Ну, я гоню...

---

Вот, крохотный кусочек - в свидетельство того, что я продолжаю.

Жертвоприношение, еще немного.

Оглушительная тяжесть, мерцающий ужас.
- Нет, нет, - забился пленник. – Мне нельзя!
И заплакал, когда калавера отступила.
- Э-гей, ты фто? – забеспокоилась упырица.
- А я тебе что говорила? – пожала плечами калавера. – Он упертый.
- И это все, на что мы еще можем надеяться, - отрезала рыжая, выступая из темноты.
- Фефтра!
Упырица кинулась обниматься с ней, калавера почти незаметно улыбнулась и кивнула.
- Эй, Док, ты что, не узнаешь нас?
- Док? Вас? – пленник бессильно наморщил лоб. – Я вас не знаю. А кто такой Док?
- На колу мочало – начинай ф начала! – зашипела упырица.
- И начнем, - сурово сказала рыжая. – Мне тут болтаться некогда, у меня там тридцать девятая неделя заканчивается, знаешь, какие психологические травмы будут у ребенка, если я долго здесь промаринуюсь?
И повернулась к пленнику.
- Ты – Док. Вспоминай давай.
Пленник сжался, дрожа и всхлипывая, замотал головой.
- Я не могу, я стараюсь, я не могу… Простите меня…
Рыжая пару раз моргнула от изумления, ее глаза из оранжевых стали зелеными, потом сиреневыми.
- Что с тобой, Док? – потерянно прошептала она.
- Я не знаю, кто такой Док… Я все расскажу, что вы хотите знать?
- Что с тобой случилось?
- Что? Как вы сказали?
Рыжая шаг за шагом отступала от него в ужасе.
- Это ты еффе не пробовала его кровь! – мрачно заметила упырица.
- Мы пропали, - подвела итог калавера.
- Ну, это мы еще посмотрим.
Рыжая сглотнула, встряхнулась, опустилась на колени рядом с пленником и обняла его, осторожно, мягко, как живая.

---

Нет, никак я в эти пятнашки официально не впишусь. Расписание жизни не позволяет взять на себя обязательства.
Но. Там есть опция "без очереди" - и вот туда я хочу успеть.
Значит, поехали дальше пахать.

---

Жертвоприношение - продолжение дальше, еще не конец.

Первая пришла к нему во тьме. Он не знал, день сейчас или ночь, это не имело никакого значения в его мире. Свет и темнота сменяли друг друга независимо от времени, повинуясь только прихоти или расчету его мучителей. Он давно не помнил, как все началось, знал только, что он все это заслужил. Он верил, что его простят и перестанут истязать, если он сумеет понять, о чем его спрашивают, и сложит из осколков своей ненадежной памяти какое-то важное слово. Он старался изо всех сил – получалось все хуже.
Она пришла, встала над ним, качая головой неодобрительно.
- Фколько крови зря пропадает!
Галлюцинации, подумал пленник, опять. Мешают вспоминать, отвлекают. Ключ, мне нужен ключ…
Он закрыл глаза. Ничего не изменилось, внутри было так же темно, как снаружи, и крошечная девочка качала головой, посасывая нижнюю губу.
- Не жадничай, - сказала она. – Вон сколько уже вытекло. Дай мне.
По приобретенной здесь привычке подчиняться беспрекословно, он развернул руку венами кверху. Малышка даже не сразу поверила. С тихим писком метнулась к запястью, нетерпеливо вонзила клычки, глотнула раз, другой. Пленник даже не поморщился. Зато упырица отпрянула с перекошенным личиком. Ее согнуло пополам и целый фонтан темной жидкости вырвался из ее нутра. Проблевавшись и отдышавшись, она вытерла рот руками и посмотрела на пленника со смесью ужаса и уважения.
- Фот это гадость! Как ты еще живой?
- Они обещали, что я не умру, - сказал пленник.
- Фообще?! – изумилась упырица.
- Пока не вспомню.
- Ааа, - протянула она. – Ну да, бывает, забудешь умереть – и все не умираешь, не умираешь… пока не вспомнишь.
- Я не забыл… Но они не разрешают.
Упырица фыркнула:
- Ты что, маленький, чтобы спрашивать разрешения умереть?
Пленник посмотрел на нее и ничего не ответил, как будто то, что она сказала, было слишком сложным для его понимания. Упырица снова покачала головой и еще рукой махнула
Кровь у тебя гадкая. А сам ты хороший. Но дурак. Я еще приду. Не умирай тут без меня.
- Я не умру, пока не вспомню.
- Вот и не вспоминай.
Сколько-то раз наступал свет, и снова приходила тьма – упырица не возвращалась, и пленник забыл о ней. Но она все же пришла, теперь уже вдвоем с подружкой, такой же неестественно маленькой, с разрисованным лицом.
- Фмотри, кого я тебе привела! – радостно объявила первая.
- Кого привела, – молча повторил пленник.
- Ничего фебе, - первая дернула за руку вторую. – Говорить не может, фмерть не узнает, фовсем изнемог. Давай фпасай его!
Та, кого она назвала смертью, подошла поближе к лежащему на полу пленнику. Он закрыл глаза: так лучше видно. Лицо новой гостьи было разрисовано вроде мексиканской маски-калаверы, как будто она и впрямь изображала смерть.
- И зачем мне его спасать? – флегматично спросила разрисованная.
- Ну ты еще будефь тупить! Мало того, что он вляпался, как дурак. Того и гляди – умрет куда-нибудь не туда. А надо, чтобы умер куда надо.
- А кому это надо? – полюбопытствовала разрисованная.
- Нам! Нам это надо! А то так и останемся вдвоем, да еще и в прошлый раз нас никто не спасет.
- Это важно, - согласилась калавера. – Эй, ты. Хочешь умереть прямо сейчас?
Она наступила ножкой в черной лаковой туфельке на прокушенное упырицей запястье.

---

"НФ-триллер, недалёкое будущее. Главный герой — он же — злодей — иногда переключается на другую личность. На девять минут и сорок семь секунд. Эта личность — солдат, прошедший горячие точки и проходивший психологическую реабилитацию. И вот у этого солдата есть эти десять минут, чтобы выяснить, что вообще происходит и как бы вернуть себя насовсем. Или хотя бы нейтрализовать себя-злодея даже ценой жизни".
Во, кино называется "Аномалия" надо посмотреть.

---

Ну, я не знаю, как это читать. Кишки, месиво, я предупредил.

Жертвоприношение, дальше.

Тайгерм. Тай-герм. Вдох и выдох. Вдох и выдох. Кислород.

До возвращения сестры оставалось еще две недели. Достаточно времени, чтобы все выяснить и спланировать обе фазы операции. Сайс мог бы помешать, если бы приехал раньше Марии, но Сайс не приехал. Он бы, конечно, заметил, что Док не в себе. А так никто не помешал ему уйти с головой в изучение подробностей ритуалов, имен демонов, всего этого. Ему нужно было знать, кому посвятить жертву. Он долго выбирал, перечитал несчетно текстов в интернете: религиозные трактаты, мистику, фантастику, все подряд. Нашел там одного демона, самого подходящего по профилю. И все. Дело можно было считать сделанным. Хотя оставалась вторая фаза. Но это вообще была не проблема. Найти тех, кто позарился бы на голову Дока – на ту информацию, которая в явном и неявном виде хранится в его голове, - не составляло труда. Надо было всего лишь сдать эту голову самым эмоционально устойчивым живодерам, чтобы обеспечить максимальную продолжительность процесса.
За информацию Док был спокоен. Точно так же, как встроенный навигатор, работали и программы защиты. Дока можно было вывернуть наизнанку – он все равно ничего не помнил. Нужны были пароли доступа, кодовые слова, чтобы открыть тайные хранилища у него в голове. Док не знал эти слова, забывал их каждый раз, как слышал. Он вполне доверял своим и полагался на все эти хитрости и штуки. Так что ему оставалось только найти особенно упорных и методичных палачей, чтобы не сорвались раньше времени. Док знал таких. По стечению обстоятельств, это именно с ними пришлось разбираться в Климпо. Доку понравилась эта симметрия. Должно сработать, поверил он, должно.

Он не помнил, зачем он здесь, кто он такой. В мире больше не было времени, не было верха и низа, никаких координат. Память о том, что они когда-то были, уже почти стерлась. Мир состоял из страха и боли, слабости и тошноты. Резкие назойливые звуки и хаотические вспышки света вызывали судороги не хуже электрических ударов. Он обнаруживал себя то жалким смердящим хилым стариком в луже собственных нечистот, то беззащитным младенцем в холодном лабораторном свете, со всех сторон в него впивались иглы, по трубочкам текла отрава, растворявшая его разум. Едва слышные голоса шептали внутри его головы, и он верил им бесконечно, он готов был сделать для них все, разгадать любую загадку, раскрыть любой секрет, вот только он не мог понять, чего же они хотят. Он мучился от собственной недогадливости, смотрел заискивающе, просил разъяснить вопрос. Ничего не помогало.
Изредка в тумане проплывала тонкая золотая нить, медленная молния, на бесконечное мгновение озарявшая все вокруг. «Я сам этого хочу. Это делаю я сам». И снова клубилась отрава, гремела боль, вонзались острия звуков, змеилось электричество. Он не помнил, зачем ему надо, чтобы эти люди делали с ним такое. Они говорили, что он в их руках, в их власти, что они сделают с ним все что захотят. Он верил себе, не им. «Это делаю я».

Но однажды, охваченный медленным сиянием золотой молнии, он понял, что пока он держится за это – настоящая, предельная мука не может наступить, а значит, ему нечего предложить в обмен на невозможное чудо. Какое? Он не помнил и не понимал. Но сделать это было важнее, чем вспомнить или понять, он это знал точно. И он сделал это: отказался от своей воли в этом деле. Так он стал жертвой.

---

tumbalele.livejournal.com/90283.html

[...]Итак, все очень просто, увы. Два простых до безобразия правила:

А) Проведи границу между «своими» и «чужими».

Б) Убеди «своих», что им есть, что делить с «чужими».

Дальше люди сделают все сами, ведомые механизмами, общими с шимпанзе и другими млекопитающими. Появятся кодовые слова-сигналы, которые отличают «наших» от «не наших», по ним сразу можно вычислить друг друга. У людей эту роль играют слова-ярлыки. Появится полная закрытость к информации с «той стороны», и чрезмерная доверчивать к «своим» (помним – возрастает внутригрупповая солидарность). Включится "язык ненависти", суть которого - причинение страдание другому через слово. Радость от страданий и боли «чужаков». Оправдание убийств со стороны «своих»... А там дальше - рептилии и роботы, для которых эмпатия недоступна...

А дрессировщики будут смотреть на сражающихся шимпанзе и павианов, и продумывать новые эксперименты… У Оруэлла, кажется, есть несколько любопытных идей…

P.S. Где выход? Там же, где и вход. Найди, что тебя объединяет с «чужаком», и найди общую цель, которую можно добиваться сообща.

@темы: реконструкция, головология

---

Жертвоприношение (начало)

Психолог помог. Этого Док отрицать не стал бы. До бесед с ним Док и чувствовал-то себя едва-едва. Буквально - мономолекулярной пленкой, натянутой на стотонный монолит. По пленке иногда проскальзывали слабенькие разряды. Под пленкой на всю глубину - неподвижный холод. Даже не безразличие, нет - безразличным еще надо кому-то быть, а здесь не был никого. После третьей беседы что-то разошлось внутри монолита, какие-то молекулы пришли в движение. Док догадался, что это мысли. Кроме мыслей ничего не было, но это и к лучшему, так казалось Доку. Это потом он понял, что панически боялся возвращения чувств. Бесчувственным ему было лучше. Так казалось. Возможно, так и было. Может быть, он просто взорвался бы в одно мгновение, почувствовав все сразу.
Но это был бы еще не худший вариант.
А вот если бы началась обычная жизнь – со всеми мыслями и чувствами, но без
Тогда да. Худший.
Так что Док не стал дожидаться, пока что-нибудь почувствует. Симулировал приступ колик, загремел в больницу, вскоре вышел оттуда – сколько-то отсрочки у него вышло, чтобы к психологу сразу не идти. Наверное, он действительно был не в себе тогда. Изначально у него не было никакого плана, он двинулся наугад, как в ледоход по льдинам до другого берега. Вот с этой на ту перепрыгнуть – уже хорошо, а про десятую и задумываться нечего. Допрыгаешь до нее – узнаешь, что дальше. Так и он – не думал, для чего ему эта отсрочка, просто выкрутил ее из обстоятельств и помчался вперед, наперерез судьбе. Решил, что надо сменить обстановку, даже из города уехать, чтобы по утрам не включался навигатор, не тянуло на базу. Позвонил сестре: не приютишь на пару дней? – А та: я уезжаю. – Ну, мне и без тебя хорошо.
– Ах, так! Вот как ты к родной сестре относишься… Ну, ладно. Тогда приезжай на неделю, присмотришь за кошками. Вернусь – отпущу тебя.
– А что Сайс?
– А он уехал, не знаю, когда вернется. Может, ты знаешь?
- Нет, я не знаю.
- Ну, если тебе надо просто дома пожить, то ты давай, приезжай. Ключи есть? Я тогда няню отменю, но ты уж не бросай их тут.
– Ну, ладно, неделю поживу.
- Обещаешь?
- Обещаю.
Так он оказался в родительском доме. Здесь, как всегда, было хорошо и спокойно, одно было неудобство: Док по-прежнему не мог дышать. Это было странно, раздражающе неудобно. Он делал вдохи и выдохи совершенно свободно. Никаких зажимов, никакого паралича. Ребра раздвигались и сдвигались, легкие внутри растягивались и сжимались легко и ровно, сильно и мягко. Только воздух был как будто пустой. Совсем без кислорода. От этого казалось, что вот-вот упадешь. Но Док не падал и ничего плохого с ним не происходило, из чего он сделал вывод, что это отсутствие кислорода – иллюзия. Голова кружиться не перестала, но он уже не обращал на это внимания, поскольку никакой опасности на самом деле не было.
Он был в доме один, только с кошками и со своими мыслями. Но мысли были быстрые и Док очень быстро все придумал. Он в тот же вечер увидел, как кошки его сестры рядком стоят над мисками. Четыре кошачьи спинки – параллельно, четыре вытянутых хвоста. Неизвестно почему ему на ум пришел «кошачий клавесин» - изуверское развлечение средневековых святош. Четырнадцать ящиков с кошками, четырнадцать хвостов, закрепленных под клавиатурой, нажимаешь на клавишу – игла впивается кошке в хвост, кошка кричит. Вот уроды, вяло подумал Док. Хотя, конечно, им кошка – сатанинское отродье, грех ее не замучить. А потом и сжечь. Почему сразу после этого он вспомнил жуткое описание из майринкова романа? Пятьдесят медленно сожженных заживо кошек – жестокий магический обряд, обращение к самой темной силе. А сколько вообще существует этих обрядов, в которых главное – не смерть жертвы, а длительные мучения. Из них делают силу, на них строят мост в преисподнюю – или в параллельную реальность – или в царство мертвых – или в обитель жестоких духов, самых могущественных, самых падких до такого лакомства, безотказных ради него.
Ты, Док, в детстве зря так много фэнтези читал, сказал себе Док.
Но мысли были быстрее. Он все придумал раньше, чем успел договорить эту фразу, и в тот же миг он обнаружил, что в воздух вернули кислород. Что он может дышать. Впервые с той секунды, как
Он ни разу не то что не сказал этого вслух – даже не додумал до конца. Он доложил о том, что в группе минус один. Он составил отчет по форме. Это все было бессмысленно и не имело настоящей силы. Самых главных слов он не мог сказать даже внутри себя. Сколько ни старался психолог, почему-то решивший, что Доку поможет дышать произнесение вслух этих слов.
А теперь можно было и не пытаться. Потому что теперь это уже не имело значения. Док уже все придумал.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

А, у меня большая радость, например. Я вчера получил на СИ к "Человеку, которого нет" отзыв - очень короткий - но от такого человека, что я думал, что она вообще не станет такое читать, а отзыв короткий и очень выразительный.
И я просто наслаждаюсь этим фактом.

---

Этот - сырный.
В нем столько сыра, что, наверное, это уже не хлеб, а сразу бутерброд.



Хлебопечка прекрасно справилась с этой вольностью в рецепте, и вымешала, и пропекла отлично. За два дня съели. Сегодня поставлю хлеб с оливками.

---

"Два исключительно мерзких рассказа - ... и Аше Гарридо. Причем рассказ Аше Гарридо написан фантастически хорошо, но от этого только делается еще мерзотнее".
Это про "Врайт букс".
И вот страстно хочется пойти и спросить: чем он вам мерзотен? что вы в нем прочитали? какое ваше восприятие? почему именно такое? - в общем, нормальный интерес при несовпадении понимания, исследовательский интерес к тому, что вот - бывает же совершенно другой взгляд, другое понимание, и это стопроцентов загадочно и удивительно и интересно. Без посягательств на переделывание, переправление, без желания спорить и доказывать. Просто - интересно.
Но если пойдешь и спросишь, то с высокой долей вероятности желанного ответа не получишь, а будет только "автора задела за живое критика" и тыды.
Ну да. Задело автора. За живое. Интерес - одно из самых живых, что во мне есть. Жажда знать и понимать то, чего я еще не знаю и не понимаю. И если что-то сделанное мной воспринимается совсем не так, как я это воспринимаю - причем не в технической части, в технической-то части, по словам читателя, все как раз ок, а в мировоззренческой? идеологической? эмоциональной? - то мне же интересно, и интерес тут двойной: это мы так расходимся в понимании этих вещей вообще? или я что-то не так сказал, как следовало бы, чтобы быть понятым именно этим читателем?
И это бесконечно, бесконечно, бесконечно интересно, интересно, интересно.

---

Я уже не помню, что это за сериал я смотрел тогда - фантастический, про космос, как обычно: и галактика в опасности, и битвы в космосе и на планетах, и все дела.
В одной из серий герой оказывается ранен и его, единственного из группы, находит и эвакуирует спасательный отряд. Его товарищей никого не нашли.
Парня лечат фантастически быстро, он уже в порядке физически, но с ним творится странная хрень: он как будто потерялся и не живет; он все время слышит голос: "оставайся с мертвыми". Все его товарищи остались там, на планете, где космический враг уничтожил всех живых.
В конце концов решают стереть ему этот кусок памяти, чтобы он мог выздороветь и жить нормально.
А он все слышит этот голос, слышит его, не может расстаться с ним. "Оставайся с мертвыми".
И вот начинают процедуру стирания памяти.
И в последний момент он вспоминает: когда он был ранен, группа не могла нести его с собой - все погибли бы из-за ограничения мобильности. И они оставили его на том месте, где нашли следы побоища, оставили среди трупов, спрятали от врагов. Сказали, кажется, куда теперь направятся и будут ждать помощи с базы. И все, что он помнил - слова командира, как она прикасается к нему, говорит "оставайся с мертвыми, здесь безопасно", и уходит с группой.
И он успевает остановить процедуру и рассказать - и за группой отправляют спасательный отряд.

Я как будто все время слышу этот голос.
И остаюсь.
Такой живой. Остаюсь с ними.
Никто никогда не вернет их мне.
Но я могу оставаться с ними.

@темы: Вальпараисо forever

---

Найду себе учителя пения. пусть учит меня петь ЭТО.

---

Я нашел схему места преступления. Только очень маленькую.

---

Хуан Карденас, сержант

fanread.ru/book/7408857/?page=32
"Второе событие носило несколько иной характер: около 30 военных моряков захватили радиостанцию в Вальпараисо, откуда обратились ко всем военнослужащим страны с призывом не подчиняться приказам командования. На первый взгляд такой акт мог показаться весьма революционным: в вооруженных силах зрел заговор, и моряки имели веские основания выступить с его разоблачением, призывать солдат к неповиновению. Все было бы хорошо, если бы за выступлением не стояли сами заговорщики. Этому предшествовали следующие события. Некий сержант морской пехоты, служивший на одном из военных кораблей в Вальпараисо, по фамилии Карденас, еще в начале августа пытался установить связь с Луисом Корвалаиом и предложить ему создать «революционную подпольную организацию» на флоте. Поведение Карденаса показалось товарищам из ЦК КПЧ подозрительным, и Корйалан отказался принять его. Тогда Карденас обратился с таким же предложением к деятелям социалистической партии. Некоторые из них вступили в связь с Карденасом, присутствовали на тайной встрече с «революционными» моряками, организованной сержантом, после чего последовал захват радиостанции в Вальпараисо.
Как выяснилось уже после фашистского переворота, Карденас в действительности работал на военно-морскую разведку, находившуюся в руках заговорщиков. Ему было дано задание вовлечь в «подпольную» деятельность лидеров левых партий, чтобы скомпрометировать их в глазах армии и дать предлог военным судебным органам начать преследование как против них, так и против прогрессивных военных. Провокатор Карденас задание выполнил. После захвата его подручными радиостанции в Вальпараисо этот город был фактически взят под контроль командованием военно-морских сил. Флотская жандармерия стала осуществлять массовые аресты прогрессивных активистов и левых моряков. Арестованных подвергали зверским пыткам, добиваясь от них признания в «заговоре против вооруженных сил». Представители Народного единства потребовали объяснений от военно-морского командования. Альенде приказал расследовать сообщения о незаконных арестах и пытках. В ответ командование военно-морских сил продолжало посылать своих жандармов обыскивать помещения левых организаций, а также предприятия в целях изъятия оружия, а военная прокуратура привлекла к суду сенатора-социалиста Альтамирано и потребовала его ареста по обвинению в «подрывной деятельности».
Таким образом, 26 августа событиями в Вальпараисо фактически начался мятеж. Правительство оказалось бессильным поставить на место вышедшее из его повиновения морское командование."

Вот интересно, откуда такая информация?
У Магасича много про сержанта Карденаса, основной фигуры в истории попыток матросов противодействовать заговору на флоте.
Вот, кстати про него и другая сторона выражается: "el principal activista y cabecilla del complot, el Sargento 2° Juan Cárdenas Villablanca" - основной деятель и глаза заговора, второй сержант Хуан Карденас Вильябланка.
cuidadoporquienvotas.blogspot.ru/2011/03/un-lib...

Нет, я понимаю, что мало ли в Бразилии Педров. Но именно Карденас пытался установить контакты с руководителями Народного единства, чтобы предупредить о заговоре.
Кто что переврал?
В общем, копать еще и копать.

UN LIBRO IMPERDIBLE :
"LA INFILTRACION EN LA ARMADA 1973",
DE GERMAN BRAVO VALDIVIESO

Hace unas pocas semanas se publicó un nuevo e interesante libro del investigador de temas históricos relacionados con nuestra Armada, Germán Bravo Valdivieso, prolífico autor, entre otras publicaciones, de investigaciones relacionadas con el incidente del Baltimore de 1891 (que nos puso ad portas de un conflicto mayor con EEUU), las batallas navales de la I Guerra Mundial registradas en nuestras aguas o la frustrada sublevación marxista de la Escuadra en 1931. En esta ocasión, Bravo publicó a fines de 2010 su última obra "La Infiltración en la Armada 1973: la Historia de un Motín Abortado", RIL Editores (269 páginas, disponible en Librería Antártica a $ 10.910).
En sus páginas, esta completa investigación nos trae a la memoria otro de los nefastos acontecimientos del gobierno de Allende y la Unidad Popular que ha sido olvidado e ignorado por las desinformadas generaciones jóvenes: el planificado intento de infiltrar mediante agentes izquierdistas nuestras Fuerzas Armadas, y, en este caso particular, la Armada. Este intento quedó absolutamente comprobado pues alcanzó a ser descubierto y desarticulado poco antes de que se pusiera en práctica, e involucraba una sangrienta rebelión de algunos pocos suboficiales de la Marina, que encontraron escaso eco en el resto de las tripulaciones. Dentro del plan confesado por todos los involucrados, planificado para ser puesto en práctica el 8 de agosto de 1973, se incluía asesinar a los oficiales y suboficiales de los barcos de guerra que no se sumaran a sus intenciones, y el bombardeo de las poblaciones y fuertes navales de Valparaiso haciendo uso de la artillería de los mismos barcos. Se intentaba recrear la fallida sublevación de la Escuadra chilena de 1931, para lo cual se publicó y distribuyó masivamente por parte del Gobierno de Allende el libro de Patricio Manns, un ejemplo de artista al servicio de la propaganda izquierdista, que analizaba y extraía lecciones prácticas de ese poco recordado hecho, que se constituyó en otro fracaso histórico más de la izquierda.
Este libro analiza paso a paso, con gran profusión de datos , antecedentes y nombres, todo el planificado proceso de infiltración de la Armada , a la vez que desmitifica algunos supuestos propagandísticos establecidos por la izquierda tras ser descubiertos sus planes, a fines de julio de 1973. Queda claro que el principal activista y cabecilla del complot, el Sargento 2° Juan Cárdenas Villablanca, había iniciado sus acciones infiltrativas ya desde 1965, es decir, cinco años antes de que fuera electo Salvador Allende, mientras que los planes políticos de los principales partidos involucrados tras estas acciones, el MIR y el MAPU, databan de 1969. Por lo tanto, se desmitifica aquella aseveración difundida por la izquierda, al ser descubierta, de que se trataba de marineros "constitucionalistas" (según ellos, defendiendo al supuesto gobierno constitucional de Allende que terminó siendo declarado ilegal e inconstitucional por los otros dos poderes del Estado en agosto de 1973 en vista de sus graves y reiterados atropellos a la Constitución y a las leyes) que sólo complotaban contra sus superiores de la Armada para defenderlo de "militares golpistas". La historia nos enseña que en 1969 ni siquiera había sido electo el gobierno de Allende , de modo que mal podría estarse defendiendo de "golpistas" frente a un gobierno que aún no existía . Y también sabemos que el Pronunciamiento Militar del 11 de septiembre y sus planes era conocido, aun hasta el final, sólo por un pequeño grupo de oficiales que lo mantuvieron en estricta reserva, por lo cual queda claro que la infiltración marxista de la Armada era un plan ofensivo, y no una respuesta defensiva, como han intentado hacer creer por décadas.
El Juzgado Naval de Valparaiso procesó a 21 marinos por sedición, siendo la pena más alta dictada la de 20 años de prisión al Sargento Juan Cárdenas, yendo en descenso para los demás marinos involucrados entre los 15 y los 3 años de cárcel, penas todas que quedaron sin cumplir en su totalidad ya que fueron beneficiados por la Ley de Amnistía de 1978, la misma que no se respetó en lo referente a los militares beneficiados. Resulta curioso que ninguno de los involucrados de intentar sublevar a los marinos y apoderarse de sus barcos, asi como ejecutar a sus compañeros de armas que nos los acompañaran en esta aventura, resultara ser condenado a muerte ni haber resultado desaparecido por parte este Gobierno Militar que supuestamente "mataba a las personas sólo por pensar distinto", como históricamente ha insistido la izquierda. Sólo un par de estos ex marinos participaron, recién liberados por la Amnistía, en el asesinato terrorista del Coronel Roger Vergara en julio de 1980, tras ser amparados y financiados por la Vicaría de la Solidaridad: Ernesto Zúñiga (quien tras ello fue detenido y amnistiado por Aylwin en 1992) y Carlos García , quien habría muerto en un enfrentamiento en 1982.
El juicio inculpó además a tres altos politicos de la Unidad Popular como cerebros tras el complot: Miguel Enriquez, jefe del MIR (padre de Marquitos Enriquez Ominami), Manuel Antonio Garretón , directivo del MAPU y hoy próspero empresario, y Carlos Altamirano, termocéfalo presidente del Partido Socialista, quien en sus recientes entrevistas demuestra que poco o nada se ha arrepentido de su nefasto papel en la historia chilena. Salvo Enriquez, que murió en su ley en un enfrentamiento en 1974, los otros dos involucrados gozan de buena salud y tranquilo pasar tras haber huido oportunamente y haberse amparado , a su regreso, en la prescripción de sus delitos, la misma que no es respetada para los militares involucrados en la lucha contra estos sectores.
Este libro de Germán Bravo reúne una gran cantidad de información, nombres y fechhas, asi como anecdotas que nos permiten configurar todo un panorama ético de quienes nos gobernaban por entonces, y que hoy se victimizan. Por ejemplo, resulta curiosa la forma en que se contactaban los políticos del MAPU con posibles marinos a los que se intentaba infiltrar; este trabajo era encargado a jóvenes alumnas universitarias de ese partido, en su mayoría de la Universidad Católica de Valparaiso, las que frecuentaban todas las noches los bares de Valparaiso a su vez frecuentados por marinos y, al calor de las copas ( y quién sabe si de algo más) , los sondeaban para ver si eran factibles de incorporarse a estos planes subversivos.
En fin, la lectura de este libro resulta imprescindible para conocer hechos gravisimos , pero olvidados , de esos años turbios de nuestra historia, y asi poder entender a cabalidad por qué terminó sobreviniendo aquel 11 de septiembre de 1973.

@темы: реконструкция, корабли на рейде

---

05.04.2015 в 22:31

Пишет  hao-grey:

Ыыы, пособие!

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

А Виктор Ефимович цитирует Марселя Пруста: "Чтобы исцелить страдание, нужно пережить его полностью".
И я читаю это, только закончив отчет и в дветыщипятьсотдевяностьшестой раз спрашивая себя: какого хрена я снова и снова лезу туда?
И - да. Так и не иначе. Поэтому я пойду туда опять.
(Ну, это отдельного от простого и неотменимого "хочу все знать")

Отдельное счастье - он прислал мне поздравление с днем рождения. Ради этого стоило завести аккаунт на фейсбуке...

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра