Commander Salamander. Пафос, романтика, цинизм
Двадцать две с хвостиком тыщи.
И в принципиальном смысле - это всё. Пока.
Пока мне все в тонкостях не ясно - оно все так и будет, плавучее и подвижное.
Значит так: Охота на охотника, затем Поговорить об этом, затем
Толкование сновидений
Трудно быть рыцарем Ордена, которого нет.
Он проверял: если не задумываться, не искать доказательств и подтверждений – ему прекрасно известно, кто он и что он. Младший егермейстер Ночной охоты, ответственный дозорный верхне-левой четверти, брат Марвин, рыцарь. Если не задумываться, можно так и жить: днем вглядываться в лица прохожих на улицах и попутчиков в поездах, праздных нарядных людей в уличных кафе и озабоченных приказчиков в лавках, искать на них тени и следы ночных кошмаров, искать отзвуки и отголоски их в обрывках речей. Можно ночь за ночью видеть дурные сны, добровольно погружаться в месиво чужих кошмаров, добровольно засыпать, не засыпая, оставаться на страже. Можно бросать все и мчаться по тревоге в ночь, спешить на помощь людям в опасности, которая хуже смертельной, самому призывать на себя эту опасность, становиться приманкой в убийственном капкане. Самоубийственном порой. Но если задуматься, рассыпается сразу всё. Кто он? Почему живет такой странной, необъяснимо беспорядочной жизнью? Почему он провел прошлую ночь в постели с мужчиной, которого до того ни разу не видел? Почему до этого спал с женщиной, которой нет дела до мужчин, спал, тесно обнявшись, чтобы не разорвать контакта во сне? Куда он спешит сейчас сквозь пустоту и тьму между полушариями, куда? Зачем?
читать дальшеНет ответа, если искать его. И нет ничего крепче ответа на эти вопросы, если не думать о них, а просто мчаться сквозь пустоту и тьму, обступившие со всех сторон тоннель Мак-Грегора, сквозь стылое пространство небытия, мчаться туда, где именно сегодня именно он может послужить Ордену наилучшим образом.
Ваше бессознательное, перегруженное тревогой или страхом, выдаёт вам во сне такие образы. Неизвестно, реальна ли причина этой тревоги. Может быть и так… То есть сознание этой причины не замечает, а подсознание - замечает и таким образом вам сигнализирует. Так что, возможно, следует протестировать окружающую вас реальность на предмет какой-то опасности.
В конце тоннеля был свет. Он не предупреждал заранее о своем приближении, не разгорался из крохотной точки, не маячил в отдалении, разрастаясь в ширь. Ты так же летел сквозь тьму, ориентируясь на светящуюся разметку дорожного полотна, на сиреневые и оранжевые сполохи, прокатывающиеся по нематериальным стенкам тоннеля – и вдруг врывался в ослепительную бесконечность живого мира, внезапно, неожиданно, неудержимо. Несколько мгновений ты жадно глотал теплый, пропитанный светом воздух, только сейчас осознавая, как невыносимо было там, в чреве тоннеля, каким ненастоящим было там все. И затем, откинувшись на сиденье, выравнивал кар и устремлялся вперед, вспомнив о цели и назначении пути.
Надежнее всего было бы доверить управление гирокаром гомункулу, уж они-то не ошибаются, не отвлекаются и не засыпают за рулем. Но Марвин любил водить сам. И размеренный поток мыслей ему не мешал. Он прекрасно владел собой, один из лучших фехтовальщиков Ордена и удачливый охотник. Сейчас он снова охотился – в пространстве яви, и следовавшие одна за другой неудачи наполнили его сердце и разум досадой, сомнениями в изначальной целесообразности его проекта, неверием в успех. Но присущее ему упорство, которое в Ордене называли то твердолобой упертостью, то заслуживающей уважения и подражания настойчивостью, и особенно упорство в осуществлении своих более чем экстравагантных затей, не оставляло ему шансов на поражение. Он действительно готов был лично обойти всех психотерапевтов на Левом и Правом полушарии, одного за другим. С другой стороны, отсутствие в его характере педантичной последовательности обеспечивало некоторые развлечения в процессе. Например, он ни за что не стал бы ходить от двери к двери, методично прочесывая города. Он носился с полушария на полушарие в нарушение всякой логики и расчета, следуя за своим чутьем охотника. И оно снова и снова подводило его. И все же он не собирался сдаваться. Должен же был найтись хоть один Тер, который принял бы всерьез его рассказ, после двух десятков повторений искусственно сбивчивый и порядком надоевший ему самому.
Скорее всего, так проявляют себя страхи, которые вы когда-то подавили, но они никуда не делись, а ушли в подсознание. Разберетесь со страхами - такие сны перестанут сниться. Все просто.
В полумиле от точки выхода из тоннеля находилась большая стоянка с заправкой и рестораном. Она редко пустовала, день и ночь сменяют друг друга на Полушариях в противофазе, так что поток каров и веикулов только меняет направление, не прекращаясь. когда Марвин остановил гирокар у придорожного кафе. Расстегнув кожаный шлем и сбросив на соседнее сиденье краги, Марвин обернулся назад.
- Мэл, перекусишь?
Мэлори, гомункул последнего поколения, шедевр персонализации, коренастый смуглый брюнет с резкими, но приятными чертами лица, дремал на заднем сиденье. Услышав голос хозяина, он встрепенулся и хрипловатым баритоном ответил:
- Это вряд ли, но я хотел бы зайти в туалет.
- А я пообедаю, пожалуй. Присоединяйся, если передумаешь.
- Ок.
- А то поел бы, в городе нам будет некогда. И тебе нужно будет снова…
- Я так и понял, сэр. Но я не голоден. Если можно, возьмите мне салат и фрукты.
- Тебе виднее, - легко согласился Марвин: в соблюдении полноценной диеты на гомункула можно положиться. Конечно, бывает, что и гомункулу отказывает чувство меры в ту или иную сторону, но только не Мэлори.
Есть такая точка зрения в психологической науке, что все персонажи наших снов - это мы сами. Таким образом, можно предположить, что одна ваша часть испугана, а другая страшно зла. Что или кто мог послужить причиной испуга и злости? Возможно, эти сны преследуют вас из-за того, что в бодрствующем состоянии вы эти чувства подавляете.
В городе Марвин сверился со списком, хранившимся у того же Мэлори, и решительно направился в деловой центр, в высотное офисное здание под гордым именем «Корона и Лев», приютившее на семнадцатом этаже целую дюжину Теров разных направлений и специальностей.
- Я к Теру Флеммингу. Мне назначено. На сейчас. Я Марвин Хейнеке, - сообщил он гомункулу-секретарю, не дожидаясь вопросов.
- Тер Флемминг ждет вас, - подтвердил гомункул. - Через минуту я приглашу вас в кабинет.
Марвин окинул его оценивающим взглядом: довольно высокий, изящного сложения, но в то же время производит впечатление неприметности. Большинство секретарей Теров были именно такими: располагает к себе женщин и не возбуждает соперничества в мужчинах. Представительский класс. Приятный глазу и функциональный, но не боец. Тем лучше для Мэлори, подбодрил себя Марвин и прошел в кабинет Тера, сопровождаемый любезным секретарем.
Теперь он сосредоточился на том, чтобы полностью вложиться в свою роль. В конце концов, предыдущие неудачи еще не означают провала его проекта. Может быть, именно этот Тер окажется подходящим.
То, что вы описываете, похоже на симптомы сонного паралича. Невозможность пошевелиться, осознание того, что это сон и сильное желание проснуться, ощущение постороннего присутствия в комнате… Состояние очень неприятное, но безвредное.
Марвин вытянулся на кушетке, что было приятно после шести часов за рулем, но слишком располагало ко сну. Короткий ворс узорчатого ковра, покрывавшего кушетку, источал едва заметный запах дезинфектора и приятно проминался под затылком. Тер устроился в кресле, по традиции стоящем вне поля зрения клиента, гомункул по той же традиции сел на стул позади и чуть сбоку от Тера.
- Вы жаловались на ваши сны, - сказал Тер Флемминг. – Расскажите о них.
- Я вас очень прошу… - перебил его Марвин срывающимся голосом. – Сядьте, пожалуйста, так, чтобы я вас видел. Пожалуйста.
- Для чего вам это?
- Мне очень страшно. Тер, я не смогу посетить вас еще раз: я живу далеко. Я вряд ли стану вашим постоянным клиентом. Прошу вас, давайте нарушим порядок и – сядьте так, чтобы я вас видел. Мои сны… Не совсем сны, и я предпочел бы говорить о них так, чтобы… Мне надо на вас смотреть.
- Следить за мной?
Марвин смущенно кивнул.
- Простите. Ничего не могу с собой поделать. Вы поймете…
- Хорошо.
Тер встал, гомункул грациозно поднялся со стула и передвинул его и кресло ближе к кушетке, так, чтобы они были видны Марвину. Тот удовлетворенно кивнул.
- Я могу начинать?
- Да. Расскажите о ваших снах.
- Это не то чтобы сны. Ночью… со мной происходит… Я ложусь спать. Засыпаю. И вижу хосс, - он посмотрел на Тера посмотрел серьезно, выжидающе.
- Хосс? – переспросил хозяин кабинета. – Простите, я не расслышал. Вы сказали – хосс?
- Да, хосс. Это… хоссы.
- Я не знаю, что это такое.
- Кто.
- Простите?
- Кто. Не что, а кто.
- Хоссы?
- Да. Хоссы – кто.
- Вы имеете в виду, что хоссы, вот эти хоссы, о которых вы говорите – живые существа?
- Еще какие живые, - с чувством произнес Марвин. – Твари.
Он обмяк на кушетке и устало прикрыл глаза. Молчал довольно долго, нарочито медленно дыша.
- Вы сказали – твари? – осторожно спросил тер.
Марвин размашисто кивнул головой, открыл глаза, приподнялся на локте.
- Твари. Здоровенные твари, убийцы. Бритвенно-острые когти, зубы, как жернова. Размером с тигра, но еще маневреннее. И свирепые, как… Как больше никто.
В его голосе и взгляде было столько страсти, страха, смешанного с азартом, что Тер невольно подался назад.
- Звучит ужасно.
- Они такие и есть. Ужасные и омерзительные. Потому что это не просто твари. Это хоссы.
Марвин откинулся на кушетку, кинул на Тера оценивающий взгляд.
- Я впечатлен, - отозвался тот.
Марвин изобразил кривую усмешку:
- А я-то как впечатляюсь каждый раз!
- Вы сказали, что видите их во сне…
- Не совсем, - оживился Марвин. – Это такое… вроде и спишь, и не спишь. Как-то так. Это трудно объяснить, я вроде как засыпаю, но не совсем сплю. Я все понимаю, но это не так, как думать с закрытыми глазами.
-Ммм… Я хотел бы расспросить вас подробнее про этих существ, как вы их называете…
- Хоссы. Это неприятные подробности.
- Я готов их узнать.
- Вряд ли.
- Да.
- Ладно, док. Давайте я попробую по порядку. Хоссы – нечто вроде хищника из семейства кошачьих. Очень напоминает доисторических монстров.
- Смилодон? Саблезубый тигр?
- Скорее смахивает на сумчатого льва.
- Не представляю…
- Да, они гораздо менее известны широкой публике. И это, кстати, интересный факт, вы не находите? Они вот такие, - Марвин развел руки, недовольно покачал головой: - Больше. Еще полстолька. Очень большая, массивная голова. Густая гладкая шерсть, палевая или серая, в неровных светлых пятнах. Хвост покороче, чем у современных кошачьих. На передних лапах один из пальцев вооружен огромным когтем, больше остальных. Вот так. Коготь загнут внутрь, очень острый и твердый, как железо. Когти вообще чрезвычайно острые, но этот – особенно. Зубы не такие, как мы привыкли видеть у хищников. Толстые, мощные костяные пластины, расположены несимметрично, заходят друг за друга. Не острые – не грызть, скорее, раздавливать, дробить. Не топор, а жернов. И маленькие круглые уши, плотно прижатые к голове.
- Похоже, вы очень хорошо с ними знакомы, - осторожно заметил Тер.
- О да! И это еще не все.
- Я вас слушаю.
- У них омерзительные голоса. Высокие, щебечущие. Они говорят отрывисто и бессмысленно, но в этой бессмысленности – сплошное издевательство и… предвкушение.
- Они говорят?
- Да.
- Что они говорят?
- Бессмысленные вещи, как жестокие безумные дети… И вот они приходят к человеку…
- К вам.
- Нет. К разным людям.
- Во сне?
- Нет, но можно сказать и так.
- К кому они приходят?
- К некоторым людям, к тем, кто видит особенные сны.
- Как вы?
- Нет.
- Подождите, пожалуйста. Вы говорите, что видите их во сне. Они приходят к вам?
- Нет. Скорее, я прихожу к ним.
Еще полчаса спустя он вышел из кабинета. Его коллекция обогатилась парой новых советов, впрочем, они ненамного отличались от того, что он уже успел выслушать в двадцати предыдущих случаях. Это неважно. Важно то, что добудет для него Мэлори, уже занявший наблюдательный пост в конце коридора, между лифтами и туалетом.
Можно конечно впасть в эзотерику и поговорить про пробои ауры, на которые ходят кормиться всякие сущности, пугают вас и таким образом питаются. Если вы в такое верите, сходите в церковь или помедитируйте на всякие охранные системы организма, тоже может помочь…
Оставив Мэлори заниматься взломом, Марвин пешком направился в местную резиденцию Ордена. Гирокар он оставил припаркованным неподалеку от «Льва и Короны» со всем багажом, взяв с собой только небольшой саквояж.
Резиденция Ордена, Дозорная Башня, располагалась во внутренних помещениях публичной библиотеки, в свою очередь занимавшей старинное здание пожарной части, с высокой каланчой и частично перестроенным под книгохранилище гаражом. Оставшуюся часть гаража занимали орденские гирокары и ремонтная мастерская. В читальном зале библиотеки за немногочисленными посетителями присматривал брат Фридрих, книгочей и книголюб. Он радушно приветствовал Марвина как старого приятеля и старшего брата одновременно. Хотя Фридрих вступил в Орден раньше Марвина и был отличным бойцом и нерядовым мыслителем, его привязанность к библиотеке пересилила карьерные амбиции, если таковые у него когда-нибудь были.
- Ты все здесь, Фредди? – обрадовался ему Марвин.
- Где же мне быть? А ты надолго к нам, бродяга?
- Пока не знаю. Может быть, только переночевать, или задержусь… Посмотрим. Найдется койка в дежурке? И с меня ужин для дежурной смены, если ты посоветуешь, где лучше его заказать.
- У «Лафлин», конечно. Ребята любят их стряпню.
- Мне тоже нравится, - согласился Марвин.
- Тебе нужна только койка? – уточнил брат Фридрих, окинув выразительным взглядом дорожный наряд егермейстера.
- И место в гараже, конечно. И спальное место для моего гомункула.
- Довольствие?
- Запиши на одну вторую, обычно Мэлори ест со мной.
- Тебе никто не говорил, что давать гомункулу имя – не к добру?
- Все говорят, а почему ты об этом спрашиваешь?
- Хотел сказать, но если ты уже в курсе…
- Мэл у меня два года. Я в курсе неоднократно, - сердито ответил Марвин.
- Что-нибудь еще? – брат Фридрих подобрался.
- Я займу проекционную прямо сейчас, если ты не возражаешь, - в голосе Марвина лязгнуло железо.
- Разумеется, младший егермейстер, - голос брата ответно заледенел.
- И чтобы никто меня не беспокоил.
- Да, младший мастер.
- И… Фредди, всё в порядке, я просто устал объясняться с каждым первым по поводу моего гомункула.
- Понимаю, - легко оттаял брат Фридрих. - Пожалуй, обсуждать чужого гомункула – не менее неприлично, чем давать имя своему.
- Вот именно.
- Тогда – инцидент исчерпан? – осторожно уточнил брат Фридрих.
- Я надеюсь, - тепло улыбнулся Марвин и протянул руку. – Где проекционная? Когда прибудет мой Мэл, направь его ко мне. А каром пусть займется брат техник, пожалуйста. И насчет ужина. Ты знаешь, сколько вас в смене и кто что любит. Я буду очень признателен, если ты закажешь ужин на всех. Не стесняйся, спроси братьев, кто чего хочет. Мне – свиные ребра в меду, две порции. И много фруктов.
- Надеюсь… - озабоченно начал брат Фридрих.
- Нет. Мэлори не садится за стол с посторонними, если ты об этом. Я не собираюсь устраивать революцию. Приличия будут соблюдены. И хватит об этом.
Иногда подобные сны снятся людям, переборщивщим с медитациями, спиритическимим опытами, гаданиями, домашней магией…
Тем временем Тер Флемминг проводил следующего клиента, и его гомункул вышел ненадолго из кабинета. Когда он прошел в туалет, Мэлори вошел следом, запер дверь универсальным ключом, подмигнул в ответ на недоуменный взгляд и быстрым движением положил одну руку на затылок изящного секретаря, а другой надавил на то место между лопатками, куда самому никак не достать. Блондин замер, парализованный в неловкой позе, с отсутствующим взглядом.
Мэлори ловко вынул из внутреннего кармана серебристый контейнер и со всеми предосторожностями извлек из него пару мемок. Прилепив их на виски блондину, он четко произнес:
- Копировать записи с полудня до часу дня, с комментариями. Выполнять, - и уставился на секундную стрелку своего хронометра. Выждав нужное время, он отлепил и упаковал мемки в контейнер, спрятал его во внутреннем кармане, извиняющимся жестом коснулся плеча парализованного секретаря:
- Прости, брат. Ты меня не помнишь, выполнять, - и покинул туалет семнадцатого этажа офисного здания «Корона и Лев».
Такие кошмары бывают иногда во время стресса, перенапряжения. Помогают обычные антистрессовые методики. Меньше возбуждающих занятий перед сном! Скажите «нет» гомункулу и круглосуточным новостям, вместо них - прогулка или зарядка. Если кошмар настиг, помогает подышать глубоко, спокойно и расслаблено, подумать о приятном…
Марвин извлек из саквояжа контейнер с мемами, собранными за последний месяц и самостоятельно зарядил последнюю по времени – вчерашнюю – пару в проектор. Без гомункула невозможно было прослушать запись голоса, но Мэлори был намного педантичнее своего хозяина, он копировал и память о печатаемом на «Ундервуде» тексте, в том числе и визуальную память. На экране одна за другой проявлялись строчки:
«Они ходят возле постели, на которой видит себя лежащим клиент - опасность рядом, но не там, где он непосредственно находится, а снаружи. Когти и зубы - это все разного рода сигналы угрозы, опасности. Клиент не может шевелиться, не чувствует в себе возможности справиться, при этом он в постели - чувствует беспомощность, некуда сбежать, нет защиты. Обращает на себя внимание их безумная речь, они говорят, и клиент может их понимать, но слова перепутаны, и клиент испытывает омерзение, чувство издевки - он ощущает их чуждость и при этом некую разумность. Очень остро ощущается их чужеродность. Это мешает справиться с ними. И то, что звери большие, а голоса у них тонкие, также подчеркивает их неправильность, несообразность, чужеродность. Непонятна игра, которую они ведут, и цель их присутствия».
Марвин с разочарованным вздохом опустился в кресло. Он, собственно, и не надеялся уже на что-то иное, но все же, все же… Кажется, все еще надеялся. Продолжение записей он проглядывал уже невнимательно, из упрямства: не зря же он играл свою роль – почти искренне; не зря же он рисковал Мэлом: гомункул, замеченный в противоправных действиях, не несет юридической ответственности – она вся принадлежит хозяину; но переучить однажды развращенного гомункула невозможно – таких уничтожают. Без исключений. Потому что они не люди, не имеют нравственных принципов, не обладают моралью и не чувствительны к общественному порицанию. Конечно, усыпляют их вполне гуманно, в присутствии владельца или адвоката владельца. При мысли об этом Марвин чувствовал тошноту.
Поэтому – из уважения к себе и Мэлори – он досмотрел отчет до конца.
«Я бы сделал из вышесказанного такой вывод: разумные, но чуждые создания, угрожающие клиенту, близко, почти рядом, и клиент беззащитен перед ними.
Если применить эту схему к реальности, можно получить разные варианты. Возможно, все дело в чувстве беспомощности, которое клиент пережил перед этим сном. Или это страх близких перемен. Общее во всех случаях то, что клиент избегает разрешить ситуацию в реальности, привести ее к ясности, отказать, уйти, спросить о том, что его волнует…»
Мэлори неслышно вошел, практически бесшумно поменял мемки в проекторе.
- Прослушаете сегодняшнюю запись, сэр?
- Давай.
Мэлори принял позу, в которой был безошибочно узнаваем Тер Флемминг, сделал лицом неуловимое движение – и стал похож на оригинал настолько, насколько это вообще возможно без применения грима или пластической операции. И голос его зазвучал почти неотличимо, закрыв глаза, Марвин перестал отличать копию от оригинала. Он внимательно выслушал весь отчет в исполнении гомункула.
- Отношение субъекта сна к хоссам несколько неопределенно или скорее двойственно. С одной стороны - визуально и применительно к субъекту - они характеризуются как опасные звери, свирепые и быстрые. С другой, аудиально и опять же применительно к субъекту, как носители речи, бессмысленной, но содержательной. И бессмысленность и содержательность весьма специфичны - оценка носит этический характер – «как жестокие безумные дети». Также отмечается, что говорят хоссы высокими щебечущими голосами. «Высокие щебечущие» голоса - достаточно устойчивое литературное сочетание, используется для характеристики в том числе и женской речи. В западной культуре существует устойчивый стереотип «женской жестокости», а представления об особом характере женского безумия свойственны как западной так и восточной культуре, обе фиксируют в мифах и сказаниях особую разрушительную силу женских аффектов.
Тер говорил размеренным тоном, уверенно, дорого. Он отчасти размышлял на ходу, отчасти подбирал закругленные, правильные фразы, и это было слышно, так же как было слышно, что эта работа дается ему привычно, без значительных усилий. Дорогой специалист, со злостью обреченного подумал Марвин. Мэлори между тем продолжал, идеально воспроизводя услышанное секретарем Флемминга.
- Если сосредоточиться непосредственно на внешнем виде хосс и на словесном выражении субъектом их образа, ряд элементов вызывает представление о судебной либо карательной инстанции: размер и положение самого крупного когтя напоминают молоточек судьи, равным образом и «очень большая массивная голова» вызывает ассоциации с судейским париком. Клиент использовал слово «жернова», глаголы «раздавливать» и «дробить». Общее впечатление таково, что во сне преломляется некая ситуация социального либо этического характера с участием враждебно настроенных женщин и противостоящего им мужчины.
- Бесполезно! – взорвался Марвин. – Почему, почему они меня не слышат? Сколько ни повторяй: это не сон, это не сон! – никто не обращает внимания. Могли бы хоть за сумасшедшего принять для разнообразия, так нет же. Просто не могут услышать. Мэлори?
- Да, сэр?
- Скажи, что это безнадежно.
- Это безнадежно, сэр. Помните позавчерашнего? – Мэлори в совершенстве воспроизвел голос и интонации позавчерашнего эксперта: - Описание клиентом пасти животного из сна вызывает ассоциации с vagina dentata.
Марвин зарычал.
- А помните того, неделю назад…
- Скажи, что я должен бросить это безнадежное занятие.
- Вы должны бросить это безнадежное занятие, сэр.
- Да, конечно… Только тебя я еще не спрашивал…
- Совершенно верно, сэр.
Тер Флемминг обнаружил своего секретаря спустя полчаса его отсутствия, когда, встревоженный и возмущенный, прибежал в туалет. Разблокировав гомункула, он тщательно его ощупал и осмотрел, велел сделать несколько упражнений на координацию, не нашел сколько-нибудь разумной причины произошедшему и решил в ближайшее время отправить секретаря на диагностику и профилактику. Никаких других происшествий ни для Тера Флемминга, ни для его секретаря из этой истории не воспоследовало.
И в принципиальном смысле - это всё. Пока.
Пока мне все в тонкостях не ясно - оно все так и будет, плавучее и подвижное.
Значит так: Охота на охотника, затем Поговорить об этом, затем
Толкование сновидений
Трудно быть рыцарем Ордена, которого нет.
Он проверял: если не задумываться, не искать доказательств и подтверждений – ему прекрасно известно, кто он и что он. Младший егермейстер Ночной охоты, ответственный дозорный верхне-левой четверти, брат Марвин, рыцарь. Если не задумываться, можно так и жить: днем вглядываться в лица прохожих на улицах и попутчиков в поездах, праздных нарядных людей в уличных кафе и озабоченных приказчиков в лавках, искать на них тени и следы ночных кошмаров, искать отзвуки и отголоски их в обрывках речей. Можно ночь за ночью видеть дурные сны, добровольно погружаться в месиво чужих кошмаров, добровольно засыпать, не засыпая, оставаться на страже. Можно бросать все и мчаться по тревоге в ночь, спешить на помощь людям в опасности, которая хуже смертельной, самому призывать на себя эту опасность, становиться приманкой в убийственном капкане. Самоубийственном порой. Но если задуматься, рассыпается сразу всё. Кто он? Почему живет такой странной, необъяснимо беспорядочной жизнью? Почему он провел прошлую ночь в постели с мужчиной, которого до того ни разу не видел? Почему до этого спал с женщиной, которой нет дела до мужчин, спал, тесно обнявшись, чтобы не разорвать контакта во сне? Куда он спешит сейчас сквозь пустоту и тьму между полушариями, куда? Зачем?
читать дальшеНет ответа, если искать его. И нет ничего крепче ответа на эти вопросы, если не думать о них, а просто мчаться сквозь пустоту и тьму, обступившие со всех сторон тоннель Мак-Грегора, сквозь стылое пространство небытия, мчаться туда, где именно сегодня именно он может послужить Ордену наилучшим образом.
Ваше бессознательное, перегруженное тревогой или страхом, выдаёт вам во сне такие образы. Неизвестно, реальна ли причина этой тревоги. Может быть и так… То есть сознание этой причины не замечает, а подсознание - замечает и таким образом вам сигнализирует. Так что, возможно, следует протестировать окружающую вас реальность на предмет какой-то опасности.
В конце тоннеля был свет. Он не предупреждал заранее о своем приближении, не разгорался из крохотной точки, не маячил в отдалении, разрастаясь в ширь. Ты так же летел сквозь тьму, ориентируясь на светящуюся разметку дорожного полотна, на сиреневые и оранжевые сполохи, прокатывающиеся по нематериальным стенкам тоннеля – и вдруг врывался в ослепительную бесконечность живого мира, внезапно, неожиданно, неудержимо. Несколько мгновений ты жадно глотал теплый, пропитанный светом воздух, только сейчас осознавая, как невыносимо было там, в чреве тоннеля, каким ненастоящим было там все. И затем, откинувшись на сиденье, выравнивал кар и устремлялся вперед, вспомнив о цели и назначении пути.
Надежнее всего было бы доверить управление гирокаром гомункулу, уж они-то не ошибаются, не отвлекаются и не засыпают за рулем. Но Марвин любил водить сам. И размеренный поток мыслей ему не мешал. Он прекрасно владел собой, один из лучших фехтовальщиков Ордена и удачливый охотник. Сейчас он снова охотился – в пространстве яви, и следовавшие одна за другой неудачи наполнили его сердце и разум досадой, сомнениями в изначальной целесообразности его проекта, неверием в успех. Но присущее ему упорство, которое в Ордене называли то твердолобой упертостью, то заслуживающей уважения и подражания настойчивостью, и особенно упорство в осуществлении своих более чем экстравагантных затей, не оставляло ему шансов на поражение. Он действительно готов был лично обойти всех психотерапевтов на Левом и Правом полушарии, одного за другим. С другой стороны, отсутствие в его характере педантичной последовательности обеспечивало некоторые развлечения в процессе. Например, он ни за что не стал бы ходить от двери к двери, методично прочесывая города. Он носился с полушария на полушарие в нарушение всякой логики и расчета, следуя за своим чутьем охотника. И оно снова и снова подводило его. И все же он не собирался сдаваться. Должен же был найтись хоть один Тер, который принял бы всерьез его рассказ, после двух десятков повторений искусственно сбивчивый и порядком надоевший ему самому.
Скорее всего, так проявляют себя страхи, которые вы когда-то подавили, но они никуда не делись, а ушли в подсознание. Разберетесь со страхами - такие сны перестанут сниться. Все просто.
В полумиле от точки выхода из тоннеля находилась большая стоянка с заправкой и рестораном. Она редко пустовала, день и ночь сменяют друг друга на Полушариях в противофазе, так что поток каров и веикулов только меняет направление, не прекращаясь. когда Марвин остановил гирокар у придорожного кафе. Расстегнув кожаный шлем и сбросив на соседнее сиденье краги, Марвин обернулся назад.
- Мэл, перекусишь?
Мэлори, гомункул последнего поколения, шедевр персонализации, коренастый смуглый брюнет с резкими, но приятными чертами лица, дремал на заднем сиденье. Услышав голос хозяина, он встрепенулся и хрипловатым баритоном ответил:
- Это вряд ли, но я хотел бы зайти в туалет.
- А я пообедаю, пожалуй. Присоединяйся, если передумаешь.
- Ок.
- А то поел бы, в городе нам будет некогда. И тебе нужно будет снова…
- Я так и понял, сэр. Но я не голоден. Если можно, возьмите мне салат и фрукты.
- Тебе виднее, - легко согласился Марвин: в соблюдении полноценной диеты на гомункула можно положиться. Конечно, бывает, что и гомункулу отказывает чувство меры в ту или иную сторону, но только не Мэлори.
Есть такая точка зрения в психологической науке, что все персонажи наших снов - это мы сами. Таким образом, можно предположить, что одна ваша часть испугана, а другая страшно зла. Что или кто мог послужить причиной испуга и злости? Возможно, эти сны преследуют вас из-за того, что в бодрствующем состоянии вы эти чувства подавляете.
В городе Марвин сверился со списком, хранившимся у того же Мэлори, и решительно направился в деловой центр, в высотное офисное здание под гордым именем «Корона и Лев», приютившее на семнадцатом этаже целую дюжину Теров разных направлений и специальностей.
- Я к Теру Флеммингу. Мне назначено. На сейчас. Я Марвин Хейнеке, - сообщил он гомункулу-секретарю, не дожидаясь вопросов.
- Тер Флемминг ждет вас, - подтвердил гомункул. - Через минуту я приглашу вас в кабинет.
Марвин окинул его оценивающим взглядом: довольно высокий, изящного сложения, но в то же время производит впечатление неприметности. Большинство секретарей Теров были именно такими: располагает к себе женщин и не возбуждает соперничества в мужчинах. Представительский класс. Приятный глазу и функциональный, но не боец. Тем лучше для Мэлори, подбодрил себя Марвин и прошел в кабинет Тера, сопровождаемый любезным секретарем.
Теперь он сосредоточился на том, чтобы полностью вложиться в свою роль. В конце концов, предыдущие неудачи еще не означают провала его проекта. Может быть, именно этот Тер окажется подходящим.
То, что вы описываете, похоже на симптомы сонного паралича. Невозможность пошевелиться, осознание того, что это сон и сильное желание проснуться, ощущение постороннего присутствия в комнате… Состояние очень неприятное, но безвредное.
Марвин вытянулся на кушетке, что было приятно после шести часов за рулем, но слишком располагало ко сну. Короткий ворс узорчатого ковра, покрывавшего кушетку, источал едва заметный запах дезинфектора и приятно проминался под затылком. Тер устроился в кресле, по традиции стоящем вне поля зрения клиента, гомункул по той же традиции сел на стул позади и чуть сбоку от Тера.
- Вы жаловались на ваши сны, - сказал Тер Флемминг. – Расскажите о них.
- Я вас очень прошу… - перебил его Марвин срывающимся голосом. – Сядьте, пожалуйста, так, чтобы я вас видел. Пожалуйста.
- Для чего вам это?
- Мне очень страшно. Тер, я не смогу посетить вас еще раз: я живу далеко. Я вряд ли стану вашим постоянным клиентом. Прошу вас, давайте нарушим порядок и – сядьте так, чтобы я вас видел. Мои сны… Не совсем сны, и я предпочел бы говорить о них так, чтобы… Мне надо на вас смотреть.
- Следить за мной?
Марвин смущенно кивнул.
- Простите. Ничего не могу с собой поделать. Вы поймете…
- Хорошо.
Тер встал, гомункул грациозно поднялся со стула и передвинул его и кресло ближе к кушетке, так, чтобы они были видны Марвину. Тот удовлетворенно кивнул.
- Я могу начинать?
- Да. Расскажите о ваших снах.
- Это не то чтобы сны. Ночью… со мной происходит… Я ложусь спать. Засыпаю. И вижу хосс, - он посмотрел на Тера посмотрел серьезно, выжидающе.
- Хосс? – переспросил хозяин кабинета. – Простите, я не расслышал. Вы сказали – хосс?
- Да, хосс. Это… хоссы.
- Я не знаю, что это такое.
- Кто.
- Простите?
- Кто. Не что, а кто.
- Хоссы?
- Да. Хоссы – кто.
- Вы имеете в виду, что хоссы, вот эти хоссы, о которых вы говорите – живые существа?
- Еще какие живые, - с чувством произнес Марвин. – Твари.
Он обмяк на кушетке и устало прикрыл глаза. Молчал довольно долго, нарочито медленно дыша.
- Вы сказали – твари? – осторожно спросил тер.
Марвин размашисто кивнул головой, открыл глаза, приподнялся на локте.
- Твари. Здоровенные твари, убийцы. Бритвенно-острые когти, зубы, как жернова. Размером с тигра, но еще маневреннее. И свирепые, как… Как больше никто.
В его голосе и взгляде было столько страсти, страха, смешанного с азартом, что Тер невольно подался назад.
- Звучит ужасно.
- Они такие и есть. Ужасные и омерзительные. Потому что это не просто твари. Это хоссы.
Марвин откинулся на кушетку, кинул на Тера оценивающий взгляд.
- Я впечатлен, - отозвался тот.
Марвин изобразил кривую усмешку:
- А я-то как впечатляюсь каждый раз!
- Вы сказали, что видите их во сне…
- Не совсем, - оживился Марвин. – Это такое… вроде и спишь, и не спишь. Как-то так. Это трудно объяснить, я вроде как засыпаю, но не совсем сплю. Я все понимаю, но это не так, как думать с закрытыми глазами.
-Ммм… Я хотел бы расспросить вас подробнее про этих существ, как вы их называете…
- Хоссы. Это неприятные подробности.
- Я готов их узнать.
- Вряд ли.
- Да.
- Ладно, док. Давайте я попробую по порядку. Хоссы – нечто вроде хищника из семейства кошачьих. Очень напоминает доисторических монстров.
- Смилодон? Саблезубый тигр?
- Скорее смахивает на сумчатого льва.
- Не представляю…
- Да, они гораздо менее известны широкой публике. И это, кстати, интересный факт, вы не находите? Они вот такие, - Марвин развел руки, недовольно покачал головой: - Больше. Еще полстолька. Очень большая, массивная голова. Густая гладкая шерсть, палевая или серая, в неровных светлых пятнах. Хвост покороче, чем у современных кошачьих. На передних лапах один из пальцев вооружен огромным когтем, больше остальных. Вот так. Коготь загнут внутрь, очень острый и твердый, как железо. Когти вообще чрезвычайно острые, но этот – особенно. Зубы не такие, как мы привыкли видеть у хищников. Толстые, мощные костяные пластины, расположены несимметрично, заходят друг за друга. Не острые – не грызть, скорее, раздавливать, дробить. Не топор, а жернов. И маленькие круглые уши, плотно прижатые к голове.
- Похоже, вы очень хорошо с ними знакомы, - осторожно заметил Тер.
- О да! И это еще не все.
- Я вас слушаю.
- У них омерзительные голоса. Высокие, щебечущие. Они говорят отрывисто и бессмысленно, но в этой бессмысленности – сплошное издевательство и… предвкушение.
- Они говорят?
- Да.
- Что они говорят?
- Бессмысленные вещи, как жестокие безумные дети… И вот они приходят к человеку…
- К вам.
- Нет. К разным людям.
- Во сне?
- Нет, но можно сказать и так.
- К кому они приходят?
- К некоторым людям, к тем, кто видит особенные сны.
- Как вы?
- Нет.
- Подождите, пожалуйста. Вы говорите, что видите их во сне. Они приходят к вам?
- Нет. Скорее, я прихожу к ним.
Еще полчаса спустя он вышел из кабинета. Его коллекция обогатилась парой новых советов, впрочем, они ненамного отличались от того, что он уже успел выслушать в двадцати предыдущих случаях. Это неважно. Важно то, что добудет для него Мэлори, уже занявший наблюдательный пост в конце коридора, между лифтами и туалетом.
Можно конечно впасть в эзотерику и поговорить про пробои ауры, на которые ходят кормиться всякие сущности, пугают вас и таким образом питаются. Если вы в такое верите, сходите в церковь или помедитируйте на всякие охранные системы организма, тоже может помочь…
Оставив Мэлори заниматься взломом, Марвин пешком направился в местную резиденцию Ордена. Гирокар он оставил припаркованным неподалеку от «Льва и Короны» со всем багажом, взяв с собой только небольшой саквояж.
Резиденция Ордена, Дозорная Башня, располагалась во внутренних помещениях публичной библиотеки, в свою очередь занимавшей старинное здание пожарной части, с высокой каланчой и частично перестроенным под книгохранилище гаражом. Оставшуюся часть гаража занимали орденские гирокары и ремонтная мастерская. В читальном зале библиотеки за немногочисленными посетителями присматривал брат Фридрих, книгочей и книголюб. Он радушно приветствовал Марвина как старого приятеля и старшего брата одновременно. Хотя Фридрих вступил в Орден раньше Марвина и был отличным бойцом и нерядовым мыслителем, его привязанность к библиотеке пересилила карьерные амбиции, если таковые у него когда-нибудь были.
- Ты все здесь, Фредди? – обрадовался ему Марвин.
- Где же мне быть? А ты надолго к нам, бродяга?
- Пока не знаю. Может быть, только переночевать, или задержусь… Посмотрим. Найдется койка в дежурке? И с меня ужин для дежурной смены, если ты посоветуешь, где лучше его заказать.
- У «Лафлин», конечно. Ребята любят их стряпню.
- Мне тоже нравится, - согласился Марвин.
- Тебе нужна только койка? – уточнил брат Фридрих, окинув выразительным взглядом дорожный наряд егермейстера.
- И место в гараже, конечно. И спальное место для моего гомункула.
- Довольствие?
- Запиши на одну вторую, обычно Мэлори ест со мной.
- Тебе никто не говорил, что давать гомункулу имя – не к добру?
- Все говорят, а почему ты об этом спрашиваешь?
- Хотел сказать, но если ты уже в курсе…
- Мэл у меня два года. Я в курсе неоднократно, - сердито ответил Марвин.
- Что-нибудь еще? – брат Фридрих подобрался.
- Я займу проекционную прямо сейчас, если ты не возражаешь, - в голосе Марвина лязгнуло железо.
- Разумеется, младший егермейстер, - голос брата ответно заледенел.
- И чтобы никто меня не беспокоил.
- Да, младший мастер.
- И… Фредди, всё в порядке, я просто устал объясняться с каждым первым по поводу моего гомункула.
- Понимаю, - легко оттаял брат Фридрих. - Пожалуй, обсуждать чужого гомункула – не менее неприлично, чем давать имя своему.
- Вот именно.
- Тогда – инцидент исчерпан? – осторожно уточнил брат Фридрих.
- Я надеюсь, - тепло улыбнулся Марвин и протянул руку. – Где проекционная? Когда прибудет мой Мэл, направь его ко мне. А каром пусть займется брат техник, пожалуйста. И насчет ужина. Ты знаешь, сколько вас в смене и кто что любит. Я буду очень признателен, если ты закажешь ужин на всех. Не стесняйся, спроси братьев, кто чего хочет. Мне – свиные ребра в меду, две порции. И много фруктов.
- Надеюсь… - озабоченно начал брат Фридрих.
- Нет. Мэлори не садится за стол с посторонними, если ты об этом. Я не собираюсь устраивать революцию. Приличия будут соблюдены. И хватит об этом.
Иногда подобные сны снятся людям, переборщивщим с медитациями, спиритическимим опытами, гаданиями, домашней магией…
Тем временем Тер Флемминг проводил следующего клиента, и его гомункул вышел ненадолго из кабинета. Когда он прошел в туалет, Мэлори вошел следом, запер дверь универсальным ключом, подмигнул в ответ на недоуменный взгляд и быстрым движением положил одну руку на затылок изящного секретаря, а другой надавил на то место между лопатками, куда самому никак не достать. Блондин замер, парализованный в неловкой позе, с отсутствующим взглядом.
Мэлори ловко вынул из внутреннего кармана серебристый контейнер и со всеми предосторожностями извлек из него пару мемок. Прилепив их на виски блондину, он четко произнес:
- Копировать записи с полудня до часу дня, с комментариями. Выполнять, - и уставился на секундную стрелку своего хронометра. Выждав нужное время, он отлепил и упаковал мемки в контейнер, спрятал его во внутреннем кармане, извиняющимся жестом коснулся плеча парализованного секретаря:
- Прости, брат. Ты меня не помнишь, выполнять, - и покинул туалет семнадцатого этажа офисного здания «Корона и Лев».
Такие кошмары бывают иногда во время стресса, перенапряжения. Помогают обычные антистрессовые методики. Меньше возбуждающих занятий перед сном! Скажите «нет» гомункулу и круглосуточным новостям, вместо них - прогулка или зарядка. Если кошмар настиг, помогает подышать глубоко, спокойно и расслаблено, подумать о приятном…
Марвин извлек из саквояжа контейнер с мемами, собранными за последний месяц и самостоятельно зарядил последнюю по времени – вчерашнюю – пару в проектор. Без гомункула невозможно было прослушать запись голоса, но Мэлори был намного педантичнее своего хозяина, он копировал и память о печатаемом на «Ундервуде» тексте, в том числе и визуальную память. На экране одна за другой проявлялись строчки:
«Они ходят возле постели, на которой видит себя лежащим клиент - опасность рядом, но не там, где он непосредственно находится, а снаружи. Когти и зубы - это все разного рода сигналы угрозы, опасности. Клиент не может шевелиться, не чувствует в себе возможности справиться, при этом он в постели - чувствует беспомощность, некуда сбежать, нет защиты. Обращает на себя внимание их безумная речь, они говорят, и клиент может их понимать, но слова перепутаны, и клиент испытывает омерзение, чувство издевки - он ощущает их чуждость и при этом некую разумность. Очень остро ощущается их чужеродность. Это мешает справиться с ними. И то, что звери большие, а голоса у них тонкие, также подчеркивает их неправильность, несообразность, чужеродность. Непонятна игра, которую они ведут, и цель их присутствия».
Марвин с разочарованным вздохом опустился в кресло. Он, собственно, и не надеялся уже на что-то иное, но все же, все же… Кажется, все еще надеялся. Продолжение записей он проглядывал уже невнимательно, из упрямства: не зря же он играл свою роль – почти искренне; не зря же он рисковал Мэлом: гомункул, замеченный в противоправных действиях, не несет юридической ответственности – она вся принадлежит хозяину; но переучить однажды развращенного гомункула невозможно – таких уничтожают. Без исключений. Потому что они не люди, не имеют нравственных принципов, не обладают моралью и не чувствительны к общественному порицанию. Конечно, усыпляют их вполне гуманно, в присутствии владельца или адвоката владельца. При мысли об этом Марвин чувствовал тошноту.
Поэтому – из уважения к себе и Мэлори – он досмотрел отчет до конца.
«Я бы сделал из вышесказанного такой вывод: разумные, но чуждые создания, угрожающие клиенту, близко, почти рядом, и клиент беззащитен перед ними.
Если применить эту схему к реальности, можно получить разные варианты. Возможно, все дело в чувстве беспомощности, которое клиент пережил перед этим сном. Или это страх близких перемен. Общее во всех случаях то, что клиент избегает разрешить ситуацию в реальности, привести ее к ясности, отказать, уйти, спросить о том, что его волнует…»
Мэлори неслышно вошел, практически бесшумно поменял мемки в проекторе.
- Прослушаете сегодняшнюю запись, сэр?
- Давай.
Мэлори принял позу, в которой был безошибочно узнаваем Тер Флемминг, сделал лицом неуловимое движение – и стал похож на оригинал настолько, насколько это вообще возможно без применения грима или пластической операции. И голос его зазвучал почти неотличимо, закрыв глаза, Марвин перестал отличать копию от оригинала. Он внимательно выслушал весь отчет в исполнении гомункула.
- Отношение субъекта сна к хоссам несколько неопределенно или скорее двойственно. С одной стороны - визуально и применительно к субъекту - они характеризуются как опасные звери, свирепые и быстрые. С другой, аудиально и опять же применительно к субъекту, как носители речи, бессмысленной, но содержательной. И бессмысленность и содержательность весьма специфичны - оценка носит этический характер – «как жестокие безумные дети». Также отмечается, что говорят хоссы высокими щебечущими голосами. «Высокие щебечущие» голоса - достаточно устойчивое литературное сочетание, используется для характеристики в том числе и женской речи. В западной культуре существует устойчивый стереотип «женской жестокости», а представления об особом характере женского безумия свойственны как западной так и восточной культуре, обе фиксируют в мифах и сказаниях особую разрушительную силу женских аффектов.
Тер говорил размеренным тоном, уверенно, дорого. Он отчасти размышлял на ходу, отчасти подбирал закругленные, правильные фразы, и это было слышно, так же как было слышно, что эта работа дается ему привычно, без значительных усилий. Дорогой специалист, со злостью обреченного подумал Марвин. Мэлори между тем продолжал, идеально воспроизводя услышанное секретарем Флемминга.
- Если сосредоточиться непосредственно на внешнем виде хосс и на словесном выражении субъектом их образа, ряд элементов вызывает представление о судебной либо карательной инстанции: размер и положение самого крупного когтя напоминают молоточек судьи, равным образом и «очень большая массивная голова» вызывает ассоциации с судейским париком. Клиент использовал слово «жернова», глаголы «раздавливать» и «дробить». Общее впечатление таково, что во сне преломляется некая ситуация социального либо этического характера с участием враждебно настроенных женщин и противостоящего им мужчины.
- Бесполезно! – взорвался Марвин. – Почему, почему они меня не слышат? Сколько ни повторяй: это не сон, это не сон! – никто не обращает внимания. Могли бы хоть за сумасшедшего принять для разнообразия, так нет же. Просто не могут услышать. Мэлори?
- Да, сэр?
- Скажи, что это безнадежно.
- Это безнадежно, сэр. Помните позавчерашнего? – Мэлори в совершенстве воспроизвел голос и интонации позавчерашнего эксперта: - Описание клиентом пасти животного из сна вызывает ассоциации с vagina dentata.
Марвин зарычал.
- А помните того, неделю назад…
- Скажи, что я должен бросить это безнадежное занятие.
- Вы должны бросить это безнадежное занятие, сэр.
- Да, конечно… Только тебя я еще не спрашивал…
- Совершенно верно, сэр.
Тер Флемминг обнаружил своего секретаря спустя полчаса его отсутствия, когда, встревоженный и возмущенный, прибежал в туалет. Разблокировав гомункула, он тщательно его ощупал и осмотрел, велел сделать несколько упражнений на координацию, не нашел сколько-нибудь разумной причины произошедшему и решил в ближайшее время отправить секретаря на диагностику и профилактику. Никаких других происшествий ни для Тера Флемминга, ни для его секретаря из этой истории не воспоследовало.
@темы: охота на хосс
-
-
09.03.2012 в 12:31-
-
09.03.2012 в 12:43и резиденция заиграла.
-
-
09.03.2012 в 13:26-
-
09.03.2012 в 13:27-
-
09.03.2012 в 14:28здорово!
-
-
09.03.2012 в 14:30Но как оно всё?
-
-
09.03.2012 в 16:56-
-
09.03.2012 в 19:24-
-
10.03.2012 в 15:00-
-
10.03.2012 в 15:11-
-
10.03.2012 в 15:22сразу хочется разглядеть, что за машина такая.
-
-
10.03.2012 в 15:25img-fotki.yandex.ru/get/5902/timskorenko.61/0_6...
-
-
10.03.2012 в 16:28Орден - он вне каст получается, да?
-
-
10.03.2012 в 17:07