Я его просила: папа, не надо, папочка...отпускальная для принцессы-непринцессы. в исполнении Манолиса и его скрипки.
Но он же лучше знает: дура, с таким приданым, с такой фигурой тебя любой возьмет, только выбирай. От женихов, говорит, отбою не будет, так ты за первого встречного не вздумай!
Ну, что я там себе вздумала, ему и во сне не привидится.
Я некрасивая. А мне и не надо. Я когда вижу эти цветы, этих птиц - вот где алмазы играющие, вот где рубины алые, вот где изумруды - ярче всякого камня, нежнее шелка... Какой еще красоты желать? Вот эту, живую, мимолетную - иголочкой легконько на ткань перенести. Шелком-то живее, чем из камня, выходит. Золотом контур выложишь, да и застилай гладью с переливами. Витражи в церкви так не горят, как мои цветы, как мои птицы горели.
А он: замуж, дура, замуж тебе надо. Мне?
Устроил судьбу, спасибо. Ему что - пальцами щелк-щелк, так в три щелчка всё и решил за меня.
Серебряный зал, золотой, брильянтовый - а весь мой шелк, птиц моих... одну только и успела, знаешь, крылышки сверху алые, а изнутри цвет самый желтый, как у одуванчиков, грудка изумрудом отливает, глазки агатовые, а хвостик такой, как в книжке видела - длинные перышки вьются на лету. Вот такая, с ладонь всего. И он ее - махнул рукой небрежно - прогнал, а куда она полетит, я лапки только намечать начала...
А он птицу прогнал, платье скомкал - и ей в лицо швырнул: шей.
Вот так всего я лишилась в одночасье: лица, судьбы, птиц моих.
На золотом троне сиди, спину тяни, руки как приросли к подлокотникам. Что те латы рыцарские вдоль стены - так и я: пустая, неподвижная. Век им стоять - а мне жизнь просиживать. Год за годом. День за днем. Пока она там, в башне мою жизнь живет - не радуется.
Я на нее... ох, нет, зла не держу. Как я ее жизни ценить не могу, так и она - моей, только и всего. Да и на него тоже, для того и зван был.
Только вот у них там сейчас свадьба. У него, у нее. Их собственная.
А мои птицы чужими руками вышиты, мое платье, краше которого и не бывало.
Я это сделать хотела, я! Мой это труд, моё счастье!
Я как увидела, что птицы к ее окну слетаются, так и обмерла. Сколько лет ждала, сколько об этом думала-мечтала, а только в голову не вошло, что когда она расколдуется - и платью моему конец. Не мое оно тогда станет, и птицы на нем будут - не мои.
А я его сама, шелк текучий, живой, непослушный - отмерила, отрезала, сшила. Я купцов измучила, нитки, иглы выбирая. Я на него смотрела - и видела, какие птицы по нему, как по небу, полетят, какими крыльями зашелестят, какими голосами защебечут. И чудилось мне, что как я последний стежок сделаю - вспорхнут мои птицы в небо и полетят по всей земле, красота, моих рук дело, моего сердца радость.
А он все наоборот наколдовал.
И вот мое платье... не мое платье. И птицы не мои - а все равно жаль, только и было им летать в небе, пока она шила да скрипач играл. Мертвые мои, шелковые... Жизнь моя, что сделали с тобой? Что я с тобой сделаю?
@темы:
распилить и рассмотреть,
Манолис
-
-
09.01.2009 в 12:29-
-
09.01.2009 в 12:30остальное она сделает сама.
-
-
09.01.2009 в 16:05сижу, плачу.