ВАСЯ И АЛЕКС
С сыном мне повезло, это я точно знаю. Не каждому родителю так везет в подобной ситуации. Во-первых, он очень недолго звал меня мамой. Он вообще парень сообразительный и быстро заметил, что когда он маму зовет, то мама может быть занята и не сразу подходит или отзывается. А вот когда взрослые меня зовут, они никакую маму не зовут, они зовут по имени - и я сразу откликаюсь. Так что ребенок очень быстро стал звать меня по имени, хотя и отказался от этого ненадолго по настоянию дедушки и бабушки. Но к четырем-пяти годам он уже снова прочно обращался по имени, и это значительно облегчило дело.
Не представляю, как бы мне пришлось выкручиваться, если бы не это.
читать дальшеПотому что предложить ребенку называть тебя одним именем вместо другого - это одно. А вот 'папа' вместо 'мамы' - это я не знаю. Быть 'мамой' мне было тяжело и неприятно. Называть меня 'папой' было бы тяжело и неприятно ему. Да он и не стал бы. Да и есть у него папа на самом деле.
Думаю, мы бы как-то справились. Но нам не пришлось. И на том спасибо.
Мне повезло. Ему, наверное, меньше.
Ему все-таки пришлось отвечать на вопросы приятелей, почему его мать ходит в берцах и с рюкзаком.
Он вообще был в невыигрышной позиции: его никто не спрашивал. У него была мать, которая в один не слишком прекрасный день решила, что больше не может называться женщиной, практически сошла с ума. Я не знаю, что было бы лучше для него - такая мать или никакая, то есть мертвая. Жить по-другому я не мог бы. Нет, не так. Жить по-другому я не мог. И второй раз мне повезло, что ему в какой-то момент перестало нравиться его собственное имя, и он захотел имя, как у его лучшего друга. И когда я попросил его называть меня Алексом, он попросил меня называть его Васей. Думаете, мне сложно было это сделать? Легко!
Но Васей он стал не навсегда, пробовал и другие имена... Для него я по-прежнему Лекс, хотя в телефоне записан как 'мама'. Не знаю, как он говорит про меня, когда я не слышу, - но это его дело, я полагаю.
Я не знаю, как ему было жить с таким родителем. Я старался как мог, но этого, может быть, было недостаточно. Он замечательный. Мне действительно повезло с ним. Наверное, здесь можно было бы сказать, что я не заслуживаю такого сына. Но я не буду говорить вам заведомые глупости. Мы не заслуживаем своих детей, мы просто производим их на свет, как получится, и растим, как можем, и то же самое можно сказать про всю нашу жизнь. Как получится, как можем. По-другому не бывает.
Мне повезло.
Чувствовал ли я себя женщиной возле своего сына?
Матерью - да.
И сейчас я ему мать, это правда. Точно не отец, отец у него есть.
Я смог быть ему матерью, может быть даже достаточно хорошей.
И я очень рад этому, мне кажется, это было важно. Впрочем, мир не очень это приветствовал. Од- нажды, после очередного поэтического сборища, мы пили пиво возле вокзала. Время было осеннее или весеннее - мы сидели за столиками на улице, уже стемнело, я начал прощаться.
- Да куда ты? - спросил меня один из присутствующих.
- Домой. У меня там сын, завтра делать с ним уроки утром, не хочу, чтобы болела голова.
- Вот и видно, что ты женщина. Мужчина бы остался пить пиво.
- Чего?
- Вот если не останешься, ты точно не мужчина.
- Ты хочешь сказать, что мужчина - это кому наплевать на своего ребенка?
Нет, я ушел, конечно. Попрощался и ушел.
Сейчас ума не приложу, как меня могли так сильно ранить слова уже изрядно пьяного неблизкого знакомого, к тому же известного своей склонностью к провокациям и наездам. Но тогда - не сейчас. Я был замученный потерей любимого, смертью матери, перестройкой, безработицей и одиноким материнством в этом бардаке человек. Да, забыл упомянуть трансгендерность - тот еще челлендж. Там же, за этими же столиками, в тот же вечер - когда я прощался - одна красивая девушка сказала: 'Как он прав! Ты больше женщина, чем все женщины, вместе взятые'. Не поверите, когда я пересказал этот эпизод своей подруге, она с восторгом откликнулась: 'Как она права!'
Иногда я чувствовал себя волком между красных флажков, хотя физически мне никто не угрожал. Но это пахло небытием. Это была угроза уничтожения.
Я не просил сына обращаться ко мне в мужском роде. Но он слышал, как обращаются ко мне друзья, и спросил об этом. Я ответил, объяснил. И он стал говорить со мной так.
Я же сказал: мне повезло.
Несколько лет я жил с моей подругой - той, что сказала 'Как она права!'. У нас на двоих было трое детей: мой сын и две ее дочери. Им тоже пришлось как-то обходиться с моими 'странностями '. Они тоже справились. Они смеялись - не надо мной, а над ситуацией. Смеялись вместе со мной. Этого, может быть, не хватало нам с сыном - слишком мы серьезные. Но невозможно не смеяться вместе с ребенком, узнавшим, что существует такое животное - 'овцебык' и по созвучию составившим слово 'отцемать '. Произносящим это слово с нежностью и уважением - и тут же заливающимся хохотом. Да еще на два голоса! Вы только представьте себе веселых симпатичных девочек-близнецов, которые растут и хорошеют у вас на глазах, которые и плакали у вас на руках, и рассказывали секреты, и сердились на вас, и ругались с вами - и смеются вместе с вами. Они смеялись, они дразнились: 'дядя Лена - тетя Лёша!'
Однажды уже сын-подросток сдержанно выразил свое изумление по какому-то поводу:
- Мать моя женщина!
- Не факт! - тут же ответила ему одна из сестриц-красавиц.
Смеялись все.
Им было трудно, я думаю. Нам всем было трудно. Но мы справились.
*Элина Арсеньева:
Когда-то давно мне было три года, и мы с родителями ехали в электричке. Напротив сидела веселая шумная компания добрых и ярких взрослых. Они сразу заулыбались мне, мы быстро познакомились, вместе пели песни, они приняли мою детскую игру (уже не помню какую). Но вот - их остановка, они тепло попрощались и двинулись к выходу. Ушли. Мама с восхищением сказала:
- Лина, подумать только, как хорошо с тобой играли эти негры!
- Негры?! Где?!
История случилась в 1978 году в электричке Ленинград - Детское Село, оно же город Пушкин.
-
-
19.12.2020 в 18:36-
-
19.12.2020 в 21:46