Commander Salamander. Пафос, романтика, цинизм
Вот я снова здесь - слегка пришедши в себя после внезапной эммм... концертной деятельности. Жизнь меня к этому не готовила. Я ее тоже. Теперь стоим такие, друг на друга смотрим: ты чего? - а ты чего? - да я ничего. - и я ничего. - продолжим? - ага.
Меня мотает между "ух ты как круто я уже могу по сравнению с тем как когда ничего не мог" и "я никогда не научусь играть действительно круто".
Но есть жирная крепкая серединка, как у буйвола загривок - я просто делаю день за днем что-нибудь еще и что-нибудь еще. Просто потому что мне нравится. И вижу, что это складывается в какие-то уже ощутимые результаты. Маленькие такие. Но прямо кончиками пальцев уже ощущаются немножко.
Я могу сокрушаться о том, что не начал раньше - но мне и не надо было раньше.
Я могу сокрушаться о том, что никогда не буду так хорошо как ... и ... - но я ведь и не собирался, когда начинал, я просто искал аккорды к своим внезапным песням, ну, друзьям там спою как-нибудь, но более всего - чтобы себе, чтобы выдохнуть, потому что так я дышу.
Я могу сколько угодно сокрушаться.
И даже все бросить от отчаяния.
А могу просто делать что нравится, что радует - и вдруг окажется, что оно обрадует еще кого-нибудь, так это двойной прибыток, нечаянныя радости.
Но смешно и умилительно, что я одной ногой танцую про укулеле и что они солнышки, а другой рукой наедине с собой упорно избегаю называть то, на чем я играю, укулеле, я говорю - мой тенор, мои тенора. И не только наедине с собой, вообще при всякой возможности, когда можно избегать - я избегаю. И всячески избегаю учить именно укулельные приемы игры. Кажется, укулеле у меня одна - сопрано Багетта. И я ею любуюсь.
А тенора у меня - струнные. А сказать прямо: протез гитары.
Ну и ладно, и ничего себе так.
Я тут немножко в теорию музыки влез, мамадарагая, зачем я это сделал. И тренажер ритма - то еще орудие испанской инквизиции. Кстати, об испанском. Испанский бой - один из видов - неплохо так заходит, чем меня радует невероятно.
Продолжим наши экзерсисы, как сказал герой Жана Марэ в одном из фильмов, тех, со шпагами и кружевами на воротниках.
Меня мотает между "ух ты как круто я уже могу по сравнению с тем как когда ничего не мог" и "я никогда не научусь играть действительно круто".
Но есть жирная крепкая серединка, как у буйвола загривок - я просто делаю день за днем что-нибудь еще и что-нибудь еще. Просто потому что мне нравится. И вижу, что это складывается в какие-то уже ощутимые результаты. Маленькие такие. Но прямо кончиками пальцев уже ощущаются немножко.
Я могу сокрушаться о том, что не начал раньше - но мне и не надо было раньше.
Я могу сокрушаться о том, что никогда не буду так хорошо как ... и ... - но я ведь и не собирался, когда начинал, я просто искал аккорды к своим внезапным песням, ну, друзьям там спою как-нибудь, но более всего - чтобы себе, чтобы выдохнуть, потому что так я дышу.
Я могу сколько угодно сокрушаться.
И даже все бросить от отчаяния.
А могу просто делать что нравится, что радует - и вдруг окажется, что оно обрадует еще кого-нибудь, так это двойной прибыток, нечаянныя радости.
Но смешно и умилительно, что я одной ногой танцую про укулеле и что они солнышки, а другой рукой наедине с собой упорно избегаю называть то, на чем я играю, укулеле, я говорю - мой тенор, мои тенора. И не только наедине с собой, вообще при всякой возможности, когда можно избегать - я избегаю. И всячески избегаю учить именно укулельные приемы игры. Кажется, укулеле у меня одна - сопрано Багетта. И я ею любуюсь.
А тенора у меня - струнные. А сказать прямо: протез гитары.
Ну и ладно, и ничего себе так.
Я тут немножко в теорию музыки влез, мамадарагая, зачем я это сделал. И тренажер ритма - то еще орудие испанской инквизиции. Кстати, об испанском. Испанский бой - один из видов - неплохо так заходит, чем меня радует невероятно.
Продолжим наши экзерсисы, как сказал герой Жана Марэ в одном из фильмов, тех, со шпагами и кружевами на воротниках.