чрнвк - а если вот так?Стас открыл глаза и улыбнулся.
Солнце летело в окно, пробивая жалюзи из бамбуковой щепы насквозь, только дурак устраивает спальню в комнате с окном на восход, подумал Стас, зажмурился, потянулся и с новой улыбкой заново открыл глаза. Апельсиновый свет заливал комнату. Вентилятор гонял над постелью последние остатки прохлады. День только начинался - весь день, целый летний отпускной огромный день. Почти как в детстве. Почти.
Даже привычная утренняя одинокость еще не впилась в душу - не успела. Стас торопливо строил планы, чтобы защититься от нее: легкий и вкусный завтрак из хлопьев и йогурта, пара часиков на велосипеде в обширном парке через дорогу, купание в прохладной воде торфяного озера... Если удастся хорошенько растянуть это дело, например, почитать там же у пруда - можно потом устроить второй завтрак в кафе на набережной Угола. Хотя... Там ведь все открывается не раньше полудня, а до полудня еще часов шесть, как ни крути. И в полдень уже никак не завтрак, а немного ранний обед.
Почти как в детстве... К чему это «почти»? В детстве было не лучше: ты выпрыгивал, счастливый и возбужденный, из квартиры в прохладный подъезд - сбегал по лестнице, одетый заранее для целого дня. И в одних шортах и маечке попадал в щипучий холод утра, от которого можно было спрятаться только в косых полосах солнечных лучей. И так, ежась и перебегая от одного солнечного пятна на мостовой к другому, ты бежал вдоль улицы к дому самого лучшего друга. Дотянувшись до кнопки звонка - красный пупырь, торчащий из круглой черной коробки, - ты осторожно нажимал на нее и замирал в волнении. Дух захвачен, душа трепещет... Бабушка в переднике выглядывала в приоткрытую дверь.
- А, ты... Лёник спит еще, спит.
- А когда проснется? – все еще переполненный радостной энергией, спрашивал ты.
- Ну, кто ж его знает... Каникулы. Хоть выспаться-то.
Но, посмотрев, как ты переминаешься с ноги на ногу, закусив губу, бабушка приотворяла дверь пошире и впускала тебя в кухню, поила горячим компотом и придвигала блюдо с пирожками, а потом милостиво разрешала поиграть в саду - и там, в саду, было хоть какое-то утешение: ваше общее пространство, ваши общие игры, пластилиновые рыцари с плюмажами из роскошных белых перьев (страна происхождения: бабушкин курятник), пластилиновые кони с хвостами из роскошных белых перьев, а вот этот петух был золотым в зеленый отлив, да... И там, на ступенях веранды, было намного легче пережить это утреннее одиночество, раз за разом, пока каникулы не заканчивались и твой друг не уезжал в другой город, к родителям и школе...
Так что утро осталось таким же, как в детстве: золотым и радостным. И одиночество по утрам тоже не изменилось, только ты научился с ним справляться, как справлялся тогда - от каникул до каникул ведь оно было вполне переносимо, а только когда друг был здесь, рядом, но недосягаем за завесой сна - только тогда от одиночества было не продохнуть.
Ну и сейчас, собственно, что? Все друзья еще спят. Но ты уже большой, и у тебя есть велосипед, и ты привык.
Четырехзерновые хлопья, йогурт без добавок и зеленый чай. Положа руку на сердце, ты теперь не совсем один. Конечно, это всего лишь гомункул, но зато он не спит в любое время дня и ночи, когда тебе нужно его бодрствование. И, между прочим, просматривать новости за завтраком – достойно джентльмена. Гомункул просыпается, откликаясь на твой голос, подключается к телефонной линии за обновлениями, поворно прикладывает к вискам мемки, пару за парой, заполненные вкладывает в симметрично расположенные гнезда проектора - и вот уже френдлента, распухшая и отяжелевшая за ночь, медленно прокручивается на настенном экране.
- Есть ответы на мои записи?
Гомункул с готовностью передвинул рычажок, и по экрану побежали короткие реплики: знакомые ники, но ничего существенного, ничего интересного. И вдруг - приглашение просмотреть муви от незнакомца с ником zhavoronok_zvonk. Стас проверил, ответ относился к записи двухмесячной давности. Ну конечно, сорильщики поганые, управы нет на вас, злодеи! Опять порнухуу рассевают, как мушиные яйца - пачками. Буэ.
- Мемку с муви - в корзину, - сердито буркнул Стас, но зацепился взглядом за юзерпик.
Косые солнечные лучи сквозь жалюзи, и время добавления... пятнадцать минут назад...
- Стоп. Отмена. Запустить муви.
Гомункул подхватил перламутовую пластинку с ноготь величиной над самой козиной для бумаг, аккуратно обмахнул ее мягкой кисточкой и вставил в гнездо проектора.
Господи, подумал Стас, как же я охренел от этого одиночества, что даже сорильщику рад...
Вдруг живой? Даже тролль - пусть! Но поговорить с живым человеком в такую блаженную рань - все равно о чем - какое было бы... Не договорил. Пригубил чай. Проектор потрескивал, пинимая данные с мемки - не так быстро, чтобы не сходить в кухню за печеньками к чаю, такое дело, раз уж я смотрю ролик от сорильщика, то почему бы и не съесть печеньку-другую?
Голос настиг его на кухне, и голос был такой... утренний, легкий, а интонация неторопливая, как будто говоривший говорил сквозь ироническую улыбочку, но ирония не была иронией как таковой, а скорее - заговорщицкой штукой, маневром, способом спрятать сокровище, выдав его за... сокровище. "Ну вы же понимаете, что такого не бывает..."
- Лет до тридцати я чувствовал себя неудачником, - сказал голос. - Мне ничего не светило, кроме карьеры в корпорации и конторского загона. Все приличные люди ложились спать за пару часов до того, как я просыпался. Вся интересная работа начиналась, когда я неудержимо клевал носом. Все прекрасные женщины шли танцевать, когда я ронял голову на подушку, не в силах сопротивляться сну. Вся романтика, вся дружба, вся любовь - вся жизнь происходила, пока я спал. Дневная работа занимает весь день, а ночью я... сплю. И не могу иначе.
Стаса вынесло из кухни - и он стоял столбом перед экраном с печенькой в одной руке и банкой с надписью Cookies в другой. В скромной гладкой раме экрана рыжий парень, которому не дашь тридцати, о каковых он говорил в прошедшем времени, улыбался, глядя прямо в глаза. Гомункул пррилежно воспроизводил все оттенки его речи.
- Да, так было. Теперь мне не верится, что большую часть жизни я считал, будто ночная работа - это для прирожденных полуночников. У меня не было ни одной жизни, а теперь я получил жизнь вдвойне. Я работаю ночью и отдыхаю днем, у меня отличная профессия, у меня потрясающие друзья, моя женщина просыпается вместе со мной и весь день - наш.
На экране сменяли друг други картины, одна восхитительнее другой: веселые бодрые парни, идущие по грунтовой дороге, пикник на поляне, залитой утренним золотом - его не спутаешь с вечерним! - мимолетно и размыто - улыбка сквозь растрепанные кудри,женское плечо на подушке, намек на свежий и яростный утренний секс, Стас сглотнул...
- Почти до тридцати я был неприкаянным изгоем. Моя жизнь изменилась... Тебе не обязательно ждать до тридцати. Хочешь изменить жизнь - спроси меня, как. Стас подался к экрану... с тихим хлопком экран погас как раз тогда, когда первые строчки титров высветились поперек картинки. Стас был уверен, что различил первые цифры телефонного номера. И всё.
- Запустить с начала! - прорычал Стас. - Повтор!
Гомункул повозился с рычажками.
- Невозможно. Носитель необратимо поврежден.
Ладно, не беда. С поектором разберемся после, сейчас не до него.
- Получи новую копию!
Пока гомункул дозванивался до Хранилища, Стас едва не подпыгивал на месте - как тогда, как тогда, под красным пупырем в черной коробке, только в этот раз он точно знал, что... кто-то, кто еще не знаком, но уже дорог - он тоже не спит... и ждет звонка.
- Запись недоступна. Копия не сохранена.
Стас выругался.
- Ищи юзера!
Еще немного времени спустя Стас убедился, что юзера zhavoronok_zvonk не существует.
- Ищи мувик!
В поисковиках первого ряда ничего похожего не нашлось. Но Стас уже успех отдышаться и опрравиться от первого горького разочарования. Что ж, не к спеху. Теперь он знает, что это есть - и он найдет. Надо только хорошенько все обдумать.
Стас без особой надежды велел гомункулу продолжать поиск, оделся и вывел велосипед к лифту.