[живой человек]

Породил метафору - сил нет, хочу поделиться, такая красота. У меня они и вообще прямо картинками из головы выпрыгивают, а когда работаю - и того пуще.

Слушайте про Муция, Шиву и мешки с добром.

Когда что-то случается, чего психика сразу переработать не может - и тьма причин тому, начиная с детского, вполне в соответствии с возрастом, но еще не до конца развившегося мозга, и заканчивая слишком, слишком большой случившейся бедой, - часть, частичка психики как бы остается в этом моменте и удерживает всю боль на себе, позволяя остальному организму продолжать существовать, идти дальше.

Но мы не можем отбрасывать кусочки себя, как ящерицы отбрасывают хвост. Та частица остается всегда с нами, в нас. Но мы как будто не чувствуем той боли, нам кажется, что все давно прошло, а то и вообще не помним о том давнем происшествии, да что там помнить.

Живем, как будто бы как ни в чем ни бывало. Как будто бы - ключевое слово. На самом деле нет.
На самом деле организму все время приходится тратить херову гору сил на то, чтобы изолировать больное место, удерживать запертой дверь. И поверх всего делать вид, что всё в порядке. На самом деле сигналы есть, но это надо знать, куда смотреть, и в других, и в себе самом.

Помните - кто помнит? кто еще в школе проходил? - древнеримского героя Муция Сцеволу?
Это тот чувак, которого враги поймали, а он руку прямо на угли в жаровне положил и с улыбочкой так главному врагу говорит: валите отсюда от греха подальше, у нас там все такие, мы вас с костями пережуем и не подавимся, - или что-то в этом роде.

Ну, главный вражеский царь поблагодарил за предупреждение и срочно войско свое эвакуировал, а Муция как раз и стали звать Сцеволой, то есть Левшой, потому что руку он положил на угли правую, и держал ее на углях, пока вражеский царь не впечатлился. И улыбался.

Так вот, как показывают теория и практика, у каждого человека есть рука на жаровне. Та самая часть психики. И не одна, чаще всего - далеко не одна.

А остальным организмом мы справляемся с жизнью - и сука улыбаемся.

Я снимаю шляпу перед всеми нами, в огромном уважении ко всем нам.
Мы улыбаемся. Криво. Косо. Со слезами на глазах. Мы рычим, мы рыдаем, мы живем, мы улыбаемся.

Тут я представляю себе великолепное существо, многорукое, как Шива, прекрасное, сильное, и оно идет по жизни, улыбаясь - а руки его, множество его рук - на жаровнях. И это так больно, что оно даже не чувствует своей боли. Человек идет. Человек улыбается.
Жаровни, дребезжа и лязгая, волочатся за ним.

Это еще не всё. Оставшимися руками - множеством их - мы тащим мешки с чем-то, что когда-то было важно для выживания: нашего, нашей семьи, наших предков. Оно сейчас уже никуда - в текущей реальности. Но для того, чтобы это понять, надо остановиться, пересмотреть содержимое мешков, рассортировать, выкинуть устаревшее, побитое молью, всякое, что-то на переработку, что-то в музей, что-то на удобрение пойдет. А что-то на самом деле ценно и сейчас, и всегда, и если его освободить от налипшего хлама, почистить, проветрить и подсушить - оно бы нам как перпетуум мобиле и молодильное яблоко в одном флаконе, но это уже другая сказка, об этом потом.

Но поди его откопай там еще.
Но некогда, и все силы еще на то, чтобы идти и улыбаться, а если остановишься - не дай же бог, почувствуешь, какие мешки тяжелые и неудобные, как болят на старых непогасших углях руки, руки, живые руки.

И вот, со всем этим богатством, относительно твердым шагом мы идем по жизни и улыбаемся.
И у нас еще в запасе есть свободные руки - у кого-то с десяток, у другого, может, и две, максимум три.
И этими оставшимися свободными руками мы что-то в жизни делаем, Муции Шивовичи, и делаем, и творим, и строим, и укрепляем, и улыбаемся, и песни поем.

Я снова снимаю шляпу перед всеми нами. И признаюсь в любви. Я такой же, еще один из рода человеческого.

И знаете, почему я так люблю мою работу?
Потому что мы там снимаем мешки и аккуратно сортируем их содержимое, достаем и отряхиваем сокровища и запускаем волшебные механизмы, а то, что уже не годится, сдаем в утиль или в музей.
Потому что мы там гасим угли, снимаем руки, лечим, что можно, а можно намного больше, чем в древнеримские времена, это уж точно.
Я говорю "мы", потому что, во-первых, любой хороший психотерапевт был и остается клиентом сам (не жаровни, так мешки есть у всех, и жизнь так устроена, что того и гляди - то новых нацепляешь, то старые реинкарнируют).
И еще потому что в том направлении психотерапии, в котором я работаю, клиент и терапевт - два эксперта, два партнера в работе, один больше знает о процессах в психике, другой больше знает о себе и своей жизни, и так вместе они могут искать пути, как клиенту избавиться от своих мешков и жаровен и улыбаться уже так улыбаться, всем собой.

Вот.

@темы: работа, головология

Comments

[Jager Himmel]

А с некоторыми жаровнями вообще весело.
Ты и знаешь, что она жаровня, и руку жгет, а ты идёшь и улыбаешься, пока тот самый царь не впечатлится до нужного уровня. И пока не впечатлится, руку убрать нельзя и улыбаться не перестанешь.

[живой человек]

Jager Himmel, да, и так бывает. Жаровню вот разбирать бы... или хотя бы охлаждать - так тоже можно, когда совсем избавиться нет возможности.

[zaichatina]

ааааа-фигенный образ! спасибо за это, ты мне дал толчок еще раз перебрать свой хлам и выкинуть лишнее!

[madpoet]

живой человек, кусаю локти в очередной раз. Такой замечательный терапевт и не мой. Зато мой друг и этим горжусь ))

[живой человек]

zaichatina, очень, очень рад! удачи в этом деле!

[живой человек]

madpoet, если надо - есть кого порекомендовать, из нашей маленькой банды, тот же подход, похожее мировоззрение )
А я очень рад быть твоим другом, и соскучился, между прочим... эх, расстояния!

[madpoet]

живой человек, обращусь, как созрею, обязательно ) и да, я смотрел свежее видео с песней, вспоминал, как ты сидел рядом и пел, и прямо так тепло )

[Diary best]

Можно процитировать?

[живой человек]

Diary best, о да )

[Даркис Тентаклис]

а в какой-то момент можно обнаружить что свободных-то рук и нет, все на углях, и тогда ты орешь от нестерпимой боли пугая людей изза какой-то сущей ерунды.

[живой человек]

Даркис Тентаклис, о да.