[живой человек]

1. Нет, моей песней не стало отчаянье,
безнадежность не стала песней моей:
ты проходишь, позванивая ключами
от заветных дверей.
Дверь любви под легкими пальцами дрогнет,
распахнется - и светом ударит в лицо,
а за ней твоим локоном вьется дорога,
пыль сияет под солнцем драгоценным венцом.
Дверь разлуки трогаешь осторожно,
удержать пытаешься ее распах.
Там то же солнце в пыли дорожной
и высокие травы, танцующие на холмах.
Дверь смерти словно пристыла к порогу.
Ты удержишь крик, но уронишь ключ -
не бойся, открой: там снова дорога,
и солнце, видишь, выглянуло из туч,
и по каждой дороге, дробясь и множась,
отражаясь в неверном зеркале слез,
я иду - все дальше, все больше на себя похожий,
туда, где к солнцу перекинут мост.
***
Дня не узнаю: разве этот
обещался заглянуть с утра?
Ночь уходит прочь. До рассвета
с нами засиделось вчера.
Из вчерашних чашек вчерашний
чай не обжигает рта.
Позже выйти из дому, раньше -
это не решит ни черта.
Там, за переулком коротким,
за углами серыми, там
ехать на вчерашней маршрутке
по вчерашним делам.
Может быть, мы просто устали,
просто нам теперь все равно?
Отвечай, твоими устами
истина - что мед и вино.
Может, ты и вправду свободней,
может, ты и вправду живешь,
может, нас догонит сегодня,
если ты его позовешь.

***
Не завидуя сонму чужих забот
и теплу чужого жилья,
среди вас такой же один живет
человек по имени я.
И любой другой, кого ни возьми:
пекарь, лавочник, почтальон -
для него, как водится между людьми,
человек по имени он.
И мелькают бликами тысячи лиц,
и смотрит Бог с высоты,
как он ищет по всем сторонам земли
человека по имени ты.
А найдет - сколь чудны дела Твои!
И свет родится из тьмы,
когда родятся из тех двоих
двое по имени мы.
Дай им Бог, и ангел над ними рей,
И храни их ангел от всех скорбей,
да минует их судьба моя:
человека по имени я.
***
кого зову не зову никого зову
кто полюбит меня кто успеет пока живу
кто торопится кто там кто так спешит ко мне
чтобы услышать и умереть
а на меня и не надо смотреть
слышишь как эхо среди камней
голос мой вторит себе самому
что почему разобрать нелегко
ветер уносит его далеко
но слушай за руку хочешь возьму
приведу к себе кратчайшим путем
не толкованием толку ли в нем
тишиной и безвидностью и на фоне
тишины и безвидности как на ладони
голос мой виден ярким огнем
я в тени огня
не надо смотреть на меня

**** * *
Ты веришь, бывает такая тоска,
которой имени нет,
потому что нет для нее языка,
и это всего страшней.
И все, на что тебе хватит сил -
закрыть глаза и губу закусить.
И ты бы помощи попросил,
но не знаешь, о чем просить.
И если дождь - спасибо ему,
потому что можно забиться в плащ
и, глотая боль, ломиться во тьму,
и если не плакать, то лишь потому,
что никто и не скажет: не плачь.
***
Не будет иной земли и другого неба,
а будет всё той же самой земля любая.
И тот же звездный Луну опутает невод,
он только виден будет с другого края.

И цвет твоих глаз ничего не решает, право,
не плачь, солоны и так в океане воды.
Такая же кровь - немного другого состава.
Такое же сердце - немного иной породы.

Сердца и тяготенья закон единый
землю и небо в глазах однажды закружит.
И ты легко повернешься - плавучей льдины
подводная часть - и поймешь.
И шагнешь наружу.

***
Почему оно мне кажется далеким и не моим?
Потому что оно от меня всё дальше - и не моё...
Я уже и не вспомню, когда и кем был любим.
Я уже и не знаю, где правда, а где вранье.

Это был не я, это было сто лет назад,
вовсе не было этого - быть не могло совсем.
Что с того, что меня там видели? - я ж сказал,
все они обманщики, да и спутали невесть с кем.

У меня и не было ни улыбки такой, ни глаз, ни рук...
И когда это я не умел ни ждать, ни терпеть?
А вот из того, что точно - был у меня друг...
Только он не узнает меня, не узнает меня теперь.
***
когда я теряю память, - а ты запомни, запомни, -
о том, что было когда-то со мной или не со мной,
боюсь, что меня забытого безглазым чудовищам скормит
ненасытная бездна, отверстая за спиной.

и канут тогда в безмолвие, - а ты повторяй, повторяй их, -
на самое дно беспомощные, несказанные слова.
а я знаю, что вместе с ними я и себя потеряю,
но ты их помни пожалуйста, хотя бы пока жива.

прости, что мне больше некого - а ты не слушай, не слушай, -
это нечестно, я знаю, и страшно просить о таком,
но если бы взять и заново вынянчить мою душу,
поделиться с ней жизнью и сохранить тайком...

неназванное не сбудется - а ты придумай, придумай, -
бессильны слова, не знавшие воли и высоты.
но пусть в твоем сердце сложимся невероятною суммой,
немыслимою алхимией пусть свяжемся я и ты.

собственной жизни дороже - а ты согласна, согласна? -
возможность встать среди мира и говорить вслух.
и пусть будет голос - сильный, и пусть будет слово - ясное,
и наша жизнь - нераздельная, сложенная из двух.

***
привыкаю, готовлюсь к потерям - а возраст такой,
что прощальным окажется вскользь обронённое слово.
не за Гвадалквивиром, увы, за другой знаменитой рекой,
может, встретимся снова, а может - не встретимся снова.

все равно вы уйдете - зачем же я так вас люблю?
для чего эти письма и долгие споры за полночь?
говорят, вероятность повторов стремится к нулю,
а без вас бесконечность вселенной ничто не заполнит.

Если мне не найти вас потом, не догнать, не обнять,
Если ваши следы перепутаны будут с другими,
Как смогу я узнать, отличить от вселенной - меня?
Кто подскажет мне душу мою и напомнит мне имя?

Ну давайте условимся - вечность не требует клятв,
мне достаточно вашего слова и вашей улыбки, -
что паролем нам будет тогда безошибочным - взгляд
и друг друга узнаем по свету его без ошибки.

***
где-то в этом я, где-то в этом ты
мы шагнули вглубь, мы сожгли мосты
мы стерли границы, забыли язык
различий - души не клеются встык
души друг в друга вонзают клыки
жадные корни пускают в зрачки
это просто жизнь в четыре руки
это ниткой суровой стянуло виски
но пока наша музыка нас несет -
ни твоих, ни моих, здесь наше - всё
где-то ты, где-то я, где-то белый свет
ты как будто вопрос, я как будто ответ
или наоборот, или так на так
я тебе не друг, я тебе не враг
а просто буду вместе с тобой
а просто буду вместо тебя -
я.


не то беда, что они думают, будто нас не бывает.
да они о нас и не думают совершенно,
ни что нет, ни что есть - а нас вот все прибывает,
прибывает, вот-вот затопит вершины.

а чем мы от них отличаемся? да, собственно говоря, ничем.
только маленькой синей бабочкой, пригревшейся на плече.
а больше, пожалуй, ничем мы не отличаемся.
только мы иногда в другие места отлучаемся,
тело здесь, а мы сами где-то, где синей бабочки лето,
где под иными углами отражает лучи вода
но снаружи и не заметишь, что никого нету,
даже не догадаешься никогда.
что только тело здесь.
а мы уже везде.
где только может солнце отражаться в воде.
и там, где не может - мы тоже есть.

а они о нас и не знают, и знать не хотят - ни к чему им.
им так не страшно, не обижайся, с нами - страшнее им.
и вот они делают вид, будто мы и не существуем,
как будто существованьем мы как-нибудь им навредим.

а я есть и люблю тебя.


ПОТОМУ ЧТО

потому что да
потому что нет
потому что вода
преломляет свет
потому что Исус
преломляет хлеб
потому что тлеет
огонь в золе
потому что дождь
смывает следы
вот и ты идешь
потому что - ты
потому что свойства
твои таковы
ты боишься снега
ты боишься травы
ты боишься теней
в пустых углах, а
если в двух словах -
ты боишься страха
но сердце
снова и снова и снова
к этой битве
готово готово готово
и чем ярче огонь
тем чернее тени
но ты пройдешь свой путь
до последней ступени
во тьму в одиночество
в самый низ
из окна повыше
ногой на карниз
да ну вас о чем вы
какой суицид
человек летит
человек летит


ОКНО

'Что, девочка?' - 'Сказка странствий'

не ждешь, не печалишься - а оно...
а потом окажется - ты просто окно.
вот хочешь - верь, хочешь - не верь,
а ты просто окно
для тех, кого не пускают в дверь.

а он потом говорит: я не виноват
мне позарез, понимаешь, я должен вернуться назад
меня здесь ждут... или я... не помню, но в том и суть:
мне надо все объяснить, а потом уснуть
на плече -
непременно
у него на плече уснуть.

а вот ни с разбегу, ни пилкою для ногтей
эти двери не открываются - зря не потей.
ни упорством, ни хитростью, ни напролом.
и понимаешь ведь: справедливо и поделом.

не был бы дурнем, когда можно - и в свой черед,
не строил бы из себя неизвестно что.
а теперь... а никто ведь двери не отопрет
не продаст обратный билет - да и чем заплатить?

и бьешься-стучишься,
как в каменный берег прибой.

то ли ты с ним случишься,
то ли он случится с тобой.

он говорит: извини... мне иначе никак нельзя.
и по каменной двери безнадежно пальцы скользят.
и распахнешься навстречу -
живи, черт с тобой, на!
а как иначе?
он сам прикроет створки окна.

Comments

[живой человек]

и все, и даже не хочется знать,
что там потом, в конце
и тогда ты смотришь себе в глаза
и делаешь формат цэ

и с этой минуты тебя как нет
как не было никогда
рука включает и гасит свет
послушна в кране вода

по клавишам пальцы - привычный стук -
бегут наперегонки
но кто-то неловко садится на стул
растерянно трет виски

губами двигает в немоте
пробует слоги на вкус
в привычном имени - все не те
как низки нелепых бус

чужих незнакомых откуда здесь
могли они взяться вдруг?
не понимает ни кто он есть
ни что творится вокруг

теперь ему открыты пути
все карты в его руках
ему бы только себя найти
сквозь этот бездонный страх

*
Будешь ли ты любить меня до рассвета
до белой зари?
Я скажу тебе стихи одного поэта
он говорил о любви и смерти - он знал, о чем говорил

Мы узнавали друг друга сквозь лихорадку времен, перемену мест
не узнали судьбы, что нас за углом поджидает
хотели делить жизнь - не смогли разделить даже смерть
она разделила нас - смерть всегда побеждает

Смерть всегда побеждает, что ей еще остается
кроме простой, всем очевидной победы
ты уже не узнаешь, как она мне достается
я не увижу, как ты уходишь в темную воду

Смерть разлучает - как ей еще совершаться?
вкус твоих губ, как дымок револьвера растает
и вот ты считаешь и снова считаешь шансы
одного не хватает

В темной воде рвутся слепящие звезды
смерть побеждает, как медленно смерть побеждает
я за тобой вдогонку, прости, что поздно
а как часто друг друга мы понапрасну ждали

Но попробуй еще раз: смерть победила - и ладно
хватит с нее, ей не положено свыше
и многократно пройдя между небытием и адом
просто меня позови
просто я

услышу

*
я огонь на башне
я башня
я человек у огня
мне почти не страшно
ночь увидит огонь и башню
не увидит меня

узнавали друг друга
в лихорадке времен
в перемене мест
рисовали в небе
то ли розу ветров
то ли звезду
то ли крест

я огонь на башне
я огонь
я свет во тьме
кем бы ни был -
грачами над черной пашней
чайкой на зеленой волне
иди ко мне

терялись искали бились
между каменной сушей
небесной твердью
выбирая
между жизнью и смертью
выбирали друг друга

я огонь на башне
ты видел меня во сне
я кричу ты слышишь
я молчу ты знаешь
иди ко мне


С доверием и любовью
по вкусу и по уму
придумай себе любое
прошлое, mon amour
Давай, принимайся за дело
мечту сочини, как жизнь
прорехи в судьбе заделай
хотя бы со слов чужих
Придумай дела, в которых
себя пытался измерить
придумай, как пахнет порох
вспомни, как пахнет смерть
Любви отведи хотя бы
десяток пустых страниц
на десятой пиши: сентябрь
и не переверни
Ты обглодан рыбами где-то на дне морском,
кости твои заносит
хитином изношенным и песком.
Я разъеден известью в общей безвестной могиле.
Мы друг друга...
Они нас убили
Но мы были, любимый, мы -
ты веришь ли мне? - я ничего не помню,
но мы были...
Как звезды выкусывают ломтики тьмы,
крошечные кусочки - но их мириады и сонмы,
и тьма истончается, вся в прорехах и дырах,
в них высыпается свет -
так и наших жизней, коротких и сирых,
ничего во вселенной сильнее нет.
Как нет ничего сильнее травы, взламывающей бетон,
так же нет ничего больнее, чем не услышать даже твой стон
на прощанье
не говори ничего
я не услышу
уже

Но приходи опять.
Время, место - не важно.
Я не пройду мимо.

[живой человек]

Он говорит: меня как будто и не было на земле,
следы мои теряются в дымной мгле.
Если ты устанешь, откажешься от меня,
мне не прожить и дня,
не прожить и дня.

Она говорит: мне не под силу тебя носить.
Как дамоклов меч твоя боль надо мной висит.
Я сама истончилась, истаяла в пустоту.
А с тобой - стоять, как солдат на посту,
как с тротиловой шашкой на обреченном мосту.

А он в ответ: а тогда отпусти меня, упусти,
урони в пустоту, как соль из обожженной горсти.
Я не стану легче, я не сумею нежней:
слишком много боли и ярости спит во мне
и кричит во сне.

Да куда же мне теперь от тебя, без тебя?
Я как забытый колодец в безводных степях:
Ни глотка, лишь со дна на далекие звезды смотреть.
Я сама не жива, мне дел на полдня умереть.
Не теперь, не тебе эту девочку надо было беречь.

Я как яд, я как соль, я как звезды в твоей горсти.
Ни тебе, ни небу, ни мне самому себя не простить,
что не остался по ту сторону смертной межи...
Но даже такая жизнь - это все-таки жизнь.
Прорвемся, держись.

В этой смерти заживо разве ты виноват?
Я решила сама и смогла, а ты мне наследник и брат.
Ни рука, ни голос, ни сердце мое не дрожит.
Я вручаю тебе драгоценную, мне не нужную жизнь.
Прорвешься, держись.

*
Это странное мечтанье накрывает с головой:
ты проснешься утром ранним и увидишь - я живой.
Будет ветер рваться в двери, будет дождь хлестать в окно.
Ты не сразу и поверишь... но поверишь все равно.
И ни вздоха, ни движенья, и - ни звука не издать!
и сквозь головокруженье, и сквозь слезы - наблюдать,
как, прихлебывая кофе, обжигаясь и шипя,
босиком хожу по комнате, не глядя на тебя.
Ты, наверно, удивишься, что так сильно увлекло?
погружен в какие мысли, чем нахмурено чело,
что за спешка, что за кофе слишком рано на заре?
Ноги мерзнут босиком в промозглом хмуром сентябре...
И, промедлив так - недолго, может, несколько минут,
ты в конце концов поверишь, что глаза тебе не лгут:
я стою, и дверь балкона нараспашку, шпарит дождь...
И тогда тихонько встанешь и без звука подойдешь.
В том году, не помню даты, и в любом другом году,
в той стране, где мы когда-то... хоть на небе, хоть в аду -
уловлю твое дыханье, и тепло, и запах твой.
Не поверю - с запозданьем обернусь - а ты живой.

[живой человек]

Скажут тебе, что я тут сошел с ума -
а ты не верь.
В дом наш ломились - то ли война, то ли чума,
а я держал дверь.
Ну, держал и держал, значит, мог и хотел,
говорить о чем?
То ли силам настал предел.
То ли кто-то открыл ключом.
А потом - я и сам не вспомню,
и тебе не скажу
(воронки могилы кровавые комья
стекло асфальт лечу)
Лежу.
Хоть слово - скажут, сошел с ума -
виноват сам.
От тебя сто лет ни звонка, ни письма.
Спам.
От тебя ни следа не осталось на той земле,
ищи не ищи,
помни не помни, шарь по карманам, ройся в золе,
татем крадись в нощи,
в полдень на площадь выйди - вопи в небеса,
кричи.
Стерты с лица земли наши с тобой адреса.
Кто-то украл ключи.
***
Бодхисатвы приходят
и снова приходят
не замечая границ
говорят непонятно
путая числа и времена
не признавая категории рода
не узнавая собственных лиц
опять война, говорят
какая опять война
не спрашивают, сколько же можно
потому что знают ответ
но им никогда не скучно
хотя и бывает страшно на каждом шагу
они говорят нет
а могли бы сказать да
они говорят да
подразумевая нет
но по большому счету они не лгут
они никогда не лгут
они узнают друг друга
раньше чем узнают себя самих
а потом удивляются
как же так
где были мои глаза
но их глаза где только не были
что только не отражалось в них
и нет в этом мире слов
чтобы толком обо всем рассказать
хотя на самом-то деле слов в этом мире полно
и если сложить их как надо
как попало, как в душу легло
получается если не называть, так показывать
и выходит кино
цветное, со спецэффектами
с подсвеченной клубящейся мглой
с чудовищами
с чудесным спасением
смертью и гибелью
с любовью выше небес
потому что любовь выше небес
и выше себя самой
и все выше
и выше
и выше нечему быть
только тебе
если ты отважен
достаточно, чтобы любить
и здесь слова рассыпаются снова
и пустота
снова танцует
в танцующем на краю пустоты
и он опять улыбается на краю
и кричит от винта
и смотри это снова ты
это снова ты

[живой человек]

Немыслимое мужество беспечности,
непоправимо родственное мне,
когда на волосок от бесконечности
ты ловишь искры мимолетных дней.
Ты обжигаешь пальцы, ты качаешься
на волоске, натянутом судьбой.
Но никогда ты насмерть не отчаешься -
и вечность улыбается тобой.

*
Такая вот незадача вышла у Евы со змеем.
Давай все равно посмеем, возьмем на себя труд
Любить друг друга, сколько успеем и как сумеем
В этом мире, где все умрут.

Ну хоть попытаемся, да и какого мы ждали бы результата,
Что хотели бы получить в конце всего?
Не деля друг друга на правых и виноватых,
Твердо зная, что где один - там и другой.

По-честному перед лицом жизни - оборотным лицом смерти.
По местному времени - всего лишь за жизнь до конца времен,
И это чуть дольше, чем за минуту, поверь, и давай очертим
Круг, в который войдем без памяти и без имен.

И будем как заново сотворены - и все-таки те же,
Без памяти узнавая, наугад называя, улавливая на лету
Различия и сходства, отчаяния и надежды,
Кидаясь к одним, шарахаясь от других за версту.

Это только наше, такого больше ни у кого нету.
Мы сами это придумали и сами это живем,
То ли вымысел принимая за чистую монету,
То ли касаясь реальности как она есть живьем.

И никому не дано - ни армии аналитиков и психиатров,
Ни мечтателям и духовидцам всех сортов и мастей -
Расколоть нашу правду - алмаз в девятсот тыщ каратов
На девятсот тыщ сиротских случайных частей.

Растерянные, не полагаясь ни на религию, ни на науку,
Не понимая, в аду оказались или в раю...
Руку, говорю тебе, дай мне руку...
Но ты уже сам сжимаешь мою.

[живой человек]

любовь
я люблю тебя той любовью из тех времен
не сегодняшней
не заставшей безвременья не ведавшей перемен
ничего ничего не помнящей
время
это время обтекает меня будто я промаслен
скатывается не проникая внутрь
не выставляет счетов не возводит напраслин
и не дает в сердцевину его заглянуть
я
я сиротливо прохожу сквозь него не задевая
призрак
наблюдаю с балкона призраки прохожих призраки трамваев
признаки жизни
меня нет просто потому что меня не может быть
не бывает
ты
ты узнаешь меня по каким-то только тебе известным
признакам жизни той или этой
я тянусь к тебе как растение тянется к свету
назови меня только честно
только то что ты видишь чему веришь
не ври
только не ври
я засыпаю а ты смотри
узнаешь меня спящим - расскажу тебе эти стихи
вот так

однажды когда я умру
но я еще жив
однажды когда я умру
но я еще здесь
однажды когда я умру
я буду с тобой
весь

[живой человек]

А он такой - шасть в приемную, говорит
Давайте меня обратно, у меня ещё там горит
У меня ещё там убивают, насилуют, жгут
Я все равно ни лечиться, ни отдыхать не смогу
Пока там огонь и кровь и смерть и чума
Пока там мрут, от бессилия сходят с ума
И что с того, что там оно так всегда
Значит мне туда, верните меня туда

Ему такие - да ты остынь, погоди
Ты тут такой как минимум не один
Думаешь, больше некому на чуму
А он: да причем здесь некому или кому

А сам в прорехах, прорезан и прободён
Такого пустим назад - сто пудов пропадём
Такого только пусти, только волю дай
Ему бы дать, да не волю - нимб и медаль
Крылья заштопать и пусть поет в небеси
А тоже вот, придумал чего просить

Ты ж туда не домой, ты ж засланец, незваный гость
Ты знаешь в себе хоть одну уцелевшую кость?
Ты помнишь, сколько крови твоей в той земле?
Морщится, машет: нечему было там уцелеть
Да пошлите со мной санитаров, всего делов
Что болит, помажут зелёнкой - буду здоров
И давайте уже скорей обратно меня
Это как если кто-то упал с коня
Надо садиться сразу, иначе страх не унять
Верните меня обратно, верните меня

Санитаров ему! Да тебе бы, мой ангел, к врачам
Вот такие и наворотят там сгоряча
Вот такие и наломают дубовых дров
Да ты, mon ange, на всю голову нездоров

А другие, пришедшие с ним, тоже бузят
отправьте и нас, отправьте и нас назад
А один еще так молчит и щурится на окно
Как будто не в первый раз наблюдает это кино
Можно не дергаться, попусту не встревать:
Сейчас он уже успокоится, прекратит воевать
Скажет устало: я в душ, вы пока соберите тут
Уверенный, что ему всё, как просит, дадут
И другие заулыбаются, замолчат
И друг друга руками так бережно по плечам

А за окном красота, сиянье и свет
А за окном небеса, коих сердцу милее нет
Чистота и правда, любовь и любовь и любовь
А там эти сумасшедшие воюют сами с собой
И всё в крови и отраве, всё блин как у людей
А этот бешеный рвется обратно, идейный
С другой стороны, кто б еще сумел там нас всех собрать
И спасибо ему, что умеет стучать по столу и орать
Будет потом сидеть - растерян, контужен, нелеп
В одиночестве и беспамятстве на чужой холодной земле
Будет ему и отчаяние и крик
Ничего, он привык
Он сам на это - мы сами на это - опять
Звездные волонтеры, небесная тихая рать
Спецназ мультиверсума, что с нас взять

А все уже выдыхают, и ясен расклад
Все сошлось, сговорились, смеются: такие дела
Остались мелочи: явки, пароли, связь
Но что ты так рвешься туда, кто-то спросит смеясь
Он вздохнет: без меня там оставили ангела моего
Он, не вопрос, он справится, но лучше бы как-то... того...
И махнет, и в душ, собираться, крылья сушить
А тот, у окна, подумает, что бы ещё сложить
Ему в вещмешок, да и себе заодно
Только еще разочек - всем сердцем вглядеться в окно
Когда-нибудь на подольше остаться бы тут
Когда-нибудь - все, улыбнется тот шалый
Пойдем, нас ждут

[живой человек]

будет пить, но немного - не даст себе опьянеть
будет плакать, как трезвый: отстраненно и скупо.
а небо над ним будто бы сделается еще темней
выгнется выше и звезды развесит под самый купол

он упрямо будет сидеть, вглядываясь в глухую тьму
не встанет, не пойдет к телефону, не включит света
и так одиноко, так неприкаянно сделается ему
так захочет ну хоть бы кому пожаловаться на это

потому к телефону и не пойдет, и смысла в том нет
если некому позвонить и нет надежды на помощь
когда небо выше, и звезды ярче, а ночь все равно темней
и не такое дело, чтобы звать друзей и знакомых

а просто звезды - не те - над головой
а просто сам не знаешь, зачем ты живой
и за что обречен и кем - терпеть эту муку

и тьма не в прок, и не в помощь свет
держись не держись - тебя уже нет
но все твердишь, как навязчивый бред:
дай. руку.


*
верить в то, чего хочешь и ждешь,
не составляет труда
в то, например, что ищущий
непременно обрящет
и ты снова рассказываешь
о том,
чего нет и не было никогда
в надежде,
что так оно станет
чуть более настоящим
я мог бы утешить тебя
сказкой
примерно такой же
что все, чем ты жив,
в тебе -
и где-то в мире живет
что можно в него упираться ступнями
тереться кожей
как лед прижимать ко лбу
как грелку класть на живот
а ты уже взрослый
ты понимаешь:
этому не бывать
потому что так не бывает -
значит, не было и не будет
но тем важней и насущней -
описывать и называть
праздновать его праздники, соблюдать его будни
и за то, что поешь его песни, носишь его имена
ты готов извиняться,
принимая упрек с полуслова
и да:
между былью и вымыслом
незыблемая стена -
и это не имеет никакого значения.
никакого.


привези мне оттуда камешек
пылинку былинку царапинку
на тыльной стороне ладони
не насовсем просто потрогать

воздуха глоточек в аптечном пузырьке
под резиновой пробкой - на один
короткий судорожный вздох
и в долгом удушье хранить
не перебить его здешним

привези отпечатки солнца
на лбу и на скулах
кисти рук обожженные
как глина в печи негасимой
разреши прикоснуться

пыль на подошве
камешек
засохшей травинки вмятинку
между страниц

предмет

всё остальное
дотянется издалека вопьется в сердце
само

[живой человек]

И уже понимая, что это тебя не спасет
ты на всех подходящих сайтах
развешиваешь объявление:
Человек.
Ищу человека.
Имеет значение всё,
кроме пола, возраста, внешности
и материального положения.
А потом садишься записывать тайные сны.
Строчишь и стираешь,
строчишь и стираешь,
строчишь и стираешь -
как будто ты сам эту нервную дрожь выбираешь,
не замечая, что это навязано кем-то извне.
Этот кто-то извне
живет на луне,
ты видел его в недосмотренном сне,
он откуда-то свыше
шлет тебе волны - волна за волной,
их никто не услышит.
Волны падают грузно,
отражаются дружно
от густой оболочки земной.
Они мчатся рядами от чужой и далекой луны,
и затопят тебя, а другим так совсем не видны.
Их не вычерпать шлемом, пожарною каской,
даже шапочкой из фольги,
ты делаешь все по указке,
но скрываешь свой плен от других.
Ты стоишь, как на вахте,
как будто бы смена твоя у станка -
из темени блещет луч пробившего темя клинка.
И мечтаешь о малом: чтобы не в одиночку
ловить этот шифр с высоты.
Привет, сумасшедший,
я такой же, как ты.


Сам не знаю, как, почему - слова меня эти задели:
ходила бы к морю смотрела на мокрые камни
Должно же бы в мире такое место, где я
ходил бы к морю, смотрел бы на мокрые камни,
вздыхал бы молча, сдыхая от одиночества,
улыбался бы людям, умалчивая о своем,
о самом яростном - просто потому что замолчанном,
требующем жизни, потому что жизни ему не даем.
Сам не знаю, почему сегодня утром
я так откликаюсь на эти слова - как на имя,
как будто когда-то давно я ходил, как будто
смотрел на мокрые камни, трогал руками живыми,
видел своими глазами, водорослей и йода
запах вдыхал, и соль на губах саднила,
и я не помню, во что был одет и какая была погода,
я даже не знаю, с кем это было - если и было.
Кто там ходил у моря, смотрел на мокрые камни,
думал о чем-то своем, о чем-то непроизносимом,
чувствовал, как песок продавливается под каблуками,
сырой песок, немного не доходя до прибоя. Сизым
виделся горизонт и безрадостным существованье.
И все-таки почему-то я вспоминаю - песок и причалы,
мокрые камни и волны, взлетающие над их головами,
загадываю, не узнавая, тоскую о той печали,
что не здесь, не сейчас, а может, и вовсе не было,
и только слова эти: к морю, мокрые камни, я бы...
И холодный ветер, и море, и над ним - бескрайнее небо
и я между ним и морем - как между тайным и явным.
И нет мне ответа, и пленки те непроявлены...

[живой человек]

так и гадать:
не было - было, видел - не видел, любил - не любил.
так и не вызнать
правильный, верный, конечный навеки ответ.
я бы на картах, по звездам, я бы на птицах, я по ладоням, я бы...
не успокоиться сердцу:
нет моим птицам ладоней, и карт моим звездам - нет.
нет фотографий, воспоминаний чужих - в чем перед кем виноват,
как я смеялся, как пел, матерился, как спьяну блевал -
если бы вправду - уж кто-то бы вспомнил, хоть сам был в умат.
ну и обидное прозвище, как же иначе, без этого обойдешься едва ль.
но нет ничего. ни следа, ни намека, ни пары случайных штришков.
нет ни лица, ни особых примет, ни имени нет, ни судьбы.
всё я придумал, сам себе страшную сказку побаял тишком.
был я - и не был. видел - не видел. любил...

а хочешь домой, говорит, а хочешь домой?
а я говорю - дороги нет, да и дом не мой,
да и снег лежит по всем сторонам земли.
там лето сейчас, говорит. я кричу - замри,
замолчи, расточись, изыди, рассыпься в прах,
потому что любовь - и кроме никто не прав.
а себе говорить начинаю - забудь, заспи,
лучше горькую Лету рукою черпать и пить,
и черпать, и пить, и пусть на губах горчит.
сердце лечится Летой, тоска о лете молчит.
а тебе говорю - скоро осень, она здесь весной.
промолчим, забудем, останься навек со мной.

[живой человек]

а он плачет и плачет что всё ему поделом
потому что был дураком потому что шел напролом
где надо в обход и хитростью - прямо к цели бегом
а бегущего видно всем издалека
по бегущему-то и не дрогнет рука
раз бежит - значит вор, ату, ату его, пли
вот так понимают жители этой земли
и правильно понимают и все бы так
а он чудак он дурак он полный мудак
что же теперь из-за него всем страдать
может покаяться о содеянном зарыдать
может его еще теперь пожалеть
может прахом главу посыпать сидеть в золе
да он смотрите всем стыдно сделать хотел
чтобы мы понимаешь своих устыдились дел
что в бегущего пли и огонь и ату его
да он нарочно да у него же святого нет ничего
и за душой ничего и в помине нет
да как посмел да куда смотрел педсовет
а он лежит и плачет на облаках
он бежал он летел он нес тюльпаны в руках
он бархат роз он пышные перья хризантем
он бежал бежал он не знал что бывает с тем
кто бежит летит кто не видит преград в любви
вот как сердце в себе невозможно остановить
так и он не мог остановить этот бег
ты о ком ты о ком да нет я не о себе

[живой человек]

за полночь свет гашу
и медлю заснуть
как будто
пока не спишь
продолжаешь вчерашний день
я знать не хочу
о чем придет рассказать это утро
но сердце чернеет там
где попало в его тень
эта тревога уже не пройдет
будет только хуже
уже отлит
уже пересчитан
по наши жизни свинец
слезами
кровью разбитых губ
будет солон твой скудный ужин
и это только начало
и нам конец
ветер уже идет
он раны твои остудит
он развеет твой горький дым
только боли ему не унять
доброй ночи, любимый город, завтра не будет
то есть будет, но по-другому и без меня

[живой человек]

Виноградом и розами, ромом и солью морской
на губах моих город именем и тоской

Любитель лаванды, рома и облаков
был выведен на расстрел - да и был таков.
Однажды ранней весной в Вальпараисо -
после месяца боли, отчаянья и темноты -
он не то чтобы полностью переродился,
но стал со смертью на ты,
как раньше был с жизнью на ты.
И он знает, что с миром слеплен из одного теста.
И возможно поэтому мир говорит с ним открытым текстом,
Этот мир говорит с ним вслух - самозабвенно:
говорит ему прямо в сердце, шепчет ему на ухо.
Просачивается в капилляры, течет из артерий в вены -
такая выходит внутренняя, доходчивая наука.
На пальцах показывает, рисует ему картинки,
увлекается объяснениями, растекается мысью
по древу жизни его, хлюпает лужей в ботинке,
пронзает мыслью, пронизывает ветрами, сияет высью
над головой -
потому что он настолько, настолько живой,
насколько он может - и даже немного свыше,
и когда устает - боится смерти.
Боится смерти.
И тогда он слушает мир, и записывает, что слышит.
А мир говорит, говорит, почти не шифруя,
разве что самую малость, азарта ради.
И он вторит этому миру: весь не умру я,
и даже когда умру, здесь останется радость
от того, что я был, от того, что я здесь случился,
воплотился в живое, такое теплое тело.
Я всю жизнь ничего не умел - и всему учился
И опять не умел, но за все хватался и делал.
Я весь этот мир - никак, понимаешь, никак,
но всё, что могу хоть на миг удержать в руках -
дотянуться, коснуться рукой или сердцем, обнять -
я всегда хочу сохранить и всегда начинаю менять.
Потому что каждый из нас таков - и я таков -
Что едва он входит в вагон, в квартиру, в игру,
изменяет соседей, попутчиков, игроков,
изменяет воздух, звуки и свет вокруг.
И поэтому знаю, сущего не удержать,
но что приходит на смену - покрыто тьмой
неизвестности. И мне страшно руки разжать -
но даже это отсрочки не даст никакой.
И тогда я кидаюсь навстречу страху и тьме
и там каждый раз нахожу отвагу и свет.
И так я учусь любить, бояться и сметь -
и так я однажды выйду и встречу смерть.
Но еще говорят, я слышал: что смерти нет.

[живой человек]

нарисуй меня в этом городе
светом по темноте
нарисуй там бухту и горы
фонари причалы заборы
может мне и найдется где
между домов разноцветных где-нибудь
карабкающихся улиц
потеснив ступени и стены
проступить из лиловой тени
и побыть пока все не проснулись

нарисуй меня срочно
пусть неточно
пусть непохоже
нестерпимо без кожи
в обрамлении улиц и комнат
дай мне хотя бы контур
обозначь мои очертанья
вместилище тайной
моей любви невозможной
хочу чтоб под кожей

чтобы плоть содержала полость
из которой выдохнуть голос
разбивая молчанье
как в начале

закричать и родиться
закричать и обратно
если можно продлиться
умножаясь стократно
то это - вот оно
наскоро смётано
да скроено ладно

вот и держится век за веком
и раз за разом
быть человеком
быть живым - это так заразно

передавая друг другу
перенося из местности в местность
нашу радость и муку
нашу веру и честность

нарисуй меня снова
я не стану молчать
даю тебе честное слово
рисуй
сейчас

[живой человек]

Потому что каждый из нас мандрагора
Плачет в темноте и скрывает слезы
И любовь растет из того же сора
Что растут стихи лебеда и розы

Потому что каждый чуткие корни
Прячет в глубине не тащит наружу
Не орет не машет на колокольне
Птицею крикливой в небе не кружит


Или если кружит - все больше молча
Все кругами ходит мимо дороги
Вдоль флажков горящих победой волчьей
Обдирая настом босые ноги

Потому каждый из нас Граалем
Может быть внесен в онемевший замок
Потом что нас для того призвали
Потому что там ни границ ни рамок

А здесь куда ни глянь - межевые камни
Паспорта границы и часовые
Вот потому мы здесь поживем и канем
В темноту и глубь где корни живые

Потому что каждый из нас мандрагора
И кричит, на свет нарождаясь - больно
И молчит о тьме, где темно и вольно
Потому что каждый из нас мандрагора