А я боюсь читать этот текст.
Просто потому что когда-то он - тогдашний его вариант - был единственной путеводной ниточкой в темноте и беззвучии моей потерянности, первым эхом, долетевшим до меня, первой звездой в черном небе. Звезда была Полярной. И я нашел себя. Не сразу, через эйфорию и неверие, через смешочки и слезы, страх и отчаянную радость узнавания, через "все точнехонько" и "вообще не так".
Но нашел.
В конце концов, мне под елкой положили сверточков и пакетиков с подарками, и на каждом - другое имя, и все - мои, и одно из них - Симон. Так было, так остается.
Текст... Его, кажется, больше и нет в изначальном виде. Автор в своем праве и мне не обязана.
То, что есть сейчас, я читать боюсь. Не читал, ничего не знаю.
Промежуточный вариант был оглушительно невоспринимаем мне - в тех частях, где автор пыталась говорить от лица или так или иначе изнутри этого персонажа.
Мне по-прежнему трудно воспринимать эту историю и этого персонажа отдельно от себя, и я боюсь испытать разнообразные сложные чувства по этому поводу. Не сейчас. Через неделю и пару дней будет год, как умер Д.
Мне и так.
Поэтому, как говорит Чхве Ён, поэтому.
Все дело в том, что я слишком привык и привязался, в силу интенсивности процесса и огромного эмоционального заряда во всем этом.
Слишком значимо.
Разберусь с этим. У меня теперь есть терапевт, я теперь ваще непотопляемый, от винта.