[homovivo]

“В течение всего правления Альфонса XIII (1902-1931), - пишет испанский историк Туньон де Ларра, – церковь была не только союзницей режима, но в известной степени была у власти… Церковь преследовала цель распространить свою “социальную политику” и создать свои организации для борьбы против классовых профсоюзов. Она представляла рабочее движение не как независимое, а как находящееся непосредственно под ее контролем".9 В провинциях обеих Кастилий, Леона, Арагона и Андалузии создавались католические профсоюзы, кассы взаимопомощи, кооперативы и т.д. В 1919г. под контролем и руководством церкви ряд таких организаций объединился в Национальную католическую аграрную федерацию.

Однако обострение социальных противоречий с одной стороны и откровенный союз церкви, как с аристократией, так и с растущей буржуазией с другой, делали все более явной, в глазах трудящихся, ее действительную классовую природу. В начале XX в. на антиклерикальных позициях стояло значительное большинство как промышленных, так и сельскохозяйственных рабочих. Что касается крестьянского населения, то влияние католицизма сохранялось лишь там, где социальные контрасты были не столь велики: в Галисии, крае почти всеобщей бедности, а также в Стране Басков, Наварре, Леванте и Каталонии, а также в некоторых районах Старой Кастилии. В других же местах церковь однозначно оценивалась трудящимися как соучастник и защитник системы капиталистической эксплуатации. Понимание все больше трансформировалось в ненависть.

В начале 30-х годов две трети населения Испании не были практикующими католиками. Они еще крестили своих детей, венчались и отпевали умерших родственников, но этим все и заканчивалось. Они никогда не посещали мессу и не ходили на исповедь. По словам иезуита, отца Франсиско Пейро, лишь 5% сельского населения Новой Кастилии причащались на страстной неделе в 1931 г. Во многих деревнях Андалузии церковь посещали только 1% мужчин. Бывали случаи, когда священник служил мессу в полном одиночестве. В богатом приходе Сан Рамон мадридского квартала Вальекас 90% выпускников церковных школ после ее окончания не посещали мессу и не ходили на исповедь. Следует отметить, что уровень религиозности среди женщин был заметно выше, чем у мужчин. Цифры различались в различных регионах, но в целом картина была столь очевидна, что Мануэль Асанья, премьер-министр, а затем и президент воюющей республики даже заявил однажды, что Испания “перестала быть католической”.10

Начиная с карлистских войн, одним из символов каждой революции становится полыхающая церковь или монастырь. К началу описываемых событий взаимная ненависть трудящихся и духовенства стала непреодолимой и взаимно питала друг друга. Как только монархия пала, поджоги церквей возобновились с новой силой. Не удивительно, что священнослужители всеми силами противились любым прогрессивным преобразованиям.

Воплощением реакционного клерикализма был архиепископ Толедо кардинал Сегура, годовой доход которого составлял 600 тыс. песет. Этот “человек церкви XIII века”, который “считал, что баня – это изобретение язычников, если не самого дьявола”, примас Испании, являлся ярым противником республики и вообще всякого либерализма.11 Как только 22 мая 1931 г. правительство опубликовало декрет, провозглашающий свободу вероисповедания, кардинал отправился в Рим, где папа Пий XI посоветовал, однако, ему придерживаться осторожной политики по отношению к республике. Но, покинув Рим, Сегура открыто обрушился на новую власть. Месяц спустя он нелегально пересек границу своей страны и добрался до Гвадалахары, где был арестован и выдворен за границу. Он вновь вернулся в Испанию лишь после начала франкистского мятежа в качестве архиепископа Севильи.12

В апреле 1931 г. Эррера, редактор газеты “Эль Дебате”, создает со своими сторонниками конституционное католическое движение Accion Popular – Народное действие (Accion Nacional – Национальное действие), задачей которого было собрать вокруг себя (с прицелом на будущие выборы) твердых сторонников “порядка”. Эта партия считалась “либеральной”, но среди ее членов были такие известные почитатели авторитарной монархии как Антонио Гойкоэчеа и граф де Валлельяно, а также поэт Хосе Мария Пеман - “идейный сторонник” Патриотического союза Примо де Риверы (ассоциации “всех людей доброй воли”13), созданного бывшим диктатором в 1923 г., в начале его правления. Новая организация, казалось, имела мало шансов получить хоть какую-то массовую поддержку, однако со временем она стала достаточно популярной, используя страхи тех, кто был возмущен растущим антиклерикализмом левореспубликанского правительства и его сторонников.

Народное действие отказывалось применять к себе республиканскую или монархическую этикетку, но открыто заявляло о своем намерении убрать из конституции всякое упоминание о светском характере государства. Его руководителем стал Хосе Мария Хиль Роблес, сын католического юриста, журналист из “Эль Дебате”, женатый на дочери богатейшего графа. Он был выбран Эррерой для руководства партией церкви и собственников. Он не испытывал недостатка в необходимых для руководителя качествах: был хорошим организатором, талантливым оратором и был способен на решительные действия. С последним, правда, согласны не все. Он восхищался Гитлером за эффективность его политики, но осуждал его антикатолическую позицию, а поэтому в качестве модели для подражания предпочитал корпоративное государство австрийского канцлера Дольфюса. Хиль Роблес писал в своей газете: “Демократия для нас – это не цель, а средство прийти к завоеванию нового государства. Когда время придет, или кортесы покорятся, или мы их упраздним”. Одновременно он критиковал “катастрофическую тактику” монархистов, которые рисковали, по его мнению, в качестве реакции против диктатуры, вызвать “социальную революцию, коммунистическую республику”14.

Народное действие имело свою молодежную организацию – ХАП (Juventud de Accion Popular – Молодежь Народного действия), которая затем стала молодежным крылом СЕДА (см. главу “Аристократия и консервативные партии Испании”). Ее члены были гораздо более подвержены современным европейским веяниям и, в значительной степени, были фашистами со взглядами и риторикой близкими к Фаланге (см. главу “Возникновение испанского фашизма”). Ее лидером был Хосе Мария Вальенте, ставивший целью “выковать новых людей, новую молодежь, аутентичную, счастливую, оптимистическую, короче говоря, испанскую, а не ту другую, унылую и озлобленную, напичканную русскими романами, потомство, достойное анархического поколения 1898 года”.15 Молодые и нетерпеливые, они открыто заявляли о своем антипарламентаризме. “Общее благо не может быть достигнуто посредством ассамблеи избранной с помощью всеобщего и неорганического избирательного права”, - писал их сторонник 8 декабря 1934г.16 ХАП представляла собой влиятельную силу, которая толкала Хиля Роблеса на путь открытой контрреволюции.

Новый таг - реконструкция