МЧС распространило экстренное предупреждение о дожде, граде, грозе и сильном ветре в ближайшие часы в Москве.

---

Могу слушать их бесконечно.

@темы: мой playlist

---

Espigas
[Poema - Texto completo.]

Federico García Lorca
El trigal se ha entregado a la muerte.
Ya las hoces cortan las espigas.
Cabecean los chopos hablando
con el alma sutil de la brisa.

El trigal sólo quiere silencio.
Se cuajó con el sol, y suspira
por el amplio elemento en que moran
los ensueños despiertos. El día.
ya maduro de luz y sonido,
por los montes azules declina.

¿Qué misterioso pensamiento
conmueve a las espigas?
¿Qué ritmo de tristeza soñadora
los trigales agita…?

¡Parecen las espigas viejos pájaros
que no pueden volar!
Son cabecitas,
que tienen el cerebro de oro puro
y expresiones tranquilas.

Todas piensan lo mismo,
todas llevan
un secreto profundo que meditan.
Arrancan a la tierra su oro vivo
y cual dulces abejas del sol, liban
el rayo abrasador con que se visten
para formar el alma de la harina.

¡Oh, qué alegre tristeza me causáis,
dulcísimas espigas!
Venís de las edades más profundas,
cantasteis en la Biblia,
y tocáis cuando os rozan los silencios
un concierto de liras.

Brotáis para alimento de los hombres.
¡Pero mirad las blancas margaritas
y los lirios que nacen porque sí!
¡Momias de oro sobre las campiñas!
La flor silvestre nace para el sueño
y vosotras nacéis para la vida.

---

Екатерина Шульман:

Ведь ничто так не отвлекает население от снижения уровня жизни, как успешное преследование врагов внешних и внутренних. А успешным оно будет обязательно: по законам «новой войны», каждый участник побеждает в своем собственном телевизоре, поскольку там война большей частью и происходит.

@темы: передай добро по кругу

---

Элеонора Рузвельт:


Всегда помни, что у тебя нет права быть личностью. У тебя есть обязанность.
Дружба с самим собой - очень важная вещь. Потому что, не подружившись с собой, ты не сможешь дружить больше ни с кем.
Тот, кто теряет деньги, теряет многое; тот, кто теряет друга, теряет намного больше; тот, кто теряет веру, теряет все.
Если бы жизнь была предсказуемой, она перестала бы быть жизнью и потеряла бы вкус.
Великие умы обсуждают идеи, средние умы обсуждают события, а мелкие людей.
Делайте то, что в глубине сердца считаете правильным, но чтобы вы ни сделали – вас всё равно будут обсуждать. Вас будут осуждать, и если вы что-то сделаете, и если вы ничего не сделаете.
Формирование характера начинается в детстве и продолжается до самой смерти.
Никто не может вызвать в вас чувство собственной неполноценности без вашего согласия.

@темы: передай добро по кругу

---

Столько, сколько на этой неделе, я давно не носился. Как ни крути, L-тирозин от эутирокса отличается существенно. Ну, значит, теперь так. Жаль, что не два года назад, но здорово, что не два года еще спустя.

И вот иду, ноги еле волоку, бухал и курил до трех ночи не выспался, большой стакан рома с колой и четыре сигареты из нормального табачного табака, встреча друзей, старых друзей, разговоры-разговоры... А потом подъем в восемь, прогулка в парке и по делам, ну честно, я себя не узнаю, а в анамнезе еще четверговая нехилая прогулка и нечаянный концерт в Филевском парке, пятничная пятичасовая в Сокольниках - и вот, бухал до трех... И я все еще живой.

И вот, иду, ноги сами волокутся, голова витает в облаках, придумываю как бы значок для как бы землячества Dead Hot Chile Peppers. Ну, само собой напрашивается красиво скрестить собственно красный острый перец и силуэт страны, расположив их по диагоналям. Тогда получаются четыре сектора, в которые можно всунуть какие-нибудь символы. Или какие-нибудь хорошие слова. Опять же сами собой приходят на ум вера, надежда, любовь. И что, очень подходяще. Но это три слова, а четвертое? К ним, конечно, подходит мудрость. Но, когда я пытаюсь представить себе, как это выглядит, в четвертом секторе, опять же само собой возникает

вот это

слабоумие и отвага. И смотрится все вместе чрезвычайно гармонично. Пожалуй, так и надо оставить.

Ром с колой - пожалуй, лучшее пиво в мире...

И то, без чего этот пост никак не может - танец маленьких лебедей благородных донов Phoenicopterus andinus.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Кажись, мне пять нужна IMCO. И где мой портсигар? Уж не отдал ли я его кому-нибудь за ненадобностью, pobrecito?
апд. Посмотрел, сколько имки нынче стоят - оййййй, где мои теперь? Искать! Не пластиком же благородному дону пробавляться!

Здесь с имками попроще:
tactical-market.ru/%D1%81%D0%BD%D0%B0%D1%80%D1%...

@темы: Gizeh & Co

---

Немного теста.

Тест жизнестойкости Леонтьева и Рассказовой (вообще-то Мадди, и сам Леонтьев об этом всегда говорит).
www.tests-exam.ru/test_zhisnestoykosti_lr.html

Общий балл жизнестойкости: 101 (норма: 80.72, среднее отклонение: 18.53 )
Балл вовлеченности: 48 (норма: 37.64, среднее отклонение: 8.08 )
Балл контроля: 32 (норма: 29.17, среднее отклонение: 8.43 )
Балл принятия риска: 23 (норма: 13.91, среднее отклонение: 4.39 )

Я очень старался быть реалистичным и употреблял больше "скорее да" и "скорее нет", чем категорические "да" и "нет". А поди ж ты. Лу Хоть-Об-Дорогу-Бей Понтеведра...

Тест Хелен Фишер - тип по доминирующему гормону.
onlinetestpad.com/ru/test/22790-opredelite-svoj...

Исследователь (Допамин) 22
Строитель (Серотонин) 14
Директор (Тестостерон) 14
Дипломат (Эстроген) 19

Да, Исследователь и Дипломат.
Исследователи хорошо себя чувствуют со Строителями, Директора с Дипломатами.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"Когда смотрю на себя, одежда должна радовать мой глаз. Никогда не соглашайтесь носить плохую одежду. Вы же не будете есть, что попало? Так и с вещами."
Ципора Саламон

@темы: передай добро по кругу

---

Уже даже на башорге. Ибо воистину.

bash.im/quote/445871

xxx: Вот почему люди путают такие разные и несвязанные между собой вещи, как любовь, секс, размножение и совместное проживание? Из-за этого все беды.

---

Поединок

Я тебе еще кое-что страшное не рассказал. А надо бы.
В прошлом письме я остановился на том, что выбрал ждать - независимо ни от чего.
Не скажу, что это «я выбрал» далось мне легко, или что далось трудно, но сразу.
И не легко, и не сразу.
Сначала я твердил: иди куда хочешь, что равнялось – уходи. Уходи, а я продолжу жизнь без тебя, так, как я могу жить без тебя. Потом ты пришел – или мне так показалось, но это изменило все. Мне показалось, что ты ждешь от меня других слов вслед тебе, другого напутствия. И я сказал то, что было во мне под прочным слоем долженствования. Высказал то, что прятал от самого себя, как недолжное и потому – недопустимое.
Потом я метался, пытаюсь подтвердить или опровергнуть основания, на которых я построил свою решимость ждать тебя обратно. Мне было легко сделать как то, так и другое. Аргументы за и против сами росли из моей головы, как то вишневое деревце из раненого оленя. Росли, ветвились, переплетались, перепутывались, и вот уже любой мог свидетельствовать в пользу противоположных точек зрения – в зависимости от того, как его повернуть. Легко.
Безвыходность и безысходность поглощали меня.
Потом я обнаружил, что смотрю вокруг голодными глазами, примериваю свои надежды к друзьям и знакомым, к любому близкому, к любому дальнему: а не он ли может стать донором? Не он ли станет вратами, через которые ты придешь ко мне? Не этот ли согласится пожертвовать собой? Не терзает ли его неисцелимая боль, от которой он рад будет избавиться любой ценой, хоть бы и такой?
Нет, не весь я был поглощен. Разумеется, не весь. Ты меня знаешь. Тот, кого ты знаешь, абсолютно точно не мог быть полностью поглощен этим. Но ужасный голос был такой громкий, что я порой слышал в себе только его. И ужасался. А голос этот твердил, что согласен на любую цену, то есть – что готов заплатить любым из моих близких за встречу с тобой.
Но всегда был тот, кто ужасался, он оставался всегда. Не мог перекричать того, другого меня. Не мог его заткнуть, остановить его горячую, захлебывающуюся речь внутри меня. Но и говорить наружу ему не давал.
Так я разрывался надвое, кричал и зажимал рот руками, грыз свои же ладони, и еще крепче прижимал их ко рту.
Не знаю, чем бы это кончилось, каким ужасом и падением, но у меня действительно замечательные друзья. Один из них просто (о, это «просто»!) сидел со мной пару часов, пока я по слову, по пол-слова выцеживал из себя ад и яд. Нет, я ни разу не высказал вслух полностью всего кошмара, бушевавшего во мне. Но я нарезал вокруг его середины достаточно кругов, и достаточно близко, чтобы дать понять – и быть понятым. Надеюсь, что так, хотя я не отважился проверить, переспросить…
Но все же я говорил о себе как о том, который ненавидит всех, кто не ты, за то что они – не ты. Понемногу, со слезами и рычанием, я выпускал из себя составные части яда. И хотя самую ядовитую часть я удерживал в себе, все же мне стало легче.
А когда мне стало легче, я – тот, кто ужасался все это время, - вдруг вспомнил о тебе. Вспомнил! Хотя тот ужасный голос только и говорил о тебе, тебя в его речах не было. Был предмет в виде тебя, и только. Был муляж тебя, пустой внутри. Сам ты в его интересы не входил, так получается?
Но я смог вспомнить – и сразу засмеялся. Потому что ты засиял, как ты умеешь сиять достоинством и благородством. А тот, жадный и подлый, в один миг оказался пустым. Его яд потерял свою силу мгновенно.
Я просто (просто!) почувствовал тебя – в себе, в своей памяти, в самой сердцевине моего знания о тебе. И там ты был такой, какой ты есть. И ты, какой ты есть на самом деле, никогда не принял бы ничего подлого. Никогда не согласился бы на такое и не принял бы от меня такой «подарок». Даже если бы я мог каким-то образом склонить кого-то из своих друзей отказаться от жизни в твою пользу, это ничего бы не дало.
И ужасная часть, нашептывавшая мне ужасные вещи, кричавшая мне их, вопившая во мне, тут же исчезла перед лицом реальности. Смех заглушил ее голос, и больше я его не слышал.
Вот после этого всего я уже действительно выбрал. Наверное, это было необходимое условие для настоящего выбора - выдержать такой вот поединок внутри себя. Хотя - какой же это поединок, если нас снова было двое по эту сторону. Ты на моей стороне. Я на твоей.

И это все, что нужно знать обо мне и о тебе, на самом деле. Остальное просто следует из этого.

@темы: Любовные письма Лу Понтеведры

---

А чо в тему.



Погадать на пирожках
Фишки для блогов от Fotovivo

---

Ууух ты.

@темы: мой playlist

---

Комментарий, который мне надо осмыслить.

Для меня сейчас, кажется, немного яснее стало, как проявляется сила ваших текстов (то есть, какой-то элемент яснее стал. Понятно, что главное, по определению, невозможно сформулировать). Читаешь, и ощущение, что без кожи писалось и на тексте кожи нет вообще (как Лора вам однажды сказала - тексты страшно словами трогать). И при этом - такая легкость. Не знаю, КАК вам это сочетание удается, но от этого сносит крышу.

Понять, как это получается (да чего проще - натренированная диссоциация и фигачить в ней, как по гладкому). Ну да. Все понятно. Есть задача и способы решения задачи, собственное состояние выносится за скобки, поехали. Как раз то, о чем говорили с М. на прошлой неделе.
Осмыслил. Теперь - ассимилировать.

@темы: любовные письма Лу Понтеведры, Вальпараисо forever

---

Что угодно может значить что угодно.
Или не значить ничего.
Но быть очень красивым само по себе и в ничего не значащих сочетаниях.
Просто красиво: читать Жену путешественника во времени и, перелистнув очередную страницу, увидеть
У меня в сумке «Возвращение в Брайдсхед»...

---

В очереди

Я хочу рассказать, как мне страшно ждать тебя.

Сейчас я сижу на той самой веранде, где серые доски – я рассказывал о них в одном из предыдущих писем. Я сижу здесь, смотрю на эти доски, собираюсь с духом. Трудно говорить о таких вещах. Но я привык называть трудные вещи вслух, привык требовать от себя этого. И от других тоже. Что несомненно делает мою компанию не самой уютной для непривычного к таким вещам человека. От трудных вещей хочется отвернуться. Хочется скрыться от них, скрыть от себя их существование – в мире и особенно в себе самом. И я в целом за то, чтобы не трогать их лишний раз. Вопрос только в том, какой раз считать лишним – и вот тут чаще всего мнения расходятся.

Я думаю, что бывают действия, для выполнения которых можно обойтись без прикосновения к трудным вещам. Поздороваться мимоходом можно, и не заглядывая глубоко в свое нутро, и не стараясь отдать себе отчет в переживаемых чувствах. Договориться о том, что приготовить на ужин или какого пива к этому ужину взять, можно и без того, чтобы внимательно смотреть друг другу в глаза. Не обязательно признавать, что ты сейчас в ярости, или испуган, или обижен, или расстроен, если нет нужды в искренности и честном уважении к собеседнику. Можно годами жить, не соприкасаясь душами. И когда запрещено быть злым и гневным, когда унизительно быть расстроенным и несчастным, когда нельзя бояться или обижаться – тогда хроническое несоприкосновение душ становится спасением, убежищем.

На самом деле мне тоже нельзя плакать. И бояться запрещено. И быть рассеянным, усталым, небезупречным, уязвимым – серьезная провинность. Преступление. И я готов защищаться от наказания любым способом – хотя бы отрицать страх, обиду, гнев, печаль, усталость, тревогу. Я тоже этого хочу, по крайней мере, мне хочется этого. Но я-то на этом не заканчиваюсь. Есть и другой я. И вот его желание честности и справедливости, его жажда жизни и свободного дыхания настолько сильнее этих запретов, трусости, слабости, желания защититься, что я, который принимает решения, скрепя сердце признаю свои слабости и свою уязвимость, из которой происходят и страх, и обида, и гнев. Признаю вслух и жду того же от человека, с кем хотел бы обниматься душой.
И раз я жду этого и считаю необходимым – значит, я сам, в первую очередь, должен это выполнять.

И зачем я это объясняю тебе? Ты и так знаешь. И вообще это о другом.
А просто я боюсь начинать говорить о тех трудных вещах, других трудных вещах. И пытаюсь увильнуть от этого. Бессознательно, разумеется. Но теперь, когда я это заметил, деваться мне уже некуда: придется начинать говорить прямо. Ну, говорю.
Ждать тебя – это ждать чьей-то смерти. Надеться на встречу – надеяться, что кто-то умрет.
Потому что ты можешь снова оказаться здесь, без того чтобы родиться и вырасти заново, только если чья-то душа откажется жить. Так бывает, и бывает, что весь человек не умирает от этого, а только душа закрывается, как цветок, и больше не показывается наружу. А тело остается, тело живо. И другая душа может занять ее место и жить здесь – уже не ее, а свою жизнь. Подхватить чужую биографию, принять чужие обстоятельства жизни, освоиться с новой внешностью, обжиться, обустроиться. Почему бы нет.
Это как трансплантация жизненно-важных органов. Сердца, например.

Для того, чтобы ты жил, кто-то должен умереть.

Это не почка, чтобы одну можно было оставить себе, а другую отдать нуждающемуся в ней. Не печень, от которой можно отрезать кусок. Не костный мозг. Не кровь.
Это как сердце – поделиться нельзя, можно только отдать: целое, всё, насовсем.
Трудно говорить об этом, правда?
Это как сердце. Это вся жизнь.

Нет, я понял. Я не зря говорил о тех трудных вещах, которые в отношениях между людьми. Мне показалось, что это не про то, о чем я на самом деле хочу или должен говорить, что я просто ушел в сторону. Но это про то же самое. Только не в отношениях между людьми, а в отношениях с миром, с жизнью, судьбой. С богом. Важно отдавать себе отчет в том, чего именно хочешь, чего именно просишь. Тогда ты честен. Тогда ты прикасаешься.
Прикасаешься к себе – и можешь прикоснуться собой. Тогда ты живешь. И кто бы ни спросил тебя: что ты делаешь? – или даже: ты что творишь? – ты можешь ответить честно и твердо.

Я требую от себя отвечать честно и твердо на такие вопросы. Что я делаю? Я жду тебя. Если вдруг ты смог бы прийти, то только в том случае, если какая-то душа не выдержит испытаний – погибнет в столкновении с жизнью, как погибают в столкновении поездов, в автокатастрофах, от болезней, от землетрясений, от войн, от убийств. Это происходит каждую минуту, каждую секунду на земле.

И в это же время другие люди ожидают шанса выжить, если кто-то, подходящий по определенным критериям, умрет раньше их. Существуют очереди на почки, легкие, кожу, кости, сердца… Они уже не пригодятся тем, кто погиб. Но могут пригодиться тем, кто еще мог бы жить, будь его органы здоровы.

Я не думаю, что те, кто ждет пересадки, сами больные или их близкие, молятся о том, чтобы кто-то подходящий погиб. Я верю, что они молятся о том, чтобы у тех, кто все равно погиб, оказались подходящие им группа крови, резус-фактор или что там сейчас проверяют, чтобы совпало.

Так и я.

И это все равно ужасно. Все равно ужасно.

Я хотел бы придумать так, что, если время устроено сложнее, чем мы полагаем, и если оно нелинейно, или тут можно подставить еще какую-нибудь хитро закрученную псевдонаучную идею, и если бы было так, то ты мог бы отправиться во времени назад и родиться за много лет до этой своей смерти, и теперь уже быть взрослым, искать меня – и вот-вот найти. Хотел бы придумать так и поверить в это. Придумать получилось. Поверить очень хочется, но не выходит.

И тогда я говорю себе: пустые фантазии, страшненькие, но безвредные. Я говорю себе: ты ведь и сам знаешь, что есть такая фаза в процессе переживания утраты: отрицание. И ты всячески пытаешься отицать необратимость смерти, пытаешься отменить, уничтожить смерть и разлуку.

Конечно, это так, так и есть.

Я знаю.

Только все равно, даже когда я так думаю, ты-то помни и не сомневайся: я тебя жду. Даже зная, что это просто защита от отчаяния, призрачная крепость, ненадежное укрытие от невыносимой боли. Иллюзия, которую я поддерживаю, чтобы не прикасаться к ужасу.

Я тебя жду. Мне все равно, возможно или невозможно на самом деле, чтобы ты пришел – тем или иным способом. Без разницы. Я, кажется, уже говорил: я не знаю, как устроен мир, и не смогу узнать этого, может быть, никогда. Не я управляю миром. Не я отвечаю за него – с его смертями, болезнями, автокатастрофами, землетрясениями, тайфунами, цунами, войнами. Я ничего не могу с этим сделать.

Но вот есть я, и хотя очень малой частью себя я могу по-настоящему управлять, такая часть есть. И вот этой частью, которая у меня действительно есть, я жду тебя. И мне действительно без разницы, возможно это или нет. Я так выбрал, и всё.

Если можешь и если хочешь – только в этом случае – иди ко мне.
Я жду.

@темы: Любовные письма Лу Понтеведры

---

Закончу Письма - займусь Охотниками.
Хотя, наверное, стоит заняться одновременно, они такие разные.
А, тогда - разберусь с издательскими планами и займусь Охотниками.
А пока - марш паковать рюкзак. Меньше часа до выпрыга из дома.

---

Не хотел, но тащу с собой нетбук, потому что в рамках этого блица я хочу написать еще одно письмо. Изначально так планировал, а тут еще ТЗ со своим комментарием - как с губ сняла нужное слово, и ей, и еще двоим обещал написать, хотел до отъезда в леса (если все сложится, там будет моя Finisterre), но никак не успел.
Вот и тащу с собой нетбук.
Заодно напишу два отчета по сессиям с М.
Ну и можно будет какое-нибудь кино посмотреть.
А уке с собой не беру - меня там уже Негрита ждет, красавица моя.
А еще шлифмашинка, Шиллер и прюнелевые ботинки магазина Королева... А, нет, показалось. Только шлифмашинка. И, возможно, электролобзик.

В лес, в лес! Бегом.