Потом - белый день, ты смотришь в окно,
а они стоят за спиной
Они говорят: ты хотел отступить,
теперь - несчитово.
Где было светло и ясно - заперто и темно,
И пусто, они говорят. Но ты не давал им слова.
Не открывал им слуха, сердца не открывал,
Они ломали с душой - с тем что у них на месте души.
Ты помнишь белые стены, ты помнишь черный подвал,
Ты помнишь красную кровь, твою.
Ты помнишь всё это, но слышишь голос, он говорит: дыши.
Просто дыши и стой. Не можешь, ну ладно. Я за тебя стою.
И ты падаешь в руки, как сморщенный,
испорченный горечью плод,
Иссушенный, почерневший - без надежды и перспектив.
Плоть твоя уплывает в беспамятство,
как по бурной реке покинутый плот,
А ты стоишь у окна, крепкую руку слабой рукой схватив,
И держишься, потому что держат тебя, как сосуд,
Хрупкий, почти пустой, но согласный наполниться снова -
И даже если тебя в следующий не спасут.
Он не давал им слова. Ты не давал им слова.
Никто не давал им слова.