Я смотрел на нее. Смотрел, не отводил взгляд. Было ли мне неловко? Не то слово. Я чувствовал стыд. Мне хотелось закрыть глаза, съежиться, исчезнуть. Или хотя бы притвориться, что меня нет. Любопытно то, что на самом деле здесь не было ее. На самом деле ее здесь не было. Налей мне чаю, - сказала она. - Я так люблю чай. Все еще люблю чай. У тебя есть масала? Давай, сделай мне масала ти, я с ума сойти сколько времени не пила его. Умереть не встать, как хочу масалы. Ты издеваешься? - возмутился я. Нет. Нет. Я серьезно. Но ты не сможешь его пить. Ты издеваешься? - она не просто повторила мою интонацию, возглас чистого возмущения, она что-то такое подкрутила в звучании фразы, что мне стало смешно и грустно одновременно. Она сбивала с толку и, похоже, получала от этого удовольствие. Ну, что? - она смотрела весело. - Я и здесь-то не могу быть, о чем ты говоришь? Такие мелочи - чашка горячего пряного чая с густым молоком, только не надо этой обезжиренной дряни, мел они разводят, что ли... Давай, сделай мне такую радость. Я не могу пить чай, я не могу быть здесь и говорить с тобой - но я здесь и говорю. Как тебе это? Это все только в моем воображении. Именно! - удовлетворенно кивнула она. - Ты вообразил себе разговор с покойницей и не зассал представить меня такой, какой я действительно была перед тем, как умереть, наконец. Так не ссы и дальше. Вообрази меня, пьющую этот чертов масала ти, и продолжим разговор.
Дальше говори
Не финал еще.