размыслительный процесс-2ДИТЯ В КОРЗИНКЕ
Об этом - отовсюду звучит. Слушай, читай предания и сказки, думай, в чем подсказка лично тебе. Люди не зря жили тысячи лет, не зря передавали мудрость свою один другому - чтобы и до нас дошло
Эта история каждый раз пересказывается на другой лад, главное же остается неизменным. Беда подступает - и нет средства ее отвратить. Враги, клеветники, шпионы, убийцы... Младенец у материнской груди. Здесь ему тепло и уютно... И здесь - верная смерть, вернее не бывает. Здесь он уже все равно что погиб. И тогда мать укладывает новорожденное дитя в камышовую корзинку и доверяет течению реки. Мать едва ли узнает, что случится дальше, какая судьба ожидает дитя. Одно известно точно: здесь жизни не будет уже. И она разжимает пальцы, зажмурившись, отпускает корзинку.
Не то ли же самое мы должны сделать с самими собой?
Каждый раз, когда жизнь заходит в тупик, когда кажется, что мечтам не сбыться, надеждам не оправдаться, не исполниться желаниям, я вспоминаю их - детей в корзинках, отправленных по течению.
Мать - это я-сегодня.
Кажется, здесь уютно и тепло, здесь надежно и безопасно. Но день сегодняшний пройдет непременно и необратимо, здесь больше не будет жизни. Сюда уже пришли скука и лень, союзники разочарования. Они такие же смертельные враги моей душе, как те враги из древних историй - убийцы младенцев. Отсюда надо спасаться.
Дитя в корзине - я-завтра, послезавтра и по всему течению реки моей жизни.
Мне-сегодня страшно: не дано знать, что случится с я-завтра... я-через-год... я-потом... Но нельзя долго оставаться на топком берегу обыденности. Придется снова положить душу в корзину надежды, сплетенную из незабытой мечты и старых желаний, и доверить течению новых дней. Зажмурившись, бесхитростно и искренне отдать себя движению и переменам. Корзина, застрявшая в камнях - жизнь, остановившаяся вне досягаемости чудес. Унесенная течением - имеет шанс встретить на своем пути рыбачью лодку, глазастых прачек, а то и дочь местного царя.
Спи, дитя моей души. Завтра будет... Завтра будет завтра, а это уже очень много.
ЦЕНТР ВСЕЛЕННОЙ
руководство по изготовлению
Вселенная бесконечна, и всего, что в ней есть, в ней бесконечно много. Бесконечно много звезд. Бесконечно много зла. Бесконечно много добра. Бесконечно много чудес.
У Вселенной середина где угодно - и сколько угодно середин: бесконечно много. И в любое мгновение - как взрывается сверхновая, как собирается солнечная искра в капле росы, как распускается цветок, как рождается дитя - в любое мгновение, без ограничений, может стать одним центром Вселенной больше. Бесконечность не скупится - и тесно в ней не бывает.
Поэтому каждый, кто хочет и чувствует себя в силах, может попробовать соорудить свой собственный центр Вселенной из подручных материалов.
Как и из чего это делается? Я не открою секрета, если скажу, что самый доступный и законный материал для преобразующей деятельности человека - это он сам. Всегда рядом, никуда не убежит. Можно и спрятать себя от себя самого - но и тогда, а вернее, тогда тем более за другие материалы хвататься нечего. Итак, прежде всего, нам надо найти и взять себя. Дело нехитрое, но с непривычки может оказаться хлопотным: другого такого подвижного, увертливого и почти разумного материала во Вселенной, пожалуй, не найти.
Но даже когда ты окажешься у себя в руках, сделано только полдела.
Теперь надо совместить наш материал с любой точкой в пространстве. Отдельно плавающая точка Вселенной может именоваться ее центром только номинально, но по сути ей не хватает некоего качества, особенного свойства, которое называется "смысл".
Что такое смысл, еще никому не удавалось с точностью понять, но когда ты его почувствуешь - ты скажешь "в этом есть смысл". Ты скажешь: "Для меня в этом заключен огромный смысл". Ты скажешь: "Может быть, в этом смысл моей жизни".
И теперь дело за малым: совместить себя, наполненного смыслом, с любой точкой Вселенной.
Вот, наметь её - в трех шагах от себя. В трех, чтобы на первом шаге успеть простить себя прошлого, такого несовершенного и неумелого, на втором - улыбнуться себе нынешнему, такому смешному и отважному, и на третьем - встать в центре мира, ровно и весело стоять перед и посреди всей Вселенной и быть ее осью. Точно такой же осью, как любой из нас.
КАЖДОЕ УТРО
Каждое утро по звонку будильника он выдергивает из уютной тьмы сновидений свою мягкую, нежную душу, вытаскивает из-под одеяла свое теплое, мягкое тело, поливает его теплой, а потом холодной водой, впихивает в сонное нутро что-то вроде завтрака - и бегом-бегом.
Он глотает смрад автомобилей, он штурмом берет маршрутку, он давится в автобусе, он спускается в подземелье, в душный, плоский воздух его, в тесноту, толкотню, грохот... Он движется вместе со всеми, но он не здесь - незаконченные со вчера дела уже захватили его внимание, и он думает о работе...
Каждое утро по звонку будильника она отрывает голову от подушки, окидывает комнату мутным взором и падает без сил. Но спустя несколько минут все же выдергивает из уютной тьмы сновидений свою мягкую, нежную душу, вытаскивает из-под одеяла свое теплое, мягкое тело, просыпается под струями душа, обжигается горячим кофе, торопливо рисует лицо - и бегом-бегом.
Она ежится от холода, морщится от автомобильных выхлопов, она втискивается в маршрутку, она спускается в подземелье, вдыхает душный, плоский воздух его, погружается в тесноту, толкотню, грохот... Она движется вместе со всеми, но она не здесь. Вчера он не позвонил... А что сегодня? И кончается помада... Но он - почему он не позвонил? Она не видит ничего вокруг - привычный путь тело совершает почти без ее участия, взгляд обращен внутрь.
Каждое утро по звонку будильника ты переворачиваешься на другой бок и нажимаешь "отключить". Выдергивать из уютной тьмы свою мягкую, нежную душу, выдергивать из-под одеяла свое теплое, мягкое тело, вести его в душ, кормить его против его воли, а потом запихивать в кокон одежды, надевать на ноги кандалы сапог... так отвратительна эта ежеутренняя повинность! Но ты выходишь, бегом-бегом, ты глотаешь выхлопы автомобилей, ты врываешься в маршрутку - простите, но мне никак нельзя опоздать! - ты отворачиваешь лицо от влажного меха чужих воротников, ты спускаешься в подземелье, в его ужасный, смрадный, отвратительно плоский воздух, в тесноту, толкотню, грохот... Твой друг болеет - хватит ли денег на лечение? Родители не понимают - и жалко их безумно, но отказаться от своей жизни, чтобы успокоить их? Невозможно. На работе... нет, об этом - потом, а сейчас... нельзя опаздывать, за опоздание - штраф, бегом-бегом... Вокруг чужие люди, они слишком близко, их слишком много... Единственная защита - рассеянный взгляд мимо, мимо, мимо.
Каждое утро звонок будильника вырывает меня из сладкой тьмы моих сновидений, из уюта и безопасности "страны-под-одеялом", моя мягкая, нежная, сонная душа не хочет выбираться из теплой тьмы, мое мягкое, сонное, единственное, такое уязвимое тело не хочет покидать уютный кокон постели... Но я встаю, веду себя в душ, поливаю себя струями воды, сначала очень теплой, потом - прохладной, это полезно для тренировки сосудов и укрепления иммунитета. Потом я из чувства долга кормлю себя творогом и чаем. Одеваюсь, проверяю содержимое сумки - и бегом-бегом.
На улице утренний, особенно неуютный холод и автомобильные выхлопы. Люди на остановке - никто не хочет опаздывать, предстоит штурм... Бесконечная процедура посадки в троллейбус, тихая битва. Беспорядочные толчки и давка внутри.
И затем - спуск в подземелье, в его холодные и душные испарения, от которых кружится голова, в его воздух, которым невозможно дышать... Вокруг чужие люди, их слишком много, они слишком близко, неловко смотреть им в лица в такой тесноте - они такие беззащитные, лишенные собственного пространства, лишенные права на неприкосновенность единственного, такого уязвимого, такого личного тела.
Я думаю о то, что курица осталась в морозилке - ах, дырявая голова! - и любовь моей жизни снова будет ворчать, потому что готовить ужин будет не из чего, а он так устает на своей безумной работе... и я тоже... но куда деваться? И нельзя опаздывать, и кредит... не забыть - а какое сегодня число? И что подарить ему на день рождения?
Он, ты, я, она - мы оказываемся здесь, среди чужих людей, в толпе и давке, и каждый из тех, кто толкает тебя - это, может быть, я или она, а он - вот он, шагнул из вагона, задев меня плечом - быдло! - и упал лицом в перрон: обморок.
Чужих людей так много, они так близко, невозможно смотреть в лицо человеку, который прижат к тебе силой обстоятельств и необходимостью зарабатывать себе на хлеб насущный. Но это - не они.
Это не они.
Это он и она. Это ты. Это я.
ИСПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ
Рождаются же на свет такие удачники...
Вот мы, обыкновенные люди, всё с трудом, всё со скрипом, всего потом и кровью и неустанным трудом добиваться приходится, да и то - счастье так и норовит из рук увернуться. А этот тип вроде и не заботится ни о чем, но... За что ни возьмется - всё словно само делается. Чего ни пожелает - всё словно само в руки идет. Как тут не позавидовать?
А никак.
Никак завидовать не надо, потому что он, удачник, может, и от природы таким уродился - но мы-то тоже не лыком шиты.
Разница между нами, невезучими, и этим удачником, как разница между рыбой в воде или птицей в небе - и человеком на берегу, временная. Потому что вот - человек на берегу сталкивает в воду лодку... Нет, рыбой он не стал, но он - плывет, качается в пронизанной светом синеве океана. И вот человек снаряжает свой дельтаплан - и летит! - взмывает в пронизанную светом синеву неба. Солнечно-синий цвет силы и удачи... Как нам зажечь его в своей жизни?
Пусть удачник живет - как птица летает в небе. Пусть - как рыба плавает в воде. А мы тоже можем - только с ластами и с дельтапланом. Ну и что? Плавать же! Летать!
Кое-какими секреты удачников мне удалось выведать - и как же я с вами не поделюсь?
Вот что знает каждый удачник, хоть он и не задумывается об этом - как не задумываются птицы и рыбы, вот что он чует всегда: слишком сильное желание - это судорога. Руку, которую мы готовы протянуть, чтобы взять желаемое, сводит этой судорогой прямо до локтя. Кулак сжимается, не дотянувшись до цели - а в сжатый кулак ничего не возьмешь! И даже если удается что-нибудь схватить такой сведенной рукой, такими вот жесткими пальцами... Вселенная-то не любит грубости. Как тяпнет за палец! Вот так и бывает, что хотел человек чего-нибудь яростно и одержимо, чуть ли не силой у мира вырвал свою мечту - а всё прахом развеялось и даже хуже стало, чем было до того.
С Вселенной надо обращаться, как с ремнем безопасности в машине, знаете, да? Если тянуть плавно, ремень тянется, а если резко дернуть - он стопорится.
Еще одно правило удачников - не связывать Вселенной руки. Не отказываться от неожиданных поворотов, не ворчать на непредусмотренные обстоятельства. Сюрпризы - всегда неожиданность. Удачники сюрпризов не боятся. Откуда они знают, что все сюрпризы будут приятными? А они просто согласны на это. Они согласны принимать от Вселенной подарки - а кто когда-нибудь дарил подарки детям и наслаждался их искренней, яркой благодарностью, тот захочет дарить им снова и снова.
Так что к желаемому не надо тянуться жадно, не надо только о нем и думать днем и ночью, опасаясь провала, неудачи, пугаясь неожиданных ходов и стечения обстоятельств. Желаемое надо к себе приманивать - нежно, еще нежнее! Ласково, с улыбкой, глядя чуть в сторону. И да, чем тяжелее и напряженнее обстоятельства, которые надо исправить - тем ласковее и отстраненнее должна быть улыбка, тем дальше надо отвести взгляд, так чтобы объект оставался уже на самой границе поля зрения. И дышать нужно ровно. И улыбаться.
Не истерическим оскалом, не через силу. Найдите какую-нибудь старую искреннюю улыбку в истории души - и расправьте ее. И сделайте флагом своему кораблику.
Сделайте крыльями своему дельтаплану. Она не подведет.
ГОВОРИТЬ О ГЛАВНОМ
Самые важные вещи - самые простые и есть. Если подумать, они и должны быть такими, чтобы приложить главное правило можно было к чему угодно - и оно оставалось бы правильным все равно.
Вот и кажется порой, что о главном и сказать больше нечего: сказано всё, давным-давно, людьми такими, что не нам чета. И всё равно нет-нет да и не выдержишь, кинешься добавить словечко-другое в копилку премудростей, а потом - может, гордишься, может, стыдишься, но опять не знаешь, что еще сказать.
А главное, самое главное - оно ведь и впрямь едино, но и многолико. Ведь к какой вещи главное ни приложи, оно тут же принимает облик, к этой вещи подходящий. И вот об этих частных проявлениях всеобщего главного правила говорить можно почти бесконечно - как бесконечны проявления живой жизни и человеческой человечности. И главное правило всякий раз тут, на месте, готово приложиться и промерить глубину, и высоту, и ширь души и разума, чувств и отношений.
Любите ли вы говорить о главном? Только разглядывая его мелкие, частные, мимолетные проявления, я могу научиться различать его всеобщие черты. Любите ли, когда главное приходит показаться новой стороной, новым оттенком, дать себя на ощупь узнать, на вкус попробовать? А я еще больше люблю, когда в старой, заезженной "истине" открывается сияющий лик главного, мягко ударяет в самое сердце узнаванием и радостью, что потерянная - забытая ненароком - драгоценность нашлась и снова с тобой.
... Мы бродили от костра к костру - нас было двое, новички в лесу. Дождь нагрянул и лил до ночи, мы едва-едва успели поставить палатки, а развести костер под дождем и пытаться не стали. Да и котелков у нас не было, только кружки, заварка и пятилитровая бутыль питьевой воды. Люди у костров были незнакомые, чужие, все компаниями - нам из мокрой шуршащей тьмы казалось, что там собрались все сплошь закадычные друзья, и очень уж неловко было нарушить их первобытную замкнутость вокруг огня. И объявить себя неумехами и растяпами тоже было неловко.
И всё-таки - у одного из костров смеялись - мы набрались смелости и попросили у них позволения вскипятить немного воды. И вот мы уже стоим в кругу света у костра и следим, посвечивая фонариком, как в подвешенном над огнем котелке вскипает вода.
Толстые, бурые от ожогов рукавицы, закопченный котелок, в воде плавает хвоя и коричневые мятые листья прошлой весны...
И самый ароматный, самый вкусный чай в моей жизни - случился именно тогда, в насквозь промокшем ночном лесу, и в нем плавали хвоя и обрывки прошлогодних листьев, а люди этого костра смеялись о своем и даже не обращали на нас особого внимания. Но было тепло.
Если вы спросите меня, при чем здесь главное, я, наверное, не смогу вам сказать. Но кажется мне, что оно было совсем рядом тогда.
ЧУДЕСНОЕ УСТРОЙСТВО
В детстве еще является нам образ стойкости и силы, движения и верности.
Помните волчок?
Крутнуть тонкую палочку оси - и с еле слышным шелестом закрутится волчок, проще некуда игрушка, но... он не собьется, не потеряет оси, пока не иссякнет верчение. Не отклоняясь от вертикали, покуда сил достанет, стоит он ровно и прямо, стоит и одновременно движется, крутится, как балерина - фуэте на тысячу оборотов, - сколько духу хватит, будто тянется вверх, будто некий магнит в его верхушке, притягивающийся к высоте.
А когда бушует море и волны кидают корабль из стороны в сторону, переваливают с боку на бок, и компасу никак не найти направление к Полярной звезде, потому что осье го клонится то в одну сторону, то в другую... на помощь ему приходит тот же волчок, только раскрученный в заполненной жидкостью сфере и подталкиваемый электрической силой - чтобы не ослабнуть, не выдохнуться, не потерять вертикали, чтобы ось, на которой крутится стрелка, всегда смотрела прямо вверх.
Вот такой гироскоп хорошо бы иметь и внутри себя, раскрутить его усилиями души, поддерживать в нем силы неустанным трудом ума и сердца, гнать и гнать вращение, не останавливаться в себе, растить себя всегда...
"Душа обязана трудиться" - как раз об этом. Потому что без собственных постоянных усилий нам нечем сохранить кручение нашего внутреннего гироскопа, который всегда знает, где верх, а где низ, который тянется ввысь внутри нас, который стоит прямо и честно, но в то же время всегда движется, крутится с еле слышным шелестом, который мы называем голосом совести.
Тссс. Прислушайтесь.
И крутите, крутите его.
ЛАДОНИ
Помните про руку, сжатую в кулак - что в нее невозможно положить ни монету, ни конфету, ни ключи от рая? Не потерять старого очень часто обозначает - не приобрести и нового. Запас - он карман, конечно, не тянет, но вот беда: счастье человеческое, радость и тепло - продукты скоропортящиеся, как ни жаль. Прошлогодней радостью не обогреешься, если новых радостей с тех пор не случалось. Сухари - не то, что свежий пышный хлеб. Умереть не умрешь, но и не праздник.
Раскрытая ладонь, с которой ветер сдувает пушинки случайностей, но он же приносит новые... Так вот и получается, что сегодня - мягкий каравай, завтра - обломок прошлогоднего сухаря, послезавтра - кусок свадебного торта. Потом опять сухари, но разве это важно, когда и дорога каждый день новая, идешь-идешь, а новое всё не кончается...
Это полная беспечность, полная открытость миру, и не всякому это по плечу, да и не всякому надо. Есть странники, и есть строители, и странно, если бы им было нужно в жизни и для трудов - одно и то же. С пустыми руками не построишь дома с очагом и колыбелью, но и с полной сумой инструмента - далеко не уйдешь.
Открытая ладонь - знак странника, протянутая - ко Вселенной! - за подаянием рука.
Ладонь, сложенная ковшиком - самое важное мягко удерживается, как в гнездышке яйцо волшебной малютки - птицы счастья, остальное же - пусть летит.
Сжатый кулак, в который новому не протиснуться, но и старого не просыплется ни крошки!
Такие разные руки. Такие разные люди. Такие разные миры, в которых они живут. Встретившись на одном перекрестке, скряга, и странник, и строитель друг друга заметят, подивится друг на друга, разойдутся каждый в свою сторону.
Так и живем, каждый по-своему.
Думается мне, каждому из нас приходилось и странником быть, и строителем, и даже скрягой. Ничего страшного. Всему свое время. Главное - его не перепутать. Главное - признать на том перекрестке самого себя во всех обличьях.
МАЛЮТКА - ПТИЦА СЧАСТЬЯ
Она не слетает к нам вся готовая нам служить, порхать вокруг наших разгоряченных любовью или мечтой голов, щебетать и заливаться трелями нам на радость и исполнять все желанья.
Она посещает нас на маленькое, драгоценное время: свить в нашей сложенной ковшиком ладони гнездышко и оставить в нем драгоценное яичко. А уж наше дело - согревать его дыханием и ровным теплом, которое от самого сердца несет к ладони кровь, наше дело - вырастить и выкормить заботой и нежностью птенца, научить пению и полету нашу собственную птицу счастья.
Иногда я думаю, а не бывает ли кукушат? Ведь случается так: не тот человек, не та мечта, не тот путь или не те спутники. Золоченое яичко, фальшивка, а столько же тепла от сердца, столько же дыхания ровного, столько же требует бессонной заботы. Наверное, невозможно сразу-заранее угадать, тот ли человек, та ли мечта, тот ли путь, спутники те ли. Но со временем - видно. И вот тогда жалко ведь потраченных сил и тепла, жалко мечты. Жалко выпустить из рук хоть и не целое, а лучше чем ничего!
Шаг в сторону. Осторожно положить яйцо-обманку на обочину. Спасибо сказать и оставить там. Может быть, кому-то как раз вот это самое счастье - самое счастливое и есть, настоящее самое. И удерживать его - от кого-то утаить. И своя же рука - гнездо для малютки-птицы - занята. Пока соглашаемся на половинное счастье, целое где-то мыкается, бесприютное, ищет нас, тоскует.
Прилетай, прилетай.
ЕЩЕ ОДИН ИЗ РОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО
Плохи мы или хороши? Ни то, ни другое. Достаточно хороши. Достаточно плохи. Я знаю про себя - про себя! - что бывало, да, случалось и мне переступать свои непереступаемые черты, нарушать свои незыблемые принципы. И никуда с тех пор не делись ни я, ни те мои принципы - и всё так же через них переступать нельзя. Но было. Но остались. И что же мне теперь - не дружить больше с собой? Не уважать себя отныне и вовеки? А с кем же я тогда смогу дружить? Кого смогу уважать?
Могу ли я позволить себе разочароваться в себе самом? Обязательно ли мне собой очаровываться, прежде всего?
Я знаю о себе: у меня есть недостатки. Но есть и достоинства. Но и недостатки ведь тоже есть! Даже такие, какие в другом человеке меня невероятно огорчили бы. Они огорчают меня и во мне, но нет того идеального меня, с которым я сравню себя и скажу: вот этот - не годится. Это же я, всё я, не могу же я выкинуть себя на помойку только потому, что какой-то воображаемый "я" представляется идеалом, до которого мне не дотянуться, хоть лопни. Такой "я", каким я "должен быть", такой "я", который не совершал ошибок, не оступался, не падал. Вот самозванец! Я - это не он. Я тот, кто падал - и вставал, падал - и вставал, падал и... И снова встанет.
А когда речь идет о другом? О друге?
Есть ли у меня воображаемый идеал друга, по сравнению с которым все остальные друзья какие-то некачественные, не совсем и друзья вроде? И если есть - что мне делать с этим идеалом? Прикладывать его к моим друзьям и выкидывать их из моей жизни одного за другим, потому что "выглядит не идеально"?
У меня есть рецепт, который спасает и от разочарования в себе, и от разочарования в других. Это простая фраза, всего четыре-пять слов, но она каждый раз возвращает меня с головокружительных нежилых небес на надежную, прочную землю.
Еще один из рода человеческого...
Просто - еще один. Я, ты, он. Не идеальны. И никогда не будем. Просто потому что люди. Как говорят математики - по определению. Были бы идеальны - были бы ангелы. А мы - по другой специальности. Мы - люди.
Кто не падал - тот не вставал, а кто не вставал, тот ничего о вставании не знает. Он мне - какой же товарищ? Он не знает. Ему не понять - пока сам не упадет и не встанет вновь. Мне товарищ и друг тот, кто падал сам - и не боится в этом признаться, а наоборот боится об этом забыть и потерять свой опыт вставания.
И таким образом - что получается? Если я падал и он падал, то мы равны, и не мне его судить.
Я тоже - еще один из рода человеческого. Всего лишь. Какое счастье.
Всегда. Снова. Опять и опять. Раз за разом.
Вставать.
ТРИСТА СЛОВ О РАССВЕТЕ
Знаете, вот говорят - если человеку везет, так уж везет, и никакой его заслуги нет, а просто везет. Как вот увидеть рассвет - ты ведь ничем его не заслужил, он сам по себе наступает.
Так и удача - случается сама по себе. Кому случится, а кому и нет, - и ничего ты с этим не поделаешь!
Ты выйдешь из дому в самый глухой час и пойдешь через лес. Ты будешь скользить на сырой траве, плутать в тумане, продираться сквозь кусты и спотыкаться о пни и коряги. На берегу реки ты сядешь и будешь ждать.
Сон попытается сморить тебя, и ты устанешь от него отмахиваться. Встанешь и попрыгаешь, будешь бегать по берегу туда и обратно, умоешь лицо... В конце концов разденешься и, шипя и отвратительно ругаясь, влезешь по пояс в холодную воду. Вздохнешь раз и другой, набираясь решимости - и окунешься. О-оххххх...
На берегу ты снова станешь бегать и прыгать, с трудом натянешь одежду на мокрое тело. Весь дрожа, сядешь по деревом и сожмешься в комок в тщетной попытке согреться. Найдешь хвороста и разведешь костерок, согреешься - и сон нападет на тебя снова, попытается взять внезапным наскоком.
Тебе придется встать - и снова бегать, прыгать через костер и горланить глупые бодрые песни...
В конце концов ты подумаешь: "Я сдаюсь, все равно ничего не получится, у меня не хватит сил, я так устал - и всё без толку..."
Ты подумаешь: "Да ну его... В следующий раз... И вообще - какие глупости, живут же люди и без этого!"
Но одернешь себя - и заведешь новую глупую песню, лишь бы продержаться.
И так - всю ночь, час за часом. Ни минуты покоя. То в жар, то в холод, то снова в жар. Неустанно борясь со сном, с усталостью, с таким естественным желанием отдыха и тепла.
Но если ты все-таки не сдашься, если будешь держаться изо всех сил и потом еще немножко - ты не проспишь заветный час.
А рассвет, конечно, наступит сам по себе.
ПРОМЕТЕЙ И ЕГО ОРЕЛ
Вот мир. Вот Прометей.
И мир имеет свой порядок, необходимый, чтобы держаться в надежной неизменности - век за веком, эпоха за эпохой, вечно.
И Прометей нарушает этот порядок своим деянием. На самом деле не так уж важно, что и почему он сделал, но можно упомянуть, что он проникся жалостью к слабым и ради них нарушил закон.
Миф говорит, что главный бог жаден, ревнив и зол. Он определяет Прометею вечное наказание: Кавказ, цепи, орла, прилетающего клевать печень вновь и вновь. Бог вне Прометея, и наказание приходит извне, и Кавказ, и орел, и цепи - всё снаружи.
Но я скажу вам другое. Самый страшный карающий бог - у Прометея внутри. Едва совершив свое деяние - или чуть позже, разглядев направление событий, - Прометей понимает, что совершил необратимый шаг, последствия которого приведут к разрушению мира, отныне неизбежному, хотя и отсроченному. Мир, который принадлежит не одному только Прометею, будет изменяться, как изменяются, старея и осыпаясь, горы. Неизменность была залогом вечности, но Прометей дал толчок изменениям.
Прометей понимает, что разрушил мир.
Вот он, орел, неустанно клюющий печень: чувство вины. Вот они, цепи, приковавшие титана к Кавказу: от себя никуда не уйти. Вечности уже не будет - он сам ее разрушил. Но очень долго, глядя, как воплощаются предвидимые последствия его деяния, Прометей будет висеть на цепях, подставив живот хищной птице сожалений.
Говорят, поддавшись на уговоры, верховный бог-каратель решает помиловать нарушителя закона и отпускает его, велит орлу прекратить терзать свою жертву.
Но я скажу вам другое.
Однажды Прометей понимает, что его агония - это и агония мира тоже.
Мир уже изменился и будет меняться дальше, этого не избежать, не остановить. Но что же теперь ему - и не жить вовсе? Это другой мир, не вечный, а преходящий, но он все же есть, существует, он имеет право быть.
И Прометей тоже имеет право быть - до самого конца этого мира, вместе с которым и исчезнет. Потом, когда-нибудь потом, еще не сейчас.
И можно встать с каменного утеса, сбросить цепи, отогнать орла. И жить.
Не так, как в романах о том, что "не убивайте его - пусть он с этим живет". Нет, не "жить с этим". Просто жить - тем самым дать жить и миру.
Ведь если у Прометея болит палец - больно Прометею. И если у мира страдает Прометей - больно миру.
Не надо страдать, Прометей. Ты хотел как лучше - ну что же, мы все хотим. Ты ошибся - и все ошибаются, кроме тех, кто не делает вообще ничего.
Живи.
Научи нас сбрасывать цепи. Покажи, как отогнать орла. Мы тоже в этом нуждаемся.