no comment

---

В 1947 году, когда мирный договор по окончании Второй мировой войны запретил экс-фашистской Италии иметь собственные бомбардировщики и ущественно ограничил количество транспортных самолетов, итальянские военно-воздушные силы прибегли к хитрости. Несколько транспортных самолетов SM-82, которые при необходимости можно превратить в бомбардировщики, были переданы Суверенному Мальтийскому ордену. При этом самолеты оставались в ведении итальянских ВВС, якобы «арендовавших» их у госпитальеров.

SMOM_logo_AirForceНа фюзеляжах этих машин была символика Мальтийского ордена — белый остроугольный крест в красном круге, а на крыльях — символика Италии.

Иногда эти самолеты использовали и сами госпитальеры в своих гуманитарных миссиях — например, для транспортировки больных паломников в Лурд.

В начале 1950-х, когда власть союзных стран смягчила жесткие условия мирного договора, Мальтийский орден вернул самолеты итальянским ВВС.

www.cheap-trip.eu/ru/2013/02/21/maltyjskyj-orde...

@темы: реконструкция

---

А кто неосторожно включил видео с концерта Инти и там внезапно оказалось El pueblo unido - тот я.
Исключительная песня.
Инти гении все поголовно.
Только слушать ее я, кажется, никогда не смогу. Слишком все качественно вспомнилось и связалось, где я и не ожидал, но в полном соответствии с контекстом. Не надо ничего слушать - все и так всегда со мной.
И чек про кофе надо все-таки записать. Это все к одному периоду относится, к последнему короткому времени, когда еще имело смысл попытаться что-то изменить, и немного позже.

@темы: Вальпараисо forever

---

В самом начале - около 20 секунд команданте Артуро Арайя.

@темы: реконструкция, корабли на рейде, Вальпараисо forever

---

@темы: реконструкция, Вальпараисо forever

---

И хули.

@темы: мой playlist

---

Какой-то день такой не такой. Ну вот, с крышечкой веселее.

@темы: мой playlist

---

Причудливы мои ассоциации.
Может, кто думает, что в работе психотерапевта не случаются критические ситуации, так это напрасно.

Бывает так, что и сам клиент не подозревает, насколько глубоко и сильно ранена его душа, а главное - чем. Человек приходит к терапевту решить частную локальную проблему, исправить небольшой, но досадный косяк в жизни, начинает рассказывать - и вдруг ему становится плохо.

Да, терапевтов учат не лезть на минное поле травматического опыта клиента прямо сразу, без набранного ресурса, без доверия и прочного контакта. Да, терапевты (хорошие и нормальные) не лезут.

Но когда сам клиент не помнит каких-то значительных потрясений, а то, что помнит, привычно воспринимает как нормальное, в порядке вещей, он может неожиданно обнаружить себя прямо посреди минного поля - в грохоте разрывов, в ужасе и беспомощности, в горе и отчаянии, которым не знает ни имени, ни причины.

(Такие штуки часто случаются с очень ранним детским опытом: там нет речи, понимания и описаний, но очень много телесных реакций и сильных эмоций. Или амнезия - когда сознание не помнит ничего, а тело помнит всё.)

Для меня главное в такой момент - сохранить баланс: принять всерьез, но не испугаться.
Принять всерьез означает, что я вижу и понимаю, что прямо сейчас человек рядом со мной (напротив меня) испытывает страх и боль, и они реальны для него, и они действительно настоящие, потому что его мозг совершенно нормальным и естественным образом реагирует на какой-то сигнал, связанный с травмой, как будто тот кошмар происходит прямо сейчас.

А не испугаться помогает как раз уровень подготовки: понимание того, как эта реакция физиологически устроена, и умение помочь переключить работу мозга в другой режим - штатный, ведь на самом деле здесь и сейчас ничего страшного не происходит.

Конечно, в идеале ничего такого внезапно случаться не должно: нечего лезть на минное поле без соответствующей подготовки и снаряжения. Но когда клиент и сам не подозревает о существовании этого поля, а терапевт только по косвенным признакам может предполагать, что оно где-то есть - всякое может случиться, от всего не застрахуешься. Самое невинное слово может вызвать неожиданную острую реакцию, и вы ни за что не догадаетесь заранее, какое именно слово так сработает. Более того, еще на прошлой встрече оно прошло незамеченным в речи, а сегодня окажется детонатором.

И круто, круто, очень круто, когда терапевт не пугается, потому что имеет хорошую подготовку, потому что знает, что делать в такой ситуации.
Поверьте мне, я как клиент имел дело с очень суровым опытом, и я бесконечно ценю нежных, чутких, заботливых терапевтов со стальными яйцами и отличной подготовкой.

В этом смысле мне как специалисту очень повезло: я многое мог понять и прочувствовать изнутри, из клиентской позиции, мог оценить важность хорошей подготовки и крепких нервов и навыков у терапевта.

Я тут ужасы рассказываю, да?
Вообще это прямо вот так - очень редко бывает. Но хорошо знать, что твой терапевт не испугается и не растеряется, что бы с тобой ни случилось во время сессии.
Я себе выбираю таких, и сам выбираю быть таким.

@темы: работа

---

Знаете, как это работает? На семинар по работе с травмой я поехал, потому что в начале сентября осознал, что не умею работать с травмой, да и вообще работать не умею, и ничего не умею, ничего у меня не получается, и клиентам я только вред приношу, и книги мои никому не нужны, и друг я плохой, и жизнь не удалась.

Я думаю, у кого таких минут (часов и дней) разочарования и уныния не бывает - тот и не человек вовсе. У человеков такое бывает.

И вот, понимая, что профессию менять поздно, я решил срочно поехать учиться работать с травмой.
Это я на себя наговариваю. На самом деле тема интересует меня давно и глубоко, и я еще в середине лета записался на этот семинар, а потом забыл об этом, а потом начался сентябрь.

В сентябре я всегда печален и тревожен. Я знаю, с чем это связано, и я согласен быть печальным и тревожным каждый сентябрь, потому что считаю это правильным для себя, потому что через эти печаль и тревогу я чувствую связь со моей историей, с моей жизнью, с любимыми и дорогими мне людьми, где бы они ни были сейчас.
Так что обычно в сентябре я отдаюсь печали, наблюдаю за тревогой, воздаю должное памяти, оплакиваю потери. Я знаю, о чем все это, и даю себе время и возможность чувствовать и жить: читаю материалы об этом, смотрю фильмы об этом, пишу об этом сам.

Но в этом году я решил, что я теперь совсем живу настоящим, прошлое прошло и больше на меня не влияет, совсем никак. Не стоит "накручивать" себя, не стоит читать, смотреть, писать об этом.
И не стал.

Но сентябрь никуда не делся! И моя память тоже никуда не делась, и печаль никуда не делась, и тревога.
Но в этот раз у них как будто не было причины - я же решил, что причина больше не действует на меня.

Причину я спрятал, а печаль и тревога в организме остались. А организм у человека такой, что просто так ничего делать не любит, ему причина нужна. И поскольку настоящую причину я спрятал, организм (мозг - тоже организм) быстро соорудил себе вполне уважительные причины для печали и тревоги из всего ценного, что только было. "Работаешь? Пишешь? Дружишь? - годится! Ты ужасно работаешь, бестолково пишешь, да и друг ты никакой".

Я очень везучий.
Друг пришел в гости и мало того, что рассказал мне, какой я хороший друг, так еще и потыкал пальцем в календарь.
Очень искреннее письмо от читателя пришло очень вовремя.
Из "Гармонии" позвонили за подтверждением моего участия в семинаре.

Обстоятельства сложились так, что это был далеко-далеко не самый удобный момент чтобы бросить все и уехать. Но тревога же! Но я же плохой терапевт! Надо срочно еще учиться! И я поехал еще учиться.

Знаете, а в моем любимом институте меня очень хорошо научили. Прошло столько лет после окончания - и я доволен, что устроил себе возможность освежить в голове теорию, послушать истории "из жизни и практики", убедиться в том, что мои знания и представления не расходятся с тем, чему учат сейчас.

Но я также помню, что я помчался на этот семинар, спасаясь от тревоги, а спасаться от нее мне пришлось, потому что я предпочел не смотреть ей в лицо, отказать ей в ее законной причине, сделать вид, что ее больше нет. Ни ее, ни печали.

Но они никуда не делись, им пришлось спрятаться у меня за спиной и рулить оттуда.
Наши эмоции прекрасно умеют рулить нами, особенно если мы от них отворачиваемся. Да, даже если ты сто лет в терапии и сам терапевт. Да, ты просто лучше и быстрее видишь многие (но не все и не сразу) свои процессы и знаешь, что делать, когда что-то идет не так (признавать, наблюдать, тащить к своему терапевту). Но ты остаешься человеком, и у тебя по-прежнему есть твое осознаваемое и твое неосознаваемое, они периодически ходят друг к другу в гости и обмениваются подарками. Всё как у всех, просто немного виднее и понятнее.

В общем, красиво получилось. Вот так оно и работает. Далеко и быстро я бежал от своей тревоги и печали - "сапсаном" в Питер. Нет, не жалею. Да, семинар мне был полезен - переуложить и освежить знакомую информацию бесценно, особенно в такой важной и трудной теме. И я очень рад встрече с друзьями, и в Питере быть я люблю.
Но, ей богу, сессия с терапевтом чисто по деньгам и по времени обошлась бы намного дешевле. И ведь всё равно придется. В общем, летние каникулы кончились - пора возвращаться.
И, пожалуй, стоит уже продолжить "Сумасшедшего с тамплиерами", мне в организме явно не хватает контакта с важной частью меня.

Наверное, спросить о том, случалось ли вам неочевидным образом убегать от своих переживаний, а потом замечать это, и как вам этот опыт... это уж слишком?

---

"Как ты будешь говорить с клиентами?" - спрашивали меня.
"К тебе придет клиент, и ты будешь вынуждать его говорить о тебе в мужском роде".

Я не собирался делать ничего такого.
Не знаю, какие картины рисовались в воображении моих учителей. В реальности все было просто - все было как обычно. Я уже несколько лет писал в дайри и в жж, всегда так, как говорил и говорю о себе - в мужском роде. И когда я начал работать и стал приглашать клиентов, ничего не изменилось. Я писал о своей учебе и работе в тех же блогах, и говорил о себе так же, как раньше. Я хотел, чтобы ко мне приходили те клиенты, которым это подходит, и не приходили те, кому не подходит.

Мне очень внушительно объясняли, что как терапевт я не подхожу для "нормальных" клиентов, потому что сам я не был "нормальным" в глазах моих учителей. И я сам верил, что ко мне не захотят приходить цисгендерные гетеросексуалы, извините за эти громоздкие слова. Только транс- и квиргендерные люди смогут быть моими клиентами, так я думал. И это меня не пугало, скорее вдохновляло.

Я уже знал, и по собственному опыту, и по рассказам знакомых, что найти терапевта, который не начнет с порога лечить и исправлять трансгендера - нелегкая задача. (С тех пор многое изменилось, но задача все еще не самая простая). И я радовался, что я выучился и буду работать, и для таких, как я, появится еще один непредвзятый терапевт, еще немножко увеличится возможность получить помощь и поддержку, лучшее понимание себя, своих сил и своих трудностей. И без необходимости выслушивать всё то, что приходится выслушивать слишком часто, увы. Все то полезное и ценное, что можно получить в терапии, станет чуточку доступнее для таких, как я.

Я точно не ожидал, что большинство моих клиентов окажутся теми самыми цисгендерными гетеросексуалами, про которых мне говорили, что я для них не гожусь и даже опасен.
В реальности оказалось фантастически много людей, которым подходит обращаться к человеку в том роде, в котором он сам о себе говорит.

И знаете, за все десять лет я не встретил ни одного обычного, обыкновенного, не особенного человека, и это никак не зависит от гендера и сексуальной ориентации. Вообще никак. Ни одной истории, повторяющей другую. Каждая встреча открывает новые грани человечности и человеческости. Каждая история - история отваги и уязвимости, мужества и страдания, терпения и борьбы. И всегда в них присутствует любовь, поиск ее, труды и битвы ради нее.
Этого не увидишь торопливым, поверхностным взглядом, и сам человек часто не замечает этого.
Но я присутствую рядом с моими клиентами, когда они рассказывают и проживают свои истории, и я свидетельствую: так и есть.

Я сам, за много лет собственного клиентского опыта, знаю, как это трудно, даже с самым аккуратным и поддерживающим терапевтом. Поэтому я считаю каждого, кто был и остается в терапии, отважным и сильным человеком.

Как я разговариваю с моими клиентами? Честно.
Я говорю с ними честно, в том числе и в том, что касается меня, моего грамматического рода.
Для меня в этом уважение, проявление ценности для меня его, Другого, и готовность быть открытым и принимать его открытость, называть вещи своими именами - все и любые. Задавать все важные вопросы. Искать на них честные ответы. Я убежден, что без этого терапия невозможна.

Вот что я думаю об этом.
Как думаете вы?

---

В очередной раз замялся перед тем как ответить, где учился гештальту.
Но это была какая-то другая заминка, не та, что раньше.

Раньше спрашивали, где учился, на воркшопах, где присутствовали коллеги из разных школ психотерапии. И после работы в кругу спрашивали с уважением и живой заинтересованностью: "Ух ты, а в каком подходе ты работаешь? а где так учат?"

И в первые годы после учебы мне было трудно отвечать из-за противоположных чувств, которые в такие моменты пытались разорвать меня на части. Я испытывал гордость и радость - от признания качества моей работы, от того, что люди увидели, как красив и эффективен гештальт, от того, что мои замечательные учителя многому меня научили, и я могу с гордостью назвать свой любимый институт.

Но одновременно мне хотелось сказать о том, что заключительные полгода учебы стали абсурдным кошмаром, что мои замечательные учителя, как будто забыли все, чему они же меня научили, стали говорить и делать странные вещи... Учившие меня несколько лет, позволявшие мне работать учебные сессии с их студентами, поддерживавшие в том, чтобы брать реальных клиентов, они вдруг стали говорить, что я свожу клиентов с ума, разрываю их контакт с реальностью, вынуждаю думать о сексе. "Это как если бы я пришла на сессию с клиентом в глубоком декольте," - реальные слова одной из моих тренеров.

Я попросил встречу с супервизорским советом, чтобы они могли увидеть меня живого, чтобы могли протестировать реальность, чему меня учили в институте последовательно и настойчиво.

Но там абсурд продолжился. И я не хочу об этом рассказывать, это было чутка за гранью, как мне кажется.

Когда все говорят одно, а ты другое, трудно не потерять опору под ногами, и я терял. Но они же сами научили меня всему, или почти всему, что помогло мне каждый раз возвращать себе опору и в конце концов устоять.

Мне отказали в сертификации по одной причине: я отказывался говорить о себе в женском роде.

Но я не отказался от профессии, продолжил работать с клиентами, искал возможности дополнять и углублять свои знания в других учебных программах.

Я смог продолжить обучение на следующей ступени в гештальт-подходе, к сожалению, несколько лет спустя. Мои учителя сказали мне, что без сертификата, даже с законченным обучением, я не могу учиться дальше. Это неправда, но я тогда не знал этого и все еще доверял учителям.

Знаете, что меня каждый раз (все еще) удивляет?
Когда я прихожу куда-нибудь учиться, я сообщаю о своей трансгендерности - очень аккуратно, готовый к немедленному от-ворот-повороту. И встречаю очень, очень удивленную реакцию: а что такое? в чем проблема-то?
Объясняю, что есть вот такой вот опыт.
Встречаю еще большее удивление.
И меня опять спрашивают: где учился?
И мне чертовски жаль, что надо говорить о любимом институте такое... вот это. И одновременно хочется на них наябедничать. Противоречивые чувства!

И сегодня вот - очередной раунд. Хоть не признавайся, что сертификата нет. Но как быть с профессиональной этикой? Не говорить, что я гештальтист? Но я в основном и явно работаю вот так.

Как мне надоела уже эта история, кто бы знал. Я и в терапии с ней уже и так, и эдак разбирался - а она не разбирается. То одним аспектом вылезет, то другим. Одно попустит - другое дергает.

И вот сегодня, когда меня спросили, где учился, я замялся. Мне не хочется говорить про них это всё. Мне не хочется "ябедничать". Мне хочется их... прикрыть от этого? защитить?
Я, как и раньше, бесконечно благодарен за полученные знания и навыки.
И мне жаль, что умные и чуткие люди тогда, в той истории, повели себя, как идиоты. Такая дурацкая история получилась. И какая-то... позорная.

И, кажется, она для меня наконец заканчивается.
Какое облегчение, а.

---

Жадная и нежная мечта

Бывало ли у вас такое когда-нибудь, чтобы видеть в человеке что-то такое, что ему самому не видно, или не нужно, или не по средствам (душевным, физическим) поддерживать и развивать?
Что-то оглушительно прекрасное, вдохновляющее, крышесносное, необходимое и достаточное, чтобы за этим человеком босиком на край света, чтобы с ним до гроба, чтобы любоваться - глаз не отводить? и быть рядом, и прикрыть спину, и полагаться как на себя.

А человек в ответ: нет, это не моё; нет, это всё в прошлом; нет, я этого не знаю и знать не хочу.

Его ведь воля? Его право? - Несомненно.

Но ты-то уже видел - краешек крыла, вырвавшийся из-под плотного плаща луч, звезду над его головой.
Что бы это ни было, как бы ни называлось - оно показалось тебе, и ты попался.
Бывает, и сам человек показывает.
А потом - в отказ.

Не по злому умыслу, не подразнить, не поймать... Хотя - кто его знает. Неосознанно, отчета себе не отдавая в том, мы много странного и сомнительного творим. Каждый, каждая из нас. Но тут, положим, умысла-то нет, недомыслие скорее, неосторожность.

И самому человеку горячо и больно поддерживать в себе это, или действительно "все в прошлом" - интереса нет, пути и времена сменились, не тот сезон жизни.
Ему точно виднее, слышнее, и только ему решать - про что его жизнь сейчас, куда и как ему идти. И это реальность. Он себя изнутри слышит и чует, сколько ресурса ему доступно, куда ветер дует, куда его реки текут. Даже не осознавая, он себя чует лучше, чем кто угодно снаружи.
И его право - решать, куда жить.

А ты стоишь, как дурак, как дура, - ослепленный этим прекрасным, влюбленный в него. И оно мимо тебя идет, а тебе не дается.

А если этот человек еще и твой близкий - тогда просто ой.
Он в своем праве и ты в своей жажде, в жадной и нежной мечте.
Вот граница между вами: где соприкасается кожа с кожей, там разбивается вся эта страсть твоя, и дальше нет у тебя ни власти, ни права голоса. Там, внутри него - своя история, свои порядки, своя воля и судьба.

Беги.
Или стой рядом и сам - сам! - усмиряй свое хотение, свою страсть.
Что-то тебе самому нужное, для себя самого необходимое в той красоте. И кажется, что не выжить без нее.

Но на самом деле - выживешь. Сам, сама, своим, в себе создавая и поддерживая эти драгоценности, ценности, собственными крыльями, лучом, звездой.

И выживешь, не вопрос. И не в таком выживали.
Но не сразу. Но так горько и одиноко бывает переживать это отлучение.

У вас так бывало?
Выжили?
Чем спасались?

И - приходилось ли оказываться с другой стороны, под огнем чужих ожиданий?
Как оно там? Как защищались?

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Да, вот это вот очень внятно изложено - про рывковый тип производительности.

Anna Obukhova
13 сентября в 14:41
Итак, про рывок, или рывковый тип производительности. (многобукв)

Аналогия тут со штангистами и их рывком, штангу положили, вес выставили, потом долго пыхтят, ходят вокруг, разминаются, приседают без груза, потом подошли, крякнули, рванули, вес взят! выдохнули и радуются))
Но штангисты так с железом работают, а люди рывкового типа производительности так делают все. И думают тоже именно так. Они думают инсайтами (озарениями).
Механизм инсайта я рассказала в предыдущей статье, чтобы понять о чем будет речь тут очень рекомендую сначала прочитать ее. А то может быть непонятно.

Типов производительности у людей есть 2 разных (разные типы работы мозга).
Производительность при этом у обоих типов примерно одинаковая, хотя линейные люди кажется что постоянно эффективно работают, а рывковые производят впечатление постоянно слоняющихся бездельников.

1) Есть линейный (chunk, кусочек) тип производительности, очень любимый литературой по тайм-менеджменту (Архангельский, ооо))), когда предлагается задачу разбить на несколько разных частей и последовательно делать по кусочку.
При этом их сила в том что им не надо долго настраиваться перед началом работы (мозг готов работать из "холодного" состояния и "греется" в процесса. То есть для того чтобы начать формировать результат (что-то физическое создавать, писать статью, делать стул) им не нужно заранее весь результат иметь уже в голове, и результат создается и осмысляется одновременно.
И еще их сила в том, что они работу могут разбить на небольшие (по 15 минут-полчаса-час) кусочки и для них результат даже такого куска понятен и значим (и могут продолжить завтра и мучить их это не будет).

Но совсем другой тип мозга у людей рывкового типа:
2) Рывковый. Таких людей не мало, около 30%. Люди с рывковым типом производительности обычно считают себя ленивыми и прокрастинаторами и гробят себе настроение и здоровье пытаясь себя загнать в чужие рамки. А они просто другие, не хуже, другие!, просто люди рывкового типа не пишут книги по тайм-менеджменту, там писать нечего, сплошное "ходил вокруг, потом родил".

Это люди, которым нужен "теплый" мозг (прогретые нейронные сети) для того чтобы начать формировать результат. И результат они формируют по типу инсайта (озарения).

Вспоминаем механизм повышения вероятности инсайта:
1) Подумал о проблеме и расслабился (погрел проблемную сеть и добился альфа-волн)
2) Подумал об отстраненном и о том какие аналогии и примеры из жизни могут быть полезны (или просто вспомнятся) - это мы погрели нейронную сеть
3) Опять расслабился (не полез думать о другом, а добился слабых сигналов чтобы не отвлекали)
4) Нейроны сети которые думали о проблеме зацепились дендритами-аксонами за какую-то другую несвязанную сеть и рождается новое знание, новая сеть.

Получается что технически люди рывкового типа сначала формируют видение результата в голове. А только когда он готов, быстро выплескивают его в результат.

У рывковых людей обычно есть сложности с оценкой времени, потому что кажется что "работал-то 15 минут, это ходил вздыхал 2 часа до этого". И в голове отложилось 15 минут. И когда его спросят сколько же это заняло - он ответит 15 минут. А то что 2 часа вздохов это и была работа, а 15 минут это оформление результата, который сложился в голове за те 2 часа это просто надо знать и понимать. И часто работа сразу идет на чистовик. Вернее черновики все в голове остаются и их не видно.

Для того чтобы немного структурировать рывковых людей и сделать легитимной структуру инсайта была сделала 5ти-ступенчатая система рывка.

Механизм рывка:
1) Обозначение цели (и больше ничего не делать)
2) Собрать материалы по теме в стопку 1 и награду (чем заесть информацию) в стопку 2
3) Собрать в стопку себя - условие готовности к усилию.
4) Делать пока лезет, быстро формируем результат. когда лезть перестает - 30% времени на отвисание и усвоение информации (поесть, погулять, умыться и т.д.)
5) Финальное отвисание - что угодно кроме обращения к теме
Когда фоновая деятельность перестает приносить удовольствие и от нее хочется отвлечься - переходим в фазу 1

Собрать в стопку себя (фаза 3) - это у всех разное что нужно чтобы получить альфа-волны... кто-то гуляет, кто-то рисует, кто-то полы намывает, кто-то лезет в душ 5 раз в день (реальный человек), кто-то разговаривает с кем-то не разбирающимся (привет, коучинг!). Надо знать что делаете именно вы. Я например пространство убираю, раскладываю вещи в ровные ряды))) и это не компульсивно-обсессивное расстройство, а я так думаю, пока руки ровно выкладывают 15 фломастеров)))

Весь процесс рывка в 15 минут или даже в час не влезает. Поэтому время надо разбивать на куски побольше, часа полтора-два. И не давать себя отвлекать. И обязательно авторизовывать (делать видимым, физическим и понимать что это я сделал и да это результат) результат рывка. Иначе не будет завершенности и энергии на следующий рывок.

Вообще таким людям не очень просто жить. Рывок это сильное напряжение (помните про гамма-волны? это пиковая нагрузка вообще-то) и даже брожение вокруг цели это физически тоже довольно муторно и неприятно. Приятно становится только когда добился результата и выдохнул. А если не понял чего добился, то и выдоха не будет, не будет серотонина и дофамина, то есть не будет энергии и мотивации на следующий рывок.

Это примерно ты живешь как постоянно линяющая змея, это когда чешется и распирает, очень хочется от этого освободиться... мучаешься, напрягаешься, оно треснуло... больно, но легчает (процесс пошел), ура, слезло, радость-радость... и ой, я же в новой шкурке, очень чувствительной и тонкой, надо ее нарастить... и опять по новой линяем)) и так 3-4 раза в день))

А главная разница для линейного и рывкового типа - это отношение и понимание результата.

Для линейного типа даже незавершенный результат - это результат. Они его формируют в процессе работы и не нужно заранее полностью иметь его в голове. То есть они работают итеративно - разбили на кусочки и делают первый, потом второй и так до полной победы.

Для рывкового типа результат одним куском формируется в голове и выплескивается наружу. А значит значимый результат должен появиться целиком и за один присест. И мы сталкиваемся с итеративно-инкрементальным типом мышления. Когда каждый кусок работы должен быть значим для мира и годен для предъявление извне.

Коллеги в Agile конечно уже узнали итеративно-инкрементальные процессы, лежащие в основе. Да-да, рывковый тип людей как раз и дает возможность интуитивно разбивать большой кусок на несколько значимых для бизнеса и потребителей результатов. Линейные тоже так умеют, но от головы, а рывковые так живут!.

Из того что я вижу подавляющее большинство людей искренне принимающих и прекрасно вписывающихся в Agile это как раз рывковые.
1) Итеративно-инкрементальный тип мышления. Результат, даже небольшой, значим и может быть предъявлен и принесет пользу.
2) Не важно как ты решил задачу, важно что она сделана. Сами берем кусок работы из общей цели и уползли над ней думать. Куски (задачи, task) довольно большие, на полдня-день. И бОльшие куски тоже неважно как, но сделай цель Спринта, Пользовательскую Историю, важную функциональность для пользователя.
3) Product Owner (и Product Manager, тут уже процесс не важен) - его работа это почти чистый рывок, работа на инсайтах, поиск нового и нетривиального, формулирование гипотез и прототипов дающих ценность пользователям.

Также среди рывковых людей много самозанятых, фрилансеров, людей разных творческих профессий. Потому что рывковые люди должны сами формировать свое расписание и чтобы не дергали в процессе, иначе инсайты сбиваются и нет результата. А в классической корпорации это просто сложно сделать, люди начинают дохнуть и задыхаться от ограничений и отсутствия результата и просто уходят туда где они могут обеспечить себе среду где результат может быть ими достигнут.

Итак, о чем это все:
- линейные и рывковые типы производительности по продуктивности очень похожи, но по структуре очень разные и часто друг друга не понимают
- рывковый тип думает инсайтами, для начала работы ему нужно иметь прогретую нейронную сеть и сформировать результат уже в голове, только потом сесть выдавать результат физически
- если вы 2 часа бродили и 15 минут писали, то работа занимает 2.15, а то и 2.30, а не 15 минут как хочется думать
- авторизация результата значимым куском, годным для предъявления и имеющим ценность
- Agile подходы прекрасно подходят для рывкового типа и таких людей там много, особенно в продуктовой разработке, там такие почти обязательны.

@темы: головология, передай добро по кругу

---

Initiative Q собираются стать новой платежной системой.
Да, все побежали, и я побежал, а там видно будет.

Пригласительная ссылка

---

Прежде чем добраться до суперсилы, еще пару ответвлений от основной темы.
В разговоре в фб сказалось: трудно принимать то, что не заказывал. И у меня, как часто бывает, немедленно нарисовалась в голове картинка.

"Я это не заказывал, а курьер уже везет... и привез".

Курьер тут совершенно метафорический, такой курьер, которого не завернешь: обстоятельства жизни.
Например, вы собирались погулять, у озера посидеть, искупаться, шашлычки - договорились на завтра. А с утра зарядил дождь, налетел ветер, вода в озере остыла почти до нуля...
Например, запланировали провести семинар или наоборот, отметить день рождения с дорогими друзьями - а накануне вечером температура, горло, живот, зуб, голова, нога... что угодно. Может быть, даже не у вас, а у ребенка или у партнера.

Заказывали? Нет!
Доставили, однако. Не отвертишься.
Тут радости мало, но хотя бы понятно, что делать: по возможности изменять программу, переносить, отменять.

А если усложним?
Например, оказалось, что у вас одни планы на совместное будущее с человеком, а у человека - другие и даже не совместные.
Ребенок рос-рос и вырос, и теперь у него своя жизнь, а на вас времени не хватает - столько, сколько вам хочется.
Вбухиваете много сил в важное для вас дело, а оно не приносит тех результатов, о которых мечтаете. Любое дело, какое угодно: рабочий проект, занятие для души, отношения. Не выходит ничего!

Вот так всё рассыпается, не складывается, утекает между пальцев. Бились-бились да только сами разбились - знакомо? Мне так очень! Вот не далее как этим летом...

Наверняка приходилось слышать: отпусти его-ее-их. Ничего не надо удерживать, надо отпускать.
И звучит мудро, и абсолютно ничего не значит. Как вот его-ее-их отпустить, если они и так сбежали? Ручкой им вслед помахать, что ли? Так они и не увидят, потому что не оглядываются. Может, нужно сделать вид, что вам все равно? Так они же не оглядываются! - перед кем делать вид?
Себя обмануть не выйдет: не дурака какого-нибудь вокруг пальца обвести, а умного и проницательного себя.

Что ни делается - все к лучшему, говорят.
К какому такому лучшему?! Что, не видно, как мне прямо сейчас жутко, больно и безнадежно? Может, когда-нибудь и будет что-то лучшее вместо этого не дающегося в руки, только дожить бы еще до этого прекрасного далёка.

Надо принимать реальность, говорят.
Вот оно, то самое, когда не заказывали - а принимать приходится. И что бы это значило? Что это значит - "принимать реальность" (еще добавляют "такой, какая она есть")? Как ее принять, когда она нежеланная и неподходящая?

И вот тут путаница происходит.
Принимать реальность или кого угодно, особенно такими, какие они есть, это как принимать курьера с доставкой от Мрзд. И это совсем не одно и то же, что принимать дорогих гостей. Совершенно не обязательно курьеру улыбаться и благодарить - если вы вовсе ему не рады. Нет нужды поить его чаем с калачами. Он не за этим и прибыл. Его дело - вручить вам посылку и получить от вас подпись в накладной: принято.
А что значит "принято"? Всего лишь то, что вы посылку в здравом уме и твердой памяти получили, осмотрели, опознали и приняли к сведению, что реальность здесь и теперь имеет такой вид и размер, вот такое содержание в такой упаковке. Точка.
Что дальше с этой посылкой делать, вы сами разберетесь, хоть с улыбкой, хоть со слезами, хоть с перекошенной рожей. По-честному и в своих интересах.

И в случае с испортившейся погодой накануне пикника это вроде особых трудностей не вызывает.
Доставлена такая-то погода, вручено - принято, поматерились, повздыхали, планы изменили, посидели в кафе или дома, не хуже получилось.
И в случае с болезнью в день рождения понятно, что можно злиться или плакать, но доставлено - принято, лежим, болеем. Злимся или плачем, уж на что сил хватит.

А вот когда ставки выше, когда доставлено и вручено что-то такое, что и в дом не влезает, и в руках не удержать, больно, неудобно, тяжело... Руки заняты - нечем расписаться в получении, вот и не получается принять это. Метафора.

В каждой метафоре есть доля метафоры. Когда больно и тяжело прямо в сердце, очень трудно признавать, что вот это - нежеланное, тяжелое, страшное - на самом деле доставлено нам. Лучше даже зажмуриться и сделать вид, что ничего такого нет. Все в порядке. Временные трудности. Все наладится, то есть будет, как раньше.

Не будет. Даже если вы не распишетесь в накладной, доставку это не отменит. Вручено. И пока не будет принято - курьер не уйдет и посылку не заберет ни в коем случае. Можно, конечно, надолго оттянуть момент принятия - той самой констатации факта: теперь оно вот так. Но.
Все равно ничем другим заняться не удастся, как ни отворачивайся от посылки, как ни крути и ни крутись. Руки-то заняты. И курьер в дверях стоит.

И только когда получится все-таки собраться с духом и признать, что доставленное - доставлено, тогда и можно как-то что-то с этим уже делать - внутри себя или снаружи. Так же, как с погодой и простудой накануне праздника. Доставка принята, коробка такая-то, в коробке то-то, сделать с ним можно то или это. И, кстати, никто не сказал, что нельзя из этого истребителя вертикального взлета собрать трактор, о котором вы мечтали. Может быть, нельзя. Может быть, можно. Но с этим не разобраться, пока не увидишь, что именно доставлено, в какой упаковке, сколько весит и какого цвета. И какие там детальки.

У человека планы на будущее не включают вас? Если наконец признать, что это факт и он так есть, может быть, и вам захочется составить новый план, без него.
Ребенок занят своей жизнью? Ну, наконец-то и вам можно заняться своей. Самое время пожить для себя, если раньше времени на это не было.
Дело не ладится? А если рассмотреть, как именно оно не ладится, может быть, вы увидите, в чем действительная причина. И все наладите. Или вовсе решите, что оно того не стоит. Или найдете что-то такое, что важнее всего...

Принять - это про констатацию факта, только. Плакать можно. Злиться можно. Горевать можно. Можно радоваться. Можно принять с любовью. Но не обязательно. Про радость в слове "принимать" ничего нет. У них одна общая буква, и та - рррррр. А с любовью общего - только мягкий знак.

---

Último saludo del Presidente Salvador Allende Gossens a un grupo de adherentes desde un balcón del Palacio de La Moneda. Santiago de Chile, 09:20 hrs., 11 de septiembre de 1973.

@темы: реконструкция, Вальпараисо forever

---

Я обещал рассказать про суперсилу. Ну вот.
Хорошо было бы начать этот пост со слов "вот главный секрет, почему я не боюсь изменений", а?
Но это неправда.
Они приходят - и прощай надежды на то, что все будет, как было. Они ломают планы и нарушают мирное течение жизни. Заставляют делать то, чего не хотел делать, и бросать то, за что взялся с охотой и в чем находил радость. Они разлучают с тем и с теми, кто дорог, и сводят с теми, кто ни уму ни сердцу, они... Изменения всё изменяют, и этого достаточно, чтобы их бояться.
И я их боюсь.
Но...
Я тут обмолвился, что все отдал бы, чтобы некоторые вещи не изменялись. Это, наверное, очень понятно. У вас тоже есть такие вещи, да? Вещи (явления, люди, существа, ландшафты, дома, смыслы, что угодно!) - на которых держится мир.
Так вот, я стал думать, что это за некоторые вещи. Что это такое, что я хотел бы сохранить неизменным.
Сразу подумал о том, кого люблю. Хотел бы я, чтобы ничего не изменилось? О, да! - первый выдох в ответ на вопрос.
И тут же задумываюсь: хотел бы я, чтобы не менялся он? Да, в некоторые моменты я думал, что это уж совсем не то, что было раньше, и нравится мне гораздо меньше, даже совершенно не нравится, и вообще, со мной так нельзя. А вот так - не только можно, но и необходимо. Какой же ты красивый, думал я, какой же ты сильный, полный благородства и отваги.
Или я хотел бы, чтобы не менялось мое отношение к нему, оставалось всегда таким нежным, внимательным, уважительным и восхищенным? Да... но как? Он менялся, проживая свои дни, самые разные, рядом со мной, и я менялся, и всё менялось между нами.
Было ли это всегда приятно? - Нет!
Хотел бы я остановить хоть одно из прекрасных мгновений, чтобы остаться в нем?
Да ни за что.
Потому что это отменило бы все следующие, а многие из них были прекрасны, одно другого прекрасней. Чтобы не отменять их, я вынужден принять их конечность, вынужден принять изменчивость всего.
Хотел бы я, чтобы он не заболел, не умер?
Несомненно.
Тут я отказался бы от наших сокровищ, добытых в те два года, что он боролся с болезнью, а я шел рядом. Я уверен: при других обстоятельствах мы добыли бы не меньше сокровищ и не менее прекрасных.
Но было как было, и я ничего не могу с этим сделать.
Хотел бы я, чтобы моя любовь оставалась неизменной?
Но она каждый день изменялась и когда он был здесь, со мной.
Отчего бы ей не продолжить?

Ну и о других многих вещах я не смог сказать, что вот это и это хотел бы оставить неизменным.
Чтобы мой сын всегда оставался милым мальчиком и не превращался в огрызающееся чудовище, способное исчезнуть и прийти домой в семь утра - хотел бы я? А как бы он стал таким, как сейчас, уверенным, сильным, умелым, если бы оставался милым мальчиком, который на прогулке только и мечтал забраться на ручки и сидеть там, пока у меня руки не оторвутся?
Хотел бы я, чтобы я сам оставался таким, каким был до учебы в гештальт-институте? О, нет.
Или таким, каким был накануне сообщения моих тренеров, что сертифицирован я не буду ни при каких условиях, просто потому что трансгендер? Нет, вру, условие было: говорить о себе в женском роде.
В тот день все резко изменилось.
Хотел бы я, чтобы осталось неизменным?
Может быть, да.
Но оно не осталось.
И я не остался прежним, к худу или к добру, или к обоим сразу.

Я боюсь изменений.
И я не могу отменить их. Отменить одни у меня рука не поднимется, отменить другие - руки коротки.
Мы живем в мире, где изменения происходят, бойся не бойся.
И нам приходится меняться, чтобы просто оставаться на месте - и чтобы не оставаться, меняться приходится тоже.
И я правда не знаю, что хотел бы оставить неизменным, ищу и не нахожу. Что-то страшно потерять, что-то хочется оставить рядом - но неизменности нет места в жизни.
Так вижу это я. А вы?

(Суперсила? Опять не влезла, мне страшно нужно было сказать про неизменность, прежде чем про суперсилу. В следующий раз, обещаю-обещаю!)

---

Я думал, только у меня так.
Когда какие-то вещи знаешь - и кажется, что весь свет это все знает, да еще и раньше тебя, и глубже, и лучше понимает. "Если уж я это знаю - кто же этого не знает!"
Я много раз так думал. И в будущем, конечно, не застрахован.
Казалось бы - очевидно, если я несколько лет учился и продолжаю учиться, то, наверное, я что-то знаю, чего без этой учебы не узнать? Но как же! Все равно.
А потом я узнал, что это довольно распространенный паразит мозга.
Есть такие представления, которые сколько из головы ни вытряхивай, они снова возвращаются. Так что самое главное - снова их вытряхивать, когда обнаружишь. Вот я в очередной раз вытряхиваю.
Расскажу про супер-силу для изменений сегодня, в рамках вытряхивания из головы очередной реинкарнации "все и так это знают".
А пока вот быстренько с утра еще одна супер-сила.
От некоторых надоедливых паразитов мозга может не получиться избавиться раз и навсегда, но остается спасительная возможность обнаруживать их реинкарнации в своей голове, опознавать и четко проводить дезинсекцию. И это просто навык, и он просто тренируется. В конце концов выкидываешь паразитов задорно и с азартом, а порой - даже не просыпаясь, как зубы почистить.
Супер-сила в том, чтобы не ругать себя за то, что вот опять на старые грабли, а радоваться, что заметил, опять его заметил! - это уже 5:0 в твою пользу (или 500:0, тоже хорошо). С их стороны всегда 0, потому что! раз они вернулись, значит, до этого были изгнаны. Вин!
А вы - с какими паразитами мозга вам приходится иметь дело регулярно? И какой счет?

@темы: поговорить

---

Еще к контексту Лу

Еще того из той же книги. Триггеры.

Поспешу признаться: мне страшно повезло, что наша группа была хорошо организована именно в отношении опасности, что информацию будут выбивать. Я попросту не знал того, что от меня хотели услышать в Бреендонке. Если бы вместо кличек я мог назвать настоящие имена, возможно, вероятно, произошло бы несчастье, и я оказался бы человеком слабым, каков я, пожалуй, и есть, и предателем, каким потенциально уже был. Но не следует думать, будто я демонстрировал им упорное героическое молчание, которое подобает мужчине в таком положении и о котором мы постоянно читаем (кстати, почти всегда в записках людей, которые сами при этом не были). Я говорил. Обвинял себя в выдуманных фантастических государственных преступлениях, причем до сих пор не понимаю, как они вообще могли прийти в голову мне, болтающемуся на крюке. По-видимому, во мне тлела надежда, что после столь тяжких признаний точный удар по черепу прекратит мои страдания и быстро отправит меня на тот свет или хотя бы лишит сознания. Сознание я действительно потерял, чем в тот раз все и завершилось, потому что ищейки не стали приводить в чувство забитую жертву, ведь их тупые мозги занимала чушь, которую я им наплел.

Тогда на этом закончилось. И не закончилось до сих пор. Двадцать два года спустя я все еще раскачиваюсь на вывернутых руках над полом, задыхаюсь и оговариваю себя. «Вытеснение» тут невозможно. Можно ли вытеснить красное родимое пятно? Можно сделать косметическую операцию и удалить его, но пересаженная кожа будет казаться нам чужой.

От пытки избавиться нельзя, как и от вопроса о возможностях и пределах сопротивляемости. Я говорил об этом с многими товарищами и попробовал обобщить разнообразный опыт. Правда ли, что храбрый человек умеет сопротивляться? Я не уверен. Вот, например, обратившийся в коммунизм молодой бельгийский аристократ; сражаясь во время гражданской войны в Испании на стороне республиканцев, он проявил подлинный героизм. Но когда в Бреендонке его подвергли пыткам, он, как говорят уголовники, «запел», а так как знал очень много, то выдал целую сеть организаций. В своей готовности помогать палачам этот храбрец зашел далеко. Он ездил с гестаповцами по домам своих товарищей и в лихорадочном усердии призывал их признаться во всем, решительно во всем, только в этом спасение, ведь избежать пытки необходимо любой ценой. Знал я и одного болгарина, профессионального революционера; его подвергали таким пыткам, по сравнению с которыми моя была всего лишь напряженной «тренировкой», а он молчал, попросту упорно молчал. Нельзя не упомянуть здесь и незабвенного Жана Мулена, похороненного в парижском Пантеоне. Его арестовали как первого председателя Национального совета Сопротивления Франции. Заговори он — все Сопротивление было бы уничтожено. Но он позволил замучить себя до смерти и не выдал ни одного имени.
...
В чем заключается сила, в чем — слабость? Я не знаю. И никто не знает. Никому еще не удавалось провести четкую границу между «моральными» и (опять-таки с необходимостью забранными в кавычки) «физическими» силами сопротивления физической боли. Немалое число специалистов сужают всю проблему перенесения боли до чисто физиологических факторов. Процитируем здесь только французского профессора хирургии, члена Коллеж де Франс, Рене Лериша, который рискнул вынести следующий вердикт.

«Мы не равны перед феноменом боли, — говорит профессор. — Один страдает уже там, где другой практически ничего почти не чувствует. Это связано с индивидуальным характером нашего симпатического нерва, с гормоном околощитовидной железы, с вазоконтрактивными веществами коры надпочечников. И при физиологическом рассмотрении боли нам не обойти понятие индивидуальности. История свидетельствует, что мы, современные люди, более восприимчивы к боли, нежели наши предки, причем в чисто физиологическом плане. Я говорю здесь не о каких-то гипотетических моральных силах сопротивления, но остаюсь целиком в области физиологии. Болеутоляющие средства и наркоз повлияли на нашу возросшую восприимчивость больше, чем моральные факторы. Реакция разных народов на боль также отнюдь не одинакова. Две войны позволили нам увидеть, насколько различна физическая чувствительность немцев, французов, англичан. В этом отношении большая пропасть разделяет европейцев, с одной стороны, и азиатов и африканцев — с другой: последние переносят боль несравнимо лучше, чем первые…»
...
Когда пытка позади и боль затихает (чтобы потом снова вспыхнуть), возникает эфемерная умиротворенность, способствующая размышлениям. С одной стороны, перенесший пытку рад, что был всего лишь телом и оттого, как ему кажется, свободен от всяких политических тревог. Вы там, на воле, так примерно говорит он себе, а я здесь, в камере, и это дает мне перед вами большое преимущество. Я испытал нечто не выразимое словами, оно наполняет меня до краев, а вы уж сами разбирайтесь, что вам делать с собой, этим миром и моим исчезновением. С другой стороны, изглаживание той телесности, что раскрылась в боли и муке, прекращение разразившейся в теле чудовищной сумятицы, восстановление ничтожной стабильности тоже действует умиротворяюще и смягчающе. Случаются даже мгновения эйфории, когда возвращение слабых мыслительных способностей воспринимается как невероятное счастье, так что мешок костей, вновь обретающий человеческий облик, жаждет прямо сейчас, не теряя времени, мысленно сформулировать происшедшее, ведь через час-другой, возможно, будет слишком поздно.

Мысли об этом — не что иное, как великое удивление. Удивляешься, что выдержал, что мучительная сумятица сразу не разорвала твое тело, что вот еще есть лоб, по которому можно провести скованными руками, глаз, который можно открыть и закрыть, рот, привычные контуры которого можно бы узнать, посмотревшись в зеркало. Как? Задаешь себе вопрос: неужели тот самый человек, кидавшийся на своих домашних, когда у него всего-навсего болел зуб, висел тут на вздернутых руках, а теперь может жить дальше? Неужели он, который, слегка обжегши пальцы сигаретой, часами пребывал не в духе, теперь почти не чувствует ран от плети? Удивляешься, как с тобой самим случилось то, что, по идее, должно происходить только с такими, кто писал об этом в обвинительных брошюрах, — пытка. Случившееся убийство — достояние газеты, которая о нем сообщила. Крушение самолета касается только тех, кто потерял в нем своих близких. В гестапо пытают. Но до сих пор это всегда касалось посторонних — их пытали, и потом они демонстрировали свои шрамы на антифашистских конгрессах. И вдруг ты сам становишься одним из них — уму непостижимо. Это тоже своего рода отчуждение.

Коль скоро из опыта пытки можно вообще извлечь нечто большее, чем только кошмар, то, с одной стороны, это великое удивление, а с другой — ощущение своей чуждости миру, которое впоследствии не изгладишь никаким человеческим общением. Человек, подвергнутый пытке, с удивлением осознает, что в этом мире другой может оказаться абсолютным властелином, причем власть его заключается в том, чтобы причинять страдание и уничтожать. Господство палача над жертвой не имеет ничего общего с известным нам насилием, осуществляемым по социальному соглашению: это не власть полицейского-регулировщика над пешеходом, налогового чиновника над налогоплательщиком, обер-лейтенанта над лейтенантом. И не сакральный суверенитет абсолютных владык — вождей и королей прошлого: они хотя и внушали страх, но одновременно были и объектом доверия. Король мог быть ужасен в гневе, но и добр в милости; творя насилие, он правил. Власть же мучителя, под которой стонет жертва, есть не что иное, как беспредельное торжество утверждающегося в жизни над тем, кого вышвыривают из мира в муку и смерть.

Удивляешься, что существует другой, безгранично самоутверждающийся в пытке, удивляешься, во что можешь превратиться сам — в плоть и смерть. Прошедший пытку не перестает удивляться, как все то, что можно назвать душой, или духом, или сознанием, или идентичностью, идет прахом, когда трещат и хрустят плечевые суставы. Он, конечно, знал прописную истину, что жизнь хрупка, что, как говорится у Шекспира, жизнь может оборвать «простой кинжал». Но что человека можно сделать настолько телесным и тем самым уже при жизни фактически отдать на растерзание смерти, узнал только через пытку.

Кто подвергался пытке, уже не способен чувствовать себя в мире как дома. Стыд уничтожения неистребим. Поруганного доверия к миру, которое отчасти утрачивается с первым же ударом и окончательно — в пытке, не восстановить. Сознание, что ближний обернулся врагом, застывает в жертве сгустком ужаса: после этого невозможно смотреть на мир как на царство надежды. Тот, кого мучили, отдан безоружным на произвол страха. Отныне им властвует страх. А также ресентимент. Они остаются, но едва ли имеют шанс вскипеть очищающей жаждой мести.

Источник: Амери Ж. По ту сторону преступления и наказания: Попытки одоленного одолеть / Пер. с нем. М.: Новое издательство, 2015. С. 49–77.

@темы: реконструкция, Вальпараисо forever