С некоторых пор - с последнего визита в икею, если быть точным, а дело было весной, в начале марта, так вот, с тех самых пор, когда речь заходит о нарциссе - не цветке, а человеке, то перед глазами моими возникает не образ греческой мифологии, не картины Караваджо, Брюллова и Ватерхауза, а икейские стеллажи, уставленные горшками с выгнанными к празднику весны цветами.
Пространства между полками недостаточно. Бледные стебли горбятся, упираясь в доски, пригибаются, надламываются, но по обе стороны стеллажа - и даже из тени в глубине - сияют бледные звезды цветов. Их дело - сиять, их не спрашивали. Они сияют. Из последних сил. И больше ничего.
Зрелище не для.
Алёна Лукьянова про это рассказывает:
Большая часть выходцев из поколений единственных детей - тех самых, на которых вся надежда; которым суждено было в одиночку нести на себе весь груз родительских (а зачастую и прародительских тоже) ожиданий - имеют в основе своей личности именно нарциссическую травму. Они очень хорошо умеют оправдывать ожидания, исполнять функции и пытаться отдуваться за все. Не особо вникая, что из этого всего находится в их власти, а что - нет. Собственно, многие только это и умеют.
Отсюда зачастую автоматически вытекает глубинное неуважение и тотальное невнимание к жизни, своей и чужой, к уровню комфортности, состоянию здоровья, полезности принимаемой пищи, распределению физических и интеллектуальных нагрузок - ибо кто я (он, она, они) сам по себе, отдельно от выполняемых функций?
Полностью - здесь.