Видимо-невидимо, внезапно(!) отзывНе прошло и 20 лет, да.)
Теперь про «Видимо-невидимо». Собрал таки из разрозненных впечатлений отзыв, возможно, он будет кому-то полезен, хотя частично дублирует уже сказанное. Помимо этого, он написан в стиле хамском и вызывающем, для отзывов на порядочные книги не очень пригодным
(Симон, если я что не так написал, скажи, поправлю или вообще уберу нафиг), содержит ряд фактических неточностей и некоторое количество дурацких домыслов. Теперь, когда я предупредил, можно идти под кат, но учтите, что отзыв туда засунут не просто так.
читать дальшеЕсли меня спросят, на что это похоже, я, пожалуй, не скажу. Ни на что это не похоже. Разве что на сборник «Сказки народов мира» или набор фотооткрыток, таких, знаете, «Лучшие экспонаты Лувра». На хорошие колоды Таро похоже, когда хочется любоваться каждой картинкой. На сборник рассказов. На цикл повестей. На роман не похоже, хотя по всему выходит, что это он и есть. Маскируется, зараза.
И уж тем более это не похоже на «Акамие». Это важно. Если бы знаете о творчестве Аше Гарридо по «Акамие» и считаете, что «Видимо-невидимо» - это нечто вроде, то вы глубоко неправы, потому что книги абсолютно разные, читаются по-разному, ощущаются по-разному… Не могу сказать, что их совсем ничто не объединяет, но судить о «Видимо-невидимо» по «Акамие» - это дохлый номер. Совершенно разные книги. «Акамие» словно в бронзе отлили – тяжёлая вещь, и при этом литая, цельная, однородная, без зазоров. А «Видимо-невидимо» - это такое лоскутное одеяло. Пёстрое, нарядное, лёгкое (по сравнению с бронзой-то) и как-то согревает. Ну ничем не похоже, ни цветом, ни формой, ни содержимым. Разве что одного мастера работа.
Жанровая принадлежность. Знаете, чисто по формальным признакам роман, полагаю, должен относиться к фэнтези, вот только при мысли об этом хочется ржать. Но ведь ненаучно-фантастическая история с опорой на фольклор – это фэнтези, несмотря на отсутствие там классического вида эльфов, гномов, драконов и Расово Неполиткорректных Властелинов? Ладно, пусть будет фэнтези. Может быть, характеристика «альтернативное фэнтези» здесь подойдёт.
С опорой на чей фольклор? На чей угодно, в этом-то и прикол. Достаточно только героев перечислить… А правда, почему бы не перечислить? На златом крыльце сидели: шотландец Хэмиш Мак-Грегор с женой Мэри, гарная дивчина Ганна Гомонаева и её соотечественник, что ли, Олесь Семигорыч, Хосе Видаль родом откуда-то из Нового Света, Кукунтай из народов Крайнего Севера, Хейно Куусела – какой-то скандинав, наверное, Лукас и Рутгер вообще непонятно откуда, китайские мастера Хо и Ао…
Кто эти люди? Они мастера. Когда в этом мире говорят «мастера», без уточнения, в каком деле мастера, это значит только одно. Мастера умеют мир творить. Мир этот однажды был в одночасье расколот опустившейся тьмой. А мастера срывают покров. Ходят, смотрят, и тьма отступает. Вот и получается такой странный мир. Живут как на архипелаге из множества островов, вот только море пересечь проще, чем ту самую тьму. Ну а тем, кто новые острова может из-под воды поднимать, почёт и уважение… до поры до времени. Да и не очень-то оно им, похоже, нужно, этим ребятам, для которых работа сама по себе награда.
Да, интересный мир. Хотелось бы посмотреть на него лет через пятьсот-шестьсот, как это будут. Срастутся ли эти «полупустые земли» меж собой, или мест всё равно будет слишком мало? Будут ли союзы между «островами»-местами? Государства, распространяющиеся на несколько мест? Войны? Но это будет ещё нескоро, а может, и совсем не будет. Мир «Видимо-невидимо», по сути, постапокалиптический, разделённый на общины, и если бы не вмешательство богини Мьяфте, пробудившей у лишившихся памяти людей родовую память, вовсе там не было бы так хорошо. А так ничего, живут, мир и благолепие, хотя и не без эксцессов. А что делать, если трусости, жадности и глупости везде хватает? Хотя нет, честная глупость не страшна, страшна лень разума…
Возвращаясь к мастерам. Это общее. А они ещё и по-всякому могут. Ганна поёт и носит письма, Видаль открывает двери, Олесь лепит, мастер Ао вызывает дождь, Мак-Грегор строит мосты, Сурья вообще звезда. У Рутгера всё большое. Кто фыркнул – ну и пошляки же вы! Хотя на самом-то деле… роман начинается с намёка на похабный анекдот, так что я надеюсь, что фыркать не запрещается. Ага, оно хулиганское местами. И при этом дивно лиричное, и это тому не мешает... там вообще всё существует и ничто ничему не мешает.
И кстати, о намёках на похабные анекдоты. Мне бы очень понравилось жить в мире, где человека, живущего в доме с овцой (овцой-оборотнем, но не все это знают) всё-таки называют «Мак-Грегор, строитель мостов». Хотя обывателей и там хватает, вменяемых людей можно и здесь найти, так что в этом плане мы живём в том мире, который сами выбираем. Но это так, к слову. О, а вы думали, что фольклор – это только сказания об эльфах, королях и героях? Ага, как же. Сказки, анекдоты, притчи про «учителей мудрости» с бамбуковыми палками. Даже на Гумилёва аллюзии. Хотя нет, Гумилёв – это не фольклор, но всё равно хорошо. А сколько ещё такого, что я опознать не могу…
Про что книга? Об этом я уже как-то писал, сейчас как-то соберу воедино.
О творчестве. Вообще, практически каждая история в цикле – притча о творчестве, помимо всего прочего. Эта тема – лейтмотивом через всё произведение, но не с той стороны, с которой мы привыкли на это смотреть.
О мужском и женском. О годном и негодном в традиционных ценностях. О той самой «памяти рода» и на кой она сдалась.
О конце мира и о том, стоит ли мир того, чтобы его спасать.
О гендере. О крахе личной реальности, если можно так выразиться. О том, как иногда надо умереть, чтобы родиться.
О том, что за вещи иногда родители цепляют на своих детей, желая им добра. Тоже, можно сказать, притча.
И о том, как родители превращают детей в орудие, которое будет жить для них. Да-да, я про Сурью. Самая фантастическая часть цикла, и настолько правдоподобная, что мурашки бегут.
О том, что каждое горе можно избыть со временем. О том, что иногда нужно отрешиться от мира. О том, что необязательно уходить в монастырь навсегда.
О том, что смерти можно придать смысл, и она перестанет не перестанет быть смертью, но станет ещё и свершением.
О том, что таланты бывают самые странные. И люди самые странные. И ничего, пока все живы и даже счастливы.
О том, как можно сделать даже невозможное, особенно когда вышли все сроки и оно уже на хрен никому не сдалось, кроме, пожалуй, тебя самого, и ещё Великой Богини, которая не на шутку удивится, что ты всё-таки сделал. Да, это я про мастера Олеся, который появился одним из последних. Сначала я думал «что за хрень», а потом он стал моим любимым героем во всей книге. Понимаю, что есть ещё и Видаль, и Рутгер, и много чего, но Олесь… в общем, сердце прикипело. Поэтому я про него немного больше написал, чем про прочих. Простите уж.
О том, что можно сделать невозможное, построить лестницу в небо, стереть врага не с лица земли даже, а с лица небес…
О любви.
О том, какие бывают друзья.
О том, как пригождаются любые таланты, и каждый встаёт на своё место.
И Олесь, если бы не занимался «не своим делом», не сумел бы заново собрать Сурью. И Кукунтай, если б не полез спасать «не стоивших того людей», не сумел бы позвать её душу. О том, что если что-то кажется правильным, это надо, блядь, делать, кто бы ни говорил, что этого делать не надо. Даже если из дела выйдет фейл, кто знает, как всё обернётся и чем обернётся полученный навык? А вдруг для кого-то – спасением?
Там ещё много таких вопросов, таких примеров, таких историй. Но может, я не буду всю книгу пересказывать? Давайте я вам лучше анекдот расскажу.
Хрендесят лет спустя, экскурсовод в Суматохе водит почётного гостя по городу:
- Обратите внимание, здесь стоял памятник мастеру Видалю.
- Оооо, мастер Видаль...
- А это - здание Оперы, в которой с такого-то по такой-то год пела Матильда Сориа.
- Оооо, Матильда Сориа...
- А здесь жил и работал мастер Рутгер Рыжий...
- Спасибо, вижу.
Не поняли где смеяться? Читайте книгу. Всё, сказать мне больше нечего.Выходит роман вроде бы этим летом в издательстве Livebook, в сети можно посмотреть
здесь, но это не последняя версия! Остерегайтесь подделок!