и еще щастье в жизни. я думал, что перувианская шапочка стоит палтарытыщи. а она стоит где-то так шысцот рублёв. и я знаю, кто знает точно, где эти шапочки есть. у меня, конечно, нету шысцот рублёв. но не всегда же их у меня не будет!
а вот этот тренинг оказался - офигительный! очень, очень много поимел и уволок с собой. частью поделюсь - но через недельку, не раньше. пусть во мне поварится.
Ravenrex, огромное, ну огромное спасибо за подарок! пусть тебе будет пользы выше крыши, и мне тоже до трубы! дорогое Мироздание, спасибо-преспасибо. это, конечно, в ответ на мои метания. это, конечно, спасибо всем, кто ткнул меня носом в старую недобрую программу, которой я поддался в трудный момент. полнолуние и зубы - это я вам скажу... мне не обязательно подыхать за клавой, во-первых, у меня есть друзья, и я не просто так милостыню прошу - я прошу помощи у тех, кто заинтересован в историях. во-вторых, мое желание не такое уж безумное, и сегодня я сделал еще один шаг к его исполнению. ну да. я пока что не вижу подобных примеров здесь и сейчас. это ничего не значит. у меня вполне может получиться - и получится.
Проснулась – еще светать не начинало, а воздух был уже утренний, светлый. Отец спал, я повернулась на другой бок и задремала опять, да не так, чтоб задремала, а только вот понежиться перед дорогой минутку… Но, видно, заснула, читать дальшепотому что проснулась уже на рассвете от судороги, тряхнувшей всё тело. Так меня согнуло, так скрючило, что затряслась, забилась вся, сама не знаю, как на четвереньки извернулась встать, в глазах темень, в теле ломота. Локти к подмышкам жмутся, колени к животу, и не могу распрямиться, на ноги встать пытаюсь - и рушит вниз, запястья подгибаются - и в траву лицом, в зеленую, сладкую... Ой, мама, что же это со мной? Лежу на боку, озираюсь, да тут себя и увидела. Бок косматый... свой. Ощупать себя хочу - а руки... а вместо рук... Я кричу, надрываюсь – а слышу, будто овцу режут, да неумело так… У меня и памяти нет об этом, так только мелькает в глазах, как будто на качелях – то видишь деревья, траву, цветы в траве… то вздернет к ослепительной пустоте… и дух захватывает, и ходит что-то внутри, как будто места себе не найдет. Только помню этот овечий крик как бы издалека и как я поняла, что это я кричу. А отец и не проснулся. Ну, накричалась, опомнилась, встала, отряхнулась. Что ж делать, плачь не плачь, а овца теперь Мэри, вот как есть вся овца. И какой-то нечеловеческий покой на меня опустился. Всё понимаю, но как за туманом каким. Вот была Мэри, вот стала овцой, ну что же – травка зеленая, ветерок душистый веет, тепло... Хорошо всё. Безопасно, покойно. И стала я травку есть, кроме нее ни о чем и не думаю.
письма приходят которые все не те я лечу лечу в бездыханной такой высоте где воздух разрежен так что вдох пустой знаменует победу воли над пустотой я лечу лечу я раны свои лечу я хочу того чего совсем не хочу
понял, как живут контемпорари фоморы половина тебя в реале, половина в аське/агенте/еще где-нибудь вполне себе один глаз/ухо/горло/нос там, другой здесь. одна нога там, другая здесь.
Акамие Уже почти готов мой новый аромат - Акамие. По мотивам одноименного романа Аше Гарридо, который можно почитать здесь. Эта книга и сама по себе полна переплетающихся образов и ароматов, они играют в ней свою отдельную роль, и мне интересно было собрать с ее страниц и сладкое дуновение розы, и высокую печаль мирры, холодность сандала и жасмина, пряный привкус корицы и кумина, стойкость кедра и горькую сладость душистой руты... И того, которого прячут под покрывалом от нескромных взоров, чьи запятья тонки, а движения плавны и вьются, как шелковая лента на ветру. Того, кто подобен ожерелью из амбры и завитку дыма из курильницы, и вид его исцелит больного и спасет умирающего, но увидевшему его - нет исцеления. Того, кого растили для ночной половины, и кто смог выйти из нее - свободным человеком. Возлюбленный случайностей - Акамие.
На настойках китайской чайной розы, смолы ливанского кедра, ванили и цейлонской корицы. С богатой базой: две мирры - горькая и сладкая, сомалийский ладан boswellia sacra, атласский кедр и сандал, розовое дерево и немного лабданума. Не менее богатое цветочное сердце: три розы - турецкая, казанлыкская и египетская rose de mai, абсолют лаванды, иланг и душистая рута. Капля кумина. Из трав - иссоп и священный базилик. И цитрусовый аккорд сверху - бергамот, белый грейпфрут, петитгрейн и дикий апельсин. community.livejournal.com/ru_naturperfume/62021...
да, это третий. еще "Блюз синей бабочки" от Гуан и буквально роза роз, тоже по "Акамие", от Лагуны. три аромата созданы в этом году - и Лагуна подсказала мне включить это в перечень достижений года, потому что вдохновение от моих историй.
На прямую переправу мы опоздали – отцу в сапог камешек попал, вынуть сразу не захотел, мелочь мол и ерунда, нечего время тратить. Но пришлось все-таки, а уже захромал. Пришли поздно, темнело уже, закрылась переправа, и ждать теперь до полудня завтрашнего. А переправщик и говорит отцу, давайте я вас в Клятую долинку провожу, туда еще можно успеть. читать дальшеТам заночуете, а до другого края ее всего-то час ходу, и как раз с утреца можно на Гусиный берег переправиться, всё быстрее будет. Раз уж так спешите. А отец расстроился, что опоздали, вот переправщик ему и предложил. А отец и согласился. Он не знал ничего, а переправщик не сказал. Решил, видно, проучить, чтобы не шумел на переправе в другой раз. Ну, проучил, не промахнулся. Да не мне его судить. И пришли мы в Клятую ту долинку, и велел отец достать припас, чтобы повечерять. А сам сел и смотрит. Как будто камень у него на душе лежит, и не снести ему этого камня, так и хочет его от себя отпихнуть, хоть на кого. Он всегда так, когда в чем сомневается – надо ему убедиться, что все правильно идет. Тогда ему хорошо, если кто в чем ошибется. Он тогда сразу воспрянет, задышит глубже, ровнее, глаза засветятся, как у молодого. А пока ничего не случилось – наоборот, понурый весь и ищет, на кого же он сердит. Дело привычное, а только неуютно под таким взглядом, руки ватные делаются, не удержать ничего. Вот я мешочек с солью и уронила, да неудачно так: половина на плед высыпалась. А отцу и радость: - Овца ты, Мэри, - говорит. – Как есть овца! Соль-то дорога, а тебе лишь бы что извести. А сам довольный – прав, значит, оказался, с пользой дело решил, избавить дом от дочери небережливой. - Муж-то с тобой намучается, да не моя это уже печаль. Я потупилась, соль в ладонь смела да подобрала крупинки, сколько смогла. Всё равно ему не возразишь, да и без толку. А соль и правда дорога, зачем отчий дом разорять? Повечеряли, да и легли спать. Я всплакнула потихоньку, лицо платком прикрыв, но недолго – за день много прошли и отец извел по дороге замечаниями. Конечно, когда ногу стер, от этого редко кто добреет. Да и тяжело на душе у него было.
ну, пойдем по кусочкам, сколько скажется. черновик первая запись
Мэри-горюшко
За что мне такое счастье? Я ведь не уродилась – ни красивой, ни удачливой. читать дальшеТак всегда и говорили: старшие-то красавицы, рукодельницы, певуньи, а вот младшая у нас с Анной не уродилась. Отец мой так говорил. Не уродилась да не удалась. Так и жила, вроде как есть я, а вроде как и нет. Матушка бывало вздохнет, на меня глядя – но тут же и утешится: хорошо, младшая, другим поперек дороги не встанет. То есть, значит, чтобы замуж их отдать – помехой не буду. Была бы старшей, так меня вперед пристроить надо бы. А как младшая – то и не страшно, как-нибудь уж потом, найдется кто-нибудь. Да не находился никто. Бетти и Молли давно при мужьях и своем хозяйстве, люльки качают – а на меня и не смотрит никто. Горюшко ты мое, говорила мать, да недолго горевала. А отец через год новую хозяйку в дом привел, а у нее свои порядки, не угодишь. Я, и правда, рассеянная бываю, уж по привычному-то управлюсь как-нибудь, тут и думать не о чем, руки сами. А как по-новому пришлось, одна беда. Не туда поставлю, не так положу, не так войду, не так выйду… Тесно двум юбкам в одном доме, если не родные, это правда. Она добрая, да ведь хочется себя хозяйкой чувствовать. О матери всегда с уважением, отцу поддакивала: Анна то и Анна сё, и хозяйство ладное, и дом теплый, и порядки правильные. А только тесно ей было с прежней хозяйки дочерью в одном доме, что правда, то правда. Ну и позаботилась обо мне, ничего не скажу, спасибо ей. Все равно ведь не при отце с мачехой жизнь доживать, той жизни еще ого, не век же молодой жене глаза колоть. Вот и сговорилась со своими отдать меня за брата своего двоюродного. По-родственному, чтоб большого приданого не просили. Ей ведь все матушкины шали достались, все юбки синей шерсти, все скатерти и дорожки. Да не мне ее судить. Это я к чему? Да вот какая беда со мной приключилась, расскажу. Это мы с отцом моим, родителем, богом даденным, пошли меня замуж отдавать. А жених мой жил на другой земле. Идти через переправу, в один день не уложишься. Вот мачеха и осталась дома, за хозяйством присмотреть. А меня повел отец, как овцу на веревочке… Так я думала, слезы в себе копила, да не в добрый час мне такое в голову пришло.
притащу сюда всё, что нашел в старом дневнике для Видимо-невидимо. кроме текстов, ессно. куски и картинки. здесь есть: ТЮЛИПАНА ДУШИ-ПТИЦЫ БРАЖНИК Кюрэгэйчээнэ
*читать дальше Тюлипана Бициани, шестнадцати лет от роду, сбежала из дому и приехала в Суматоху, ведомая жгучим желанием учиться вокалу у прославленной Матильды Сориа. Отец ее, уважаемый негоциант из Стронци, слишком долго потакал капризам красавицы-дочери. Полагая, что незаурядная внешность, вкупе с утонченными манерами и прекрасным образованием, а главное - с весьма значительным приданым помогут девице происхождения хоть и не благородного, но вполне благопристойного, проложить путь наверх, папаша Бициани тщательно готовил свое дитя к желанному замужеству. В салонах знати было принято музицировать - и Тюлипана имела лучших учителей. Увы, их похвалы вскружили голову юной девушке. Не менее, чем отец, она мечтала себе лучшей доли, нежели супружество с денежным мешком. Однако лучшее будущее в представлении Тюлипаны очеть сильно разнилось от того, что воображал ее отец.Свет чадящих факелов, скрип подмостков, пыльная роскошь кулис казались ей воплощением рая. Одним решительным действием она бесповоротно изменила свою судьбу. Своей путеводной звездой она избрала Матильду Сориа, неподражаемую, загадочную, вокруг которой гудели неумолчно слухи , как пчелы вокруг цветущей яблони. О некоторых подробностях жизни Тюлипаны, в особенности о том, каким образом и с чьей помощью она прибыла в Суматоху, а также чем за это расплатилась - мы умолчим из простой порядочности. Бросать тень на имя актерки и без нас найдется охотников довольно. Досужие домыслы, коли охота, вы и без нас сочините - дело-то нехитрое. Ничего выдумывать не надо, старые сплетни к новой героине приложить, вот и всех трудов. Что же невозможно утаить - Тюлипана была талантлива необыкновенно. Но школы ей не хватало, и она сама это знала, и утвердилась в этой мысли, наслушавшись по дороге знаменитых певиц Всемирья. Но все, кого она ни спрашивала о том, все признавали наилучшей Матильду Сориа - и к ней устремилась Тюлипана. * Пам ( пермяцкий шаман) знал, что про него говорят, будто он видит людей насквозь. Это было правдой. Пам видел души человека -- две, три, пять, у кого сколько есть. Душа-ворон живет с предками. Душа-филин -- с духами. Душа-сокол -- с богами. Душа-лебедь -- там, выше богов, где движутся судьбы. А последняя душа, живущая с людьми, у всех разная -- у кого утка, у кого воробей, у кого ястреб. * и я видел Сурью, стоящую внизу, под лестницей, на набережной - в Суматохе. о да. последняя душа?
птицы, кружащие над остывающим полем боя, их путают с вороньем, но воронье собирается позже... черная птица Видаля на ступеньках. * из крупной угловатой коробочки, висевшей на толстой травине, выбиралось нежное тонкое существо из светло-зеленого мелкоскладчатого шелка. оно было мягкое и такое тонкое, что страшно смотреть. потом шелк расправлялся, натягивался на прозрачных жилках, темнел, приходил в движение - быстрым мерцанием и тихим рокотом наполняя воздух. я ушел только когда коричнево-лиловый бархатный бражник взлетел надо мной. * Это было против правды и обычая - раз приняла мужское имя, надела мужскую одежду и голову повязала по-мужски, должна была жену взять или оставаться одиночкой совсем. Под потертые шкуры шаманского жилища вошла в страшное лето, когда дикованием полегли все олени, а люди-кыталык в ужасе разбегались, если начинал родич неловко сглатывать и пускал слюну по подбородку. Вошла Кюрэгэй-жаворонок – вышел, в наспех собранной по родне одежде, шаман Омогой. Не по порядку всё сложилось, не по-правильному, потому и дальше неладно пошло, а только нельзя было иначе. Когда истек слюной, изнемог метаться и окостенел сам Эллэй-шаман, остались люди-кыталык без посредника и без защиты перед верхним миром и перед нижним, а они хоть и разные совсем, но людям одинаково чужды, и если снизу идут ужас и смерть, то сверху может такое благо, что людям срединного мира не впору. Моолот шел за ней, хватал за плечи. У нее руки были заняты – не оттолкнуть – ворохом одежы новой, мешок еще с припасом болтался впереди, неудобно. - Кюрэгэйчээнэ… - жалобно просил охотник. Не обернулась. Тогда встал перед ней, заступил путь. Не стала на него смотреть, голову нагнула, носом в шкуры, шагнула вбок и дальше пошла. Она разве сама выбирала? - Кюрэгэйчээнэ… Переодевалась – с новой одежды катились круглые капли. Не промокает олений мех ни от воды, ни от девичьих слёз. * www.diary.ru/~durak-2/p31617563.htm - доисторические свиньи * уменьшительно-ласкательные формы с помощью аффиксов -лаан и -чаан. Кюрэгэйчээнэ Эгий, Кылыкынай * www.face-music.ch/highaltai/ornaments/ornaments...