Commander Salamander. Пафос, романтика, цинизм
Черновики. Немножко про "Охотников". НовицииДоброй ночи, и это последняя ночь в вашей жизни, когда вы можете спать с удовольствием - или, скажем, просто спать. Просто спать. Все вы здесь мечтаете стать героями, каждый хочет сражаться и побеждать, собирать трофеи и гордиться успехами. Но вы еще не знаете, от чего отказались. Когда вы отправитесь в спальни сегодня, когда соберетесь ложиться, постарайтесь запомнить этот миг, как удобно сминается подушка под вашей головой, как заботливо укрывает вас одеяло - вот этот миг, когда оно только соприкасается с вашей кожей, первый миг расслабления и готовности к удовольствию покоя.
И забудьте.
В дальнейшем вам будет не до того. Цените каждую минуту вашего последнего человеческого сна. Внимательно смотрите свои последние просто сны.
С завтрашнего утра вы станете для нас просто организмами. Увы, со всем уважением к вашему разуму, к огню вашей души, должен сказать, что ваше тело на все реагирует быстрее, а быстрее всего тело реагирует на неприятные раздражители. Распознавать опасность и реагировать на нее - жизненно важно для организма, и в процессе эволюции ваши организмы приобрели высочайшую скорость реакции, а мы постараемся еще и ускорить ее. Когда вы сможете заснуть голодными, под холодным дождем, на подстилке из гравия или в глинистой канаве - вы будете готовы к обучению. Но для этого вам надо хорошенько устать, а лучше - измучиться. Мы позаботимся об этом.
Завтра.
До выпуска мы не увидимся больше наяву. Когда мы встретимся снова, нам придется знакомиться заново: вы будете уже совсем другими людьми. Сегодня я говорю вам: простите за все страдания, которые будут вам причинены. Благодарить за выучку будете позже. Прощайте и доброй ночи.
*
Сатиновые простыни пахли лавандой, сухая трава в матрасе и подушке шуршала и тихонько похрустывала при малейшем движении, было как дома, было, как в детстве, было так, как никогда больше потом не бывало - и никогда больше уже не будет. Петер заплакал, было темно, было можно. Уютно угнездившись, он слушал, как слезы текут по лицу и впитываются в ткань подушки, и сам не заметил, как погрузился в дремоту по самую макушку, и услышал еще чей-то всхлип, но проснуться уже не хотел...
Тот пункт в анкете. которую Петер заполнял при вступлении в орден, тот пункт про сны, обстоятельства и условия сна в детстве - Петер вспомнил о нем с утра, когда их подняли ни свет ни заря и погнали в пятидневный марш-бросок по раскисшей дороге, сквозь истекающий ливнем лес. Оберегермейстер не шутил и не говорил иносказательно. Сезон дождей начался.
*
Проснулись под крышей, в спальне братства, укутанные в одеяла грубой шерсти, с тугими плоскими подушками под головами. Как и когда их перенесли сюда - не помнил никто. Впрочем, обсудить это толком не удалось: дверь распахнулась и в спальню вошли мастера.
Разбудили, построили в проходе между койками.
Егермейстер Марвин прошелся вдоль строя туда-сюда, вглядываясь в заспанные лица новициев.
- Выспались, организмы? - и требовательно вскинул голову. Нестройное гудение было ему ответом. Петер тоже промычал нечто неопределенное. Что уж там, выспались, правда. Тело ломит, ноги каменные - еле разогнул, так и тянет упасть - и нет, не заснуть, а просто лежать бесконечно, наслаждаясь неподвижностью, сухим теплом, слабостью.
- Вот и отлично. Сейчас... - егермейстер взглянул на часы и удовлетворенно кивнул, - прямо сейчас у нас обед, но сначала - еще один вопрос. Кто из вас запомнил, как было перед самым сном? Вот когда вы падали и засыпали в той канаве - кто-нибудь заметил? Запомнил?
- Я! - раздался голос с левого фланга. Бруно Мелкий с готовностью смотрел на егермейстера.
- Да? - обрадовался Марвин. - И как же там было?
Петер не мог ручаться, помнил ли он, как было на самом краю сна, или его воспоминания заканчивались раньше. Ему показалось, что он соскальзывает по наклонной поверхности, и не может удержаться. Но куда он скользил? Как это передать?
- Там... там было пусто, - сказал Мелкий. И Петер нашел, что это слово очень точно описывает провал, в который он скользил. Совсем согласился, только что не сказал ничего и головой не кивнул, да и смотрел егермейстер в другую сторону. Что он мог заметить?
- Еще кто-нибудь? - предложил строю Марвин. Но больше никто не откликнулся. Кто бровями пошевелил недоуменно, кто плечами пожал.
- Ладно. Новиции Бруно и Петер после обеда отправляются на кухню. Мыть посуду.
Заметил-таки. И наградил нарядом. За что, собственно - этого Петер не понял, но, взглянув в каменное лицо рыжего егермейстера, допытываться не стал.
Соль шутки раскрылась, когда они с Мелким, пригибаясь под дождем, возвращались в дом новициев. Мимо них, скользя по глине и чертыхаясь, пробежали однокашники, горбясь под рюкзаками - не от тяжести, а еще пытаясь укрыться от дождя.
Петер и Бруно Мелкий перешли на новый уровень. С этих пор они встречались со своими - да и друг с другом - только в столовой и в спальне. К каждому был приставлен личный наставник. Петеру достался рыжий Марвин.
*
- Ты запомнил, как скользил, и запомнил, что было, когда ты сорвался с края. Это важно. Теперь тебе предстоит научиться входить в промежуток между краем и пустотой. И входит в любой момент, по собственной воле. Когда-нибудь тебе придется взбежать по лестнице на высокий этаж, прыгнуть в постель, не разуваясь - и заснуть практически еще в полете. Может быть, от того, как быстро ты сумеешь заснуть, будет зависеть жизнь того, кого ты охраняешь. Может быть, это будет жизнь твоего напарника или любого из братьев. Ты должен научиться не просто падать с этого склона, а отталкиваться от него и... Я покажу потом. Сначала научись попадать на этот склон в любой момент, когда я скажу.
- Даже не представляю, как это возможно, - усомнился Петер.
- Очень даже, - щедро улыбнулся Марвин и вскочил на ноги. - А сейчас у нас... - замялся, взглянув на часы. - Обед. А после обеда - марш-бросок.
В этот раз егермейстер не дал ему заснуть просто так, заставил повторять бессмысленный набор звуков, повторять и повторять их, не путаясь, и Петер повторял и повторял, пока скользнул с края в пустоту. И теперь каждый раз, прежде чем заснуть, он должен был внимательно наблюдать за собой, и, едва оказавшись в шаге от крутого склона, повторять Сонное слово Ордена, повторять четко и не путаясь, и никогда не засыпать без него. Ни в постели, ни в канаве, ни на гравийной дороге, ни на глинистой, ни на толстой, обросшей мохом ветке хагении, нигде. В шаге от края Сонное слово должно было звучать. Всегда. Всю его жизнь. И это было только первое отличие от прежней жизни.
И забудьте.
В дальнейшем вам будет не до того. Цените каждую минуту вашего последнего человеческого сна. Внимательно смотрите свои последние просто сны.
С завтрашнего утра вы станете для нас просто организмами. Увы, со всем уважением к вашему разуму, к огню вашей души, должен сказать, что ваше тело на все реагирует быстрее, а быстрее всего тело реагирует на неприятные раздражители. Распознавать опасность и реагировать на нее - жизненно важно для организма, и в процессе эволюции ваши организмы приобрели высочайшую скорость реакции, а мы постараемся еще и ускорить ее. Когда вы сможете заснуть голодными, под холодным дождем, на подстилке из гравия или в глинистой канаве - вы будете готовы к обучению. Но для этого вам надо хорошенько устать, а лучше - измучиться. Мы позаботимся об этом.
Завтра.
До выпуска мы не увидимся больше наяву. Когда мы встретимся снова, нам придется знакомиться заново: вы будете уже совсем другими людьми. Сегодня я говорю вам: простите за все страдания, которые будут вам причинены. Благодарить за выучку будете позже. Прощайте и доброй ночи.
*
Сатиновые простыни пахли лавандой, сухая трава в матрасе и подушке шуршала и тихонько похрустывала при малейшем движении, было как дома, было, как в детстве, было так, как никогда больше потом не бывало - и никогда больше уже не будет. Петер заплакал, было темно, было можно. Уютно угнездившись, он слушал, как слезы текут по лицу и впитываются в ткань подушки, и сам не заметил, как погрузился в дремоту по самую макушку, и услышал еще чей-то всхлип, но проснуться уже не хотел...
Тот пункт в анкете. которую Петер заполнял при вступлении в орден, тот пункт про сны, обстоятельства и условия сна в детстве - Петер вспомнил о нем с утра, когда их подняли ни свет ни заря и погнали в пятидневный марш-бросок по раскисшей дороге, сквозь истекающий ливнем лес. Оберегермейстер не шутил и не говорил иносказательно. Сезон дождей начался.
*
Проснулись под крышей, в спальне братства, укутанные в одеяла грубой шерсти, с тугими плоскими подушками под головами. Как и когда их перенесли сюда - не помнил никто. Впрочем, обсудить это толком не удалось: дверь распахнулась и в спальню вошли мастера.
Разбудили, построили в проходе между койками.
Егермейстер Марвин прошелся вдоль строя туда-сюда, вглядываясь в заспанные лица новициев.
- Выспались, организмы? - и требовательно вскинул голову. Нестройное гудение было ему ответом. Петер тоже промычал нечто неопределенное. Что уж там, выспались, правда. Тело ломит, ноги каменные - еле разогнул, так и тянет упасть - и нет, не заснуть, а просто лежать бесконечно, наслаждаясь неподвижностью, сухим теплом, слабостью.
- Вот и отлично. Сейчас... - егермейстер взглянул на часы и удовлетворенно кивнул, - прямо сейчас у нас обед, но сначала - еще один вопрос. Кто из вас запомнил, как было перед самым сном? Вот когда вы падали и засыпали в той канаве - кто-нибудь заметил? Запомнил?
- Я! - раздался голос с левого фланга. Бруно Мелкий с готовностью смотрел на егермейстера.
- Да? - обрадовался Марвин. - И как же там было?
Петер не мог ручаться, помнил ли он, как было на самом краю сна, или его воспоминания заканчивались раньше. Ему показалось, что он соскальзывает по наклонной поверхности, и не может удержаться. Но куда он скользил? Как это передать?
- Там... там было пусто, - сказал Мелкий. И Петер нашел, что это слово очень точно описывает провал, в который он скользил. Совсем согласился, только что не сказал ничего и головой не кивнул, да и смотрел егермейстер в другую сторону. Что он мог заметить?
- Еще кто-нибудь? - предложил строю Марвин. Но больше никто не откликнулся. Кто бровями пошевелил недоуменно, кто плечами пожал.
- Ладно. Новиции Бруно и Петер после обеда отправляются на кухню. Мыть посуду.
Заметил-таки. И наградил нарядом. За что, собственно - этого Петер не понял, но, взглянув в каменное лицо рыжего егермейстера, допытываться не стал.
Соль шутки раскрылась, когда они с Мелким, пригибаясь под дождем, возвращались в дом новициев. Мимо них, скользя по глине и чертыхаясь, пробежали однокашники, горбясь под рюкзаками - не от тяжести, а еще пытаясь укрыться от дождя.
Петер и Бруно Мелкий перешли на новый уровень. С этих пор они встречались со своими - да и друг с другом - только в столовой и в спальне. К каждому был приставлен личный наставник. Петеру достался рыжий Марвин.
*
- Ты запомнил, как скользил, и запомнил, что было, когда ты сорвался с края. Это важно. Теперь тебе предстоит научиться входить в промежуток между краем и пустотой. И входит в любой момент, по собственной воле. Когда-нибудь тебе придется взбежать по лестнице на высокий этаж, прыгнуть в постель, не разуваясь - и заснуть практически еще в полете. Может быть, от того, как быстро ты сумеешь заснуть, будет зависеть жизнь того, кого ты охраняешь. Может быть, это будет жизнь твоего напарника или любого из братьев. Ты должен научиться не просто падать с этого склона, а отталкиваться от него и... Я покажу потом. Сначала научись попадать на этот склон в любой момент, когда я скажу.
- Даже не представляю, как это возможно, - усомнился Петер.
- Очень даже, - щедро улыбнулся Марвин и вскочил на ноги. - А сейчас у нас... - замялся, взглянув на часы. - Обед. А после обеда - марш-бросок.
В этот раз егермейстер не дал ему заснуть просто так, заставил повторять бессмысленный набор звуков, повторять и повторять их, не путаясь, и Петер повторял и повторял, пока скользнул с края в пустоту. И теперь каждый раз, прежде чем заснуть, он должен был внимательно наблюдать за собой, и, едва оказавшись в шаге от крутого склона, повторять Сонное слово Ордена, повторять четко и не путаясь, и никогда не засыпать без него. Ни в постели, ни в канаве, ни на гравийной дороге, ни на глинистой, ни на толстой, обросшей мохом ветке хагении, нигде. В шаге от края Сонное слово должно было звучать. Всегда. Всю его жизнь. И это было только первое отличие от прежней жизни.
@темы: охота на хосс
-
-
13.06.2011 в 15:25братство ходящих между снами. интересно!
-
-
13.06.2011 в 15:31-
-
13.06.2011 в 15:35-
-
13.06.2011 в 15:46-
-
13.06.2011 в 16:23-
-
13.06.2011 в 17:14-
-
13.06.2011 в 22:57-
-
13.06.2011 в 23:11-
-
14.06.2011 в 09:23-
-
14.06.2011 в 09:34-
-
15.06.2011 в 15:43мне это представляется смесью армии и монашества, и еще технологии, не средневековье, а параллельный мир, америка двухтысячных, с корпорациями и телохранительями-братьями. и только начальная подготовка такая, нарочито приземленная, грубо физическая муштра.