Commander Salamander. Пафос, романтика, цинизм
Этот мальчик не любит спать один в темной комнате, поэтому свет по всему дому и успокоительный сбор номер 2.
И совершенно пофигу уже, что в каждой найденной инструкции по использованию запрещен запуск в лесу (не ближе 20 метров от деревьев). Мощная штука этот сбор номер два.
Кстати да, любовь к светлым стенам и большим окнам хм-хм.
Пока не заснул, буду трепаться тут.
На станции достал мобильник. Он, к счастью, еще не наглухо разрядился, так что я успел отправить смс и увидть кучу пропущенных звонков и смс от организаторов фестиваля Women's Art. Так что прямо с Казанского я порулил на Чистые пруды и в Билингву. Излеса, с рюкзаком, немытый и нечесанный, без текстов... Матроскин добыл мне планшет одного из оргов, Таш обнял так, что я перестал сомневаться, что стоило туда тащиться прям так. Вдвоем они еще мне дорогу рассказывали смсками в дохнущий мобильник. И вот в конце концов, после прекрасных музыкантов, я вышел на сцену в половине одиннадцатого и читал в шуме и гаме. Расстроился и зауныл, но, когда спустился, ко мне подходили живые люди и говорили, что им очень. Так что все-таки не зря.
Опять читал "Человек, которого нет". Я в нем очень сомневаюсь и не читаю сам, а оно, говорят, хорошее.
И совершенно пофигу уже, что в каждой найденной инструкции по использованию запрещен запуск в лесу (не ближе 20 метров от деревьев). Мощная штука этот сбор номер два.
Кстати да, любовь к светлым стенам и большим окнам хм-хм.
Пока не заснул, буду трепаться тут.
На станции достал мобильник. Он, к счастью, еще не наглухо разрядился, так что я успел отправить смс и увидть кучу пропущенных звонков и смс от организаторов фестиваля Women's Art. Так что прямо с Казанского я порулил на Чистые пруды и в Билингву. Излеса, с рюкзаком, немытый и нечесанный, без текстов... Матроскин добыл мне планшет одного из оргов, Таш обнял так, что я перестал сомневаться, что стоило туда тащиться прям так. Вдвоем они еще мне дорогу рассказывали смсками в дохнущий мобильник. И вот в конце концов, после прекрасных музыкантов, я вышел на сцену в половине одиннадцатого и читал в шуме и гаме. Расстроился и зауныл, но, когда спустился, ко мне подходили живые люди и говорили, что им очень. Так что все-таки не зря.
Опять читал "Человек, которого нет". Я в нем очень сомневаюсь и не читаю сам, а оно, говорят, хорошее.