Источник части информации - фильм "Эскадроны смерти, французская школа"; другой части - книга Лэнггута "Скрытый террор"; ее сколько-то из общей эрудиции.
Это будет отрывок из текста, который пишет сестра и в котором я принимаю участие в качестве консультанта и в нескольких ограниченных местах соавтора.
Сюда кладу для пояснения своих вчерашних тезисов.
Все началось почти двадцать лет назад, в Индокитае. Лашеруа, французский полковник,
читать дальшезаинтересовался трудами Мао. Это было уже в конце восьмилентей войны, которую французы проигрывали. Внимательно проштудировав теорию революционной войны, полковник понял, в чем причина поражения. Он создал в противовес свою концепцию войны подрывной и придумал методы борьбы с ней. Но было поздно. Из Индокитая пришлось уйти, и это, Катерина, было унизительно. Как писал в те годы один поэт, «вы не верили, что велосипеды и ржавые винтовки могут победить самолеты и бомбы». Французы не готовы были терять другие колонии. Но буквально через полгода – еще даже не была закончена передислокация основных сил из Индокитая, - вспыхнул пожар в Алжире. Тогда настал звездный час полковника Лашеруа. Главный штаб принял его концепцию и немедленно применил ее. Четырехсоттысячный корпус и новая стратегия должны были гарантировать, что вьетнамское поражение не повторится. Главное - любыми средствами лишить повстанцев поддержки населения. Нейтрализовать сочувствующих - переубедить, привлечь на свою сторону, запугать, уничтожить... Уничтожить многих так, чтобы максимально запугать всех. Технически это не очень сложно. Главное - обеспечить реальную основу страху. Кадровые военные, французские офицеры пошли в полицейские. Они научились не только бороться с партизанами в городе, но и очень эффективно допрашивать. Я сказал – допрашивать? Они научились пытать. А также скрывать количество и имена арестованных и выбрасывать трупы в море. Казалось, они добьются успеха, у них все получалось. Справедливости ради я скажу, что зверств хватало с обеих сторон, Катерина. С обеих сторон. А потом пришел реалист де Голль, понимавший, что Алжир не удержать, что мирной эта территория уже не будет. Даже если в войне французы победят. Вся Европа тогда теряла африканские колонии одну за другой, десятками в год, тенденция была очевидна. И в шестьдесят втором, несмотря на военные победы колониальных войск, Алжир получил независимость. За год до того ветераны Вьетнама, а теперь и Алжира, создали Секретную вооруженную организацию, ОАС, и развернули боевые действия уже на территории Франции. Они тоже понимали, к чему все идет, и попытались устранить де Голля, раз не удалось его переубедить. Ты спросишь, почему я рассказываю о Франции и Алжире, когда ты плачешь о Бразилии и этой нашей прекрасной мирной стране? В том-то все и дело. Французская зараза, как сифилис, только наоборот. Оттуда сюда. В конце концов оасовцам пришлось уносить ноги. Куда бежать, они знали по примеру своих немецких предшественников. Почти половина руководства ОАС нашла пристанище в Аргентине. Они и привезли этот особый почерк: «эскадроны смерти», «подрывную войну», скрытый террор, изощренные пытки как стандартный метод ведения допроса, легкий способ избавиться от тел, благо, большинство южноамериканских стран имеет выход к морю. Зараза оказалась… прилипчивой. Большой северный дядюшка оценил преимущества французской системы. Когда там занялись натаскиванием полицейских сил своих маленьких южных соседей, французских специалистов пригласили читать лекции. Иллюстративный материал предоставили прогрессивные кинематографисты, представь себе. Итальянцы сделали фильм о «битве за Алжир», и ветераны нашли его очень реалистичным. Вот ведь как бывает: фильм сняли для разоблачения зверств французских парашютистов, а те много лет использовали его как учебное пособие. Растили на нем следующие поколения специалистов по подрывной войне. Дэна Митрионе вот хотя бы взять, очень способный оказался ученик, талантливый продолжатель. Это его откомандировали в Бразилию учить тамошних полицейских - а когда к власти пришли военные, то и военных. Именно он со своим девизом: «точная боль, в точном месте, в точном количестве» положил конец... бессмысленным потерям возможных источников информации. Потому что темпераментные, но неумелые бразильские военные убивали допрашиваемых раньше, чем успевали задать вопросы. Так что, Ката, то, что ты видела и слышала сегодня – это демонстрация умений его учеников. Возможно, и непосредственных его учеников. Но сам Митирионе уже не в строю. В очередную командировку он поехал в Уругвай. Оттуда его отправили домой в гробу из ценных пород дерева в знак почтения и благодарности от правительства страны. В прошлом году это было. Его захватили террористы, как ты их называешь. Я думаю, тебе будет интересно, что на его теле не было никаких повреждений – кроме раны, полученной при похищении. Его застрелили – в голову. Это очень быстро. С ним разговаривали – пытались получить показания о его… деятельности. Но очень неумело. Эти террористы… оказались слишком застенчивыми, он вертел ими, с его-то опытом, можно было ожидать. За него отказались заплатить выкуп – в основном политическими заключенными, кстати. Так что Дэна Митрионе больше с нами нет. Я плохой католик. Я не могу сказать «упокой, Господи, его душу». Я не хочу, чтобы его душа была спокойна. Те, кого он научил, продолжают работать - в Уругвае, в Доминиканской республике, в Бразилии... И здесь тоже. Теперь уже и здесь. Приехали, чтобы обучать офицеров эффективным методам допроса. Полученным от французов и усовершенствованным в Штатах. По последнему слову науки, Ката. По последнему слову медицины. Французы весьма примитивно использовали электричество. Только для причинения боли, не более того. А эти уже учитывают его… особое воздействие на функции мозга. А еще они исследуют возможности применения наркотиков и нейролептиков, сенсорной депривации… Что угодно годится, если может превратить человека в говорящую капусту, чтобы слой за слоем снимать с него его мужество и стойкость, его любовь, его силу. Чтобы он не сопротивлялся. Чтобы он говорил.