спасением для меня было бы вообще не существовать. Это было бы хорошим, качественным спасением. Профилактическим. Превентивным! Но ты меня не уничтожишь. Ни сейчас, ни задолго до того...
- Да, это вряд ли.
- Я знаю.
- Но зачем-то ты же пришла?
- Поговорить. Так хочется поговорить. Это одиночество.... Я никогда ничего другого и не знала. Конечно. Не с чем сравнивать. Но я так долго брожу среди вас, наблюдаю, наполняюсь вашими чувствами... Меня тянет к вам. Иначе и быть не может. Меня нет вне ваших представлений обо мне... а ведь они несправедливы. Не правда ли странно?
- Ну да. Понимаю. Мы создали тебя своим представлением о тебе, и в то же время это представление неверное. Ты - не такая, как мы думаем о тебе, хотя вне наших мыслей тебя и нет вовсе. Ты не такая, какой мы тебя придумали. Черт, голова кругом. Звучит нелепо.
- А если... - она вдруг оказалась рядом с ним, нависла, раскинув руки, и тень от нее, распластавшись по потолку, охватила всю комнату. - А если такая?
Пальцы Кунца, оступаясь, метались по клавишам, в то время как расширившиеся глаза не могли вырваться из древней бездны ее темного взгляда.
- Мое прикосновение смерть. Мое дыхание - смерть. Мое присутствие - смерть.
Тяжелый камень застрял в груди, мешал вдохнуть. Кунц с трудом втянул воздух - и выдохнул:
- Не твое. Малюсеньких паразитов почвенных простейших - но не твое. Трагическое совпадение накопившихся мутаций в человеческой популяции и геологических изменений в среде обитания малюток. Ты здесь ни при чем. Гугль нам в помощь.
- Но не во спасение.
- Не спасет, - согласился Кунц. - Да я мог бы прямо сейчас умереть от чистого ужаса. Сам не знаю, почему я этого не сделал.
- А хочешь?
- Ну, хотел бы. Но не хочу.
- Почему?
- Устал я, слушай, - поморщился Кунц. - От тебя. Вот ты здесь - и очень хочется не существовать. Слишком страшно, чрезмерно. Я как-то не приспособлен для переживания такого страха. Чересчур. И у меня теперь голова болит.
Она хмыкнула - Кунц не стал записывать это насмешливое, удовлетворенное хмыканье, - и, пренебрежительно пожав плечами, лениво вернулась в кресло. Казалось, разговор ей наскучил, Кунц ей наскучил. Всё ее утомило. Глаза стали равнодушными - и от этого, кстати, стало еще страшнее. Но у Кунца кончились запасы страха.
Довольно долго она сидела неподвижно, опустив подбородок на грудь.
- Ты смелый, - наконец нехотя признала она.
- Ты не оставила мне выбора, - отмахнулся он. - Раз уж не получилось умереть от страха, больше ничего не остается, кроме как сидеть здесь и разговаривать с тобой.
- Сидишь. Говоришь. А мог бы и прогнать.
- Как-то в голову не пришло.
- Страх?
- Страх.
- Ну что, что я тебе сделаю, я-то?!
Она вскочила с кресла, прошелестела юбкой по полу, опустилась на корточки у его ног, обняла колени.
- Я знаю. Если бы я умела бояться, я сама боялась бы себя. Такой вот страшной вы меня придумали.
- Так вот сильно нас напугали эти крошечные зверюшки.
- Да. Да.
- Я не могу отделить тебя от... вот, смотри! - он развернул ноут к ней.
На картине была узная улочка средневекового города, заваленная трупами, и простоволосая девица в белой сорочке, верхом на черной крылатой твари вроде мелкого дракона и самозабвенно, с азартом и увлечением размахивающая косой.
- Это не я, - глухо произнесла она. - Даже не похожа.
- Но это ты.
- Да, это я.
- Я не представляю, что можно с этим сделать.
- Ничего, - согласилась она.
- И ты это знаешь.
- Я знаю.
- И знала, еще когда пришла.
- Да, я знала.
- Ну и зачем?
- Я же сказала. Поговорить. Я пришла поговорить. Просто поговорить. Я не то чудовище, которое вы рисуете век за веком. Я вообще ничто! Но за столько лет и веков, через столько вашей боли, гнева, страха - я почти живая. И мне одиноко. Никто и ничто во всем мире не знает обо мне о моем существовании, никто не замечает меня. Меня ни для кого нет, кроме вас. И у меня никого нет, кроме вас, а вы меня ненавидите. Боитесь и ненавидите. Меня, ваше собственное порождение... ваше дитя.
- Но ты даже древнее нас.
- Я не могу быть древнее вас! Только вы вообразили меня существом, а прежде вас были только маленькие невидимые зверюшки... Ладно, неважно. Пойду я, пожалуй.
- Ты уверена?
- Толку вот никакого. И не надо обо мне заботиться. И не разговаривай со мной, как с человеком в беде. Я не человек. Даже пупка у меня нет.
- Ну... заходи, если что, - Кунц был готов откусить себе язык.
- Ты же не хочешь этого! Но я зайду. Мне, видишь ли, больше не к кому.
***
Еще бы тебе не было страшно! Весь ужас человечества за тысячи и тысячи лет. Помнишь молитву царя?
- Шумерского?
- Да.
- Что люди скоро кончатся и некому будет приносить жертвы богам?
- Да.
- Ну, помню.
- Тысячи и тысячи лет ужаса. Обреченности. И с тех пор мало что изменилось.
- Ну да.
- Есть из чего сотворить такую... страшную. И весь этот ужас сейчас здесь, тебе одному. Тяжело.
- Тяжело, - кивнул Кунц.
Она пожала плечами.
- Да ничего, ладно, - ответил он. - Я справлюсь. Если еще не сошел с ума на самом деле.
- Да вроде нет.
- Ну, я надеюсь.
-
-
14.03.2009 в 01:42