03.02.2010 в 20:01
Пишет Karolina Cienkowska:Пишет moody flooder:
URL записиУмберто Эко во второй половине эссе "On Some Functions of Literature" (из сборника "On Literature") пишет про фики. Краткий конспект:
Некоторые утверждают, что даже самые устоявшиеся литературные образы сейчас становятся подвижными, теряют форму. Благодаря наступлению эпохи электронного гипертекста, смог стать реальностью феномен свободы литературного творчества. Теперь можно примирить Эмму Бовари с беднягой-Шарлем, написать, как Красная Шапочка встречает в лесу Пиноккио или Владимира Проппа, и т.д. В культуре это уже было (идея Книги Малларме, авангард, джем-сейшны в джазе).
Некоторые утверждают, что гипертекст позволяет спастись от сразу двух притеснений: (1) следования уже кем-то проторенным сюжетам; (2) обреченности на социальное деление между читателями и писателями. Переписывание чужих историй может быть хорошим школьным упражнением (подобно тому, как попытки переложить Шопена на мандолину должны развивать музыкальный слух). Но эти игры не смогут заменить истинной воспитательной функции литературы, не ограниченной передачей моральных идей или формированием эстетического вкуса.
Читать - значит быть охваченным волнением; читать = открывать, что вещи случаются, и всегда случались, в определенной последовательности, каким бы ни было желание читателя. Читатель должен смириться с этим разочарованием, а через него - с Роком. "Неизменные" истории показывают, благодаря нашему желанию изменить судьбу, ее принципиальную неизменность. Поэтому, о чем бы история ни была, она всегда рассказывает и нашу судьбу, и именно поэтому мы ее читаем и любим. Нам нужен этот гнетущий суровый урок. Гипертекст учит нас свободе и креативности: это хорошо, но это - не главное. "Уже написанные" истории учат нас умирать. Одной из главных функций литературы является преподавание уроков о судьбе и смерти. "Возможно, есть у нее и другие функции, но сейчас они не приходят на ум".
Некоторые утверждают, что даже самые устоявшиеся литературные образы сейчас становятся подвижными, теряют форму. Благодаря наступлению эпохи электронного гипертекста, смог стать реальностью феномен свободы литературного творчества. Теперь можно примирить Эмму Бовари с беднягой-Шарлем, написать, как Красная Шапочка встречает в лесу Пиноккио или Владимира Проппа, и т.д. В культуре это уже было (идея Книги Малларме, авангард, джем-сейшны в джазе).
Некоторые утверждают, что гипертекст позволяет спастись от сразу двух притеснений: (1) следования уже кем-то проторенным сюжетам; (2) обреченности на социальное деление между читателями и писателями. Переписывание чужих историй может быть хорошим школьным упражнением (подобно тому, как попытки переложить Шопена на мандолину должны развивать музыкальный слух). Но эти игры не смогут заменить истинной воспитательной функции литературы, не ограниченной передачей моральных идей или формированием эстетического вкуса.
Читать - значит быть охваченным волнением; читать = открывать, что вещи случаются, и всегда случались, в определенной последовательности, каким бы ни было желание читателя. Читатель должен смириться с этим разочарованием, а через него - с Роком. "Неизменные" истории показывают, благодаря нашему желанию изменить судьбу, ее принципиальную неизменность. Поэтому, о чем бы история ни была, она всегда рассказывает и нашу судьбу, и именно поэтому мы ее читаем и любим. Нам нужен этот гнетущий суровый урок. Гипертекст учит нас свободе и креативности: это хорошо, но это - не главное. "Уже написанные" истории учат нас умирать. Одной из главных функций литературы является преподавание уроков о судьбе и смерти. "Возможно, есть у нее и другие функции, но сейчас они не приходят на ум".