В почту упорно валится спам от типа астролога. Обещает очень суровые испытания 11 и 13 марта. После этого всего - с четвертого по десятое - я уже и не знаю. Но посмотрим. Сегодня одиннадцатое, кстати.
Который день в голове стихотворение - никогда не видел оригинала, и не помню, чей перевод и автора не помню - это был сборник разных поэтов, после 1973.
все друзья тебя покидают несмотря на долгие годы бесконечно долгие годы твоей незадавшейся жизни
Каким-то чудом умудрился все-таки сыграть в этот блиц. На последнем издыхании. Вот буквально уже засыпая. Полдня протупил в начало другого текста, хорошо там все, но это просто большое вступление, и там больше ничего не было, кроме вступления, пока. Хорошего такого вступления, мне понравилось его писать. Но для блица, когда на все про все получался один последний день, и надо законченную историю, и головы нет, сердца нет, населен то ли роботами, то ли буйными зомби, это не вариант. На последнем вот издыхании пошел перечитывать темы. До игрового дедлайна еще шесть то ли семь часов оставалось, но игровой дедлайн в четыре ночи, жаворонки столько не живут, я в двадцать три ноль ноль был мертвый. С учетом все обстоятельств - логично.
Но я успел. Пошел перечитывать темы, зацепился за "твою любимую тень", как-то на нее резво выскочили изнутри меня недавние цитаты из Альфрида Лэнгле, и так оно вместе хорошо сошлось, что я даже не стал какой-то конкретикой заморачиваться. Хера ли, времени уже нет, я засыпаю.
Чему я точно рад, это что вообще что-то получилось. А то после "Всех историй" меня преследовал суеверный страх - вдруг в самом деле все?
Ну, вот еще одна. Хорошо. Можно расширять плацдарм.
Несколько раз почти заснул, пока отправлял запись в сообщество. Боялся, что напишу там еще что-нибудь сонное, неосмысленное, как бывает, когда говоришь что-нибудь, засыпая. Или что засну прямо у компа, не нажав отправку. Но справился, гляди ж ты.
А домашние задания, домашние задания-то! Эссе "Что я люблю и что я не люблю в гештальт-терапии" - ожидаются проблемы со второй частью, но я постараюсь. И доклад на десять минут про корни гештальт-терапии. Темы раздавали желающим делать доклад на следующей трехдневке, один-два человека на тему, я сначала схватил Райха, но нас таких было трое, и когда назвали материалистическую диалектику, а желающих целых несколько секунд не обнаружилось, я тут же переметнулся и предоставил коллегам рассказывать об идеях Райха без меня. Со свистом и гиканьем.
Как всегда, здесь есть все, и услышать про себя практически неизбежно. Совсем по другим поводам, совсем у других людей звучит важное про крайние точки терпеть или уходить и пространство между ними. И что жизнь происходит, новое появляется и проявляется именно в нем. А также и в крайних точках.
Первая трехдневка на третьей ступени в гештальт-подходе. Обучение супервизоров и тренеров. Тихо счастлив, что я все-таки вернулся и продолжил.
Еще день бешеных и отрезвляющих здешних процессов - и домой. Главное - не забыть, что блиц до ночи с четверга на пятницу, у меня будут сутки на историю. Это раз.
Два: вопрос интересный, доколе еще я буду с перепугу наговаривать на себя? Так бояться чужих проекций, что перехлестывать их еще и с запасом. А страх кончается там, где уже нечего терять. И когда уже нечего - смотришь на траекторию и сочувственно вздыхаешь. Вот и ходи теперь, вся спина белая и фантик прицеплен, красавчик. Никто меня, я сам себя - универсальная формула жизни.
... Например, я могу начать какой-то проект, потому что он сулит мне большие деньги. И я почти не могу отказаться и как-то этому противостоять. Таким образом мы можем быть соблазнены каким-то выбором, который потом приведет нас к выгоранию. Если это происходит лишь однажды, то, может, это не так плохо. Но если это продолжается в течение многих лет, тогда я просто прохожу мимо своей жизни. Чему я отдаю себя?
И тут, кстати, может быть крайне важным, чтобы у меня возник синдром выгорания. Потому что, вероятно, я не могу сам остановить направление своего движения. Мне нужна та стена, с которой я столкнусь, какой-то толчок изнутри, чтобы я просто не мог продолжать двигаться и пересмотрел свои действия. ... А если это не имеет ценности, тогда я не могу сказать, что мне нравится это делать, что для меня это важно.
Если у нас в жизни присутствует слишком много таких элементов, тогда мы, по сути дела, радуемся тому, что жизнь проходит мимо. Таким образом нам нравится смерть, уничтожение. Если я просто что-то осуществляю, это не жизнь — это функционирование. А мы не должны, мы не имеем права слишком много функционировать — мы должны следить, чтобы во всем, что мы делаем, мы жили, чувствовали жизнь. Чтобы она не прошла мимо нас.
Выгорание — это такой психический счет, который нам выставляют за долгое отчужденное отношение с жизнью. Это та жизнь, которая не является по-настоящему моей.
Тот, кто больше чем половину времени занят вещами, которые он делает неохотно, не дарит этому свое сердце, не испытывает при этом радость, тот раньше или позже должен ожидать, что переживет синдром выгорания. Тогда я нахожусь в опасности. Везде, где я в своем сердце чувствую внутреннее согласие в отношении того, что я делаю, и чувствую себя, там я защищен от выгорания. ... Предотвратить синдром выгорания можно, задавая себя два простых вопроса:
1) Для чего я это делаю? Для чего я учусь в институте, для чего я пишу книгу? Какой в этом смысл? Является ли это для меня ценностью?
2) Нравится ли мне делать то, что я делаю? Люблю ли я это делать? Чувствую ли я, что это хорошо? Настолько хорошо, что я делаю это охотно? Приносит ли мне то, что я делаю, радость? Может быть, не всегда дело будет обстоять таким образом, но чувство радости и удовлетворения должно преобладать.
В конечном итоге я могу задать другой, более масштабный вопрос: хочу ли я ради этого жить? Если я буду лежать на смертном одре и оглянусь назад, хочу ли я, чтобы было так, что я ради этого жил?
С утра скачал еще пару приложений от Fit apps (пресс у них прекрасный чуть более, чем полностью, теперь пожую еще руки и ноги) и записался на исаевские лекции на humantohuman.ru
Теперь еще нужно внести все даты в календарь - полезно видеть занятость вот так визуально, помогает не перегружать мой хлипкий кораблик.
Апд. Подумываю взять еще Перезагрузку у Вильвовской. Как бы так... не разогнаться через чур, как я это люблю, умею, практикую...
Такую работу работаю, что и не похвастаешься. Не назовешь, с кем работал, до чего доработался, с чего начали, к чему - огого! - пришли. Все по секрету, конфиденциально. Тем более, что выбираю я почти исключительно индивидуальную работу, один на один с клиентом, все совсем секретное и не мое. Меня этот формат больше всего завораживает и вдохновляет. И тексты такие косвенные, как бы про себя, или про психотерапию, но на самом деле для привлечения клиентов, писать я ленюсь. Просто ленюсь, мне интереснее рассказать историю из тех историй, которые я рассказываю. Да и стремный я специалист: в любимом гештальте получил фигу с маслом, а не сертификацию, еще и приправленную откровенным враньем от любимого учителя. До сих пор в этом месте больно. Да и пишу открыто о себе такие вещи, что сам думаю, кто ж ко мне после такого пойдет? Вот как так получается, что у меня опять свободных мест нет? Загадка. Или в том и разгадка, что я просто могу смотреть и называть, не закрывать глаза и петь, что вижу - и именно в этом есть потребность? Или в том, что я признаю за собой такой опыт... и еще такой, и вот такой тоже. И поэтому, с этим своим непростым и неоднозначным опытом - оказываюсь ценен? Много любви во мне сегодня. Любви и удивления ко всем чудесам этого мира. Особенно к человечьим чудесам. Хорошо. Летом места будут. Это завсегда. Но кому они летом-то нужны? Летом надо отдыхать.
Приближаются, оба-два. Первый отмечать буду дома, в субботу 10 марта, с пяти часов. Посиделки с разговорами, что-нибудь вкусное, вино, что-нибудь еще придумаем. Второй в воскресенье 1 апреля, в Икее Химки, с шести. Люблю просто гулять по Икее, кататься на тележках, можно совместить с покупками чего-нибудь полезного для дома. И посидеть в икейской столовке - непременный пункт программы. Как всегда, рад видеть всех добрых знакомых - и дружественных незнакомцев тоже. Если вы молча читаете этот дневник и хотели бы увидеться живьем и пообщаться - это тот самый случай. Не стесняйтесь, пишите в личку, адрес выдам.
Виш-лист воспоследует, но конверт с дензнаками приятен в любом случае, ибо особенно я хочу большую 100Х180 пробковую доску, как в детективном фильме, о которой мечтал пять лет и наконец осознал, что это не прихоть, это серьезно, и уроки гитары, потому что хочу. Преподнести это не получится, но поучаствовать в этом вполне возможно.
А ведь я поехал - как поехал! Так основательно подготовился. В новых штанах, с отчаянным термосом и с укулеле. Ну, штаны пригодились, все-таки я в них походил сколько-то. Термос в первый (и единственный мой) учебный день был со мной. А укулеле, мой тенор Антоньито, так и пролежал в чехле почти все время. Но в последний вечер накануне отъезда, когда мы с Рамоном ели пиво с пиццей за все хорошее, я все-таки спел несколько песенок. Эсмеральду, Агнца и Льва, Песню про любовь, Колыбельную для брата, Мой капитан, Букину песню про додо, Марш тыквенного супа. (Очень грустно было, когда Олег сказал, прощаясь: я так надеялся когда-нибудь спеть с тобой про тыквенный суп. Это просто мега-печаль.)