Информационное - Все истории
Привет. Я в Питере, учусь. Поскольку до самого отъезда несколько человек, кто подписывался и собирался, не перевели деньги, я не смог отправить заказ - не набиралось 20 экз. Перед отъездом я не был готов доложить до нужного количества, потому что перед отъездом.
Поэтому сейчас деньги дисциплинированно лежат на карте, я учусь, как только вернусь - дособираю инфу и деньги или дополню заказ, и вперёд. Все задерживается тона две недели, но всё будет.

---

Будет песня

Ты где-то очень близко, очень далеко.
Твой свет ко мне стремится миллионы лет.
Мой голос в тишине к тебе летит легко,
Твой голос, словно эхо, мне летит в ответ -
Быстрее света летит любовь.

Летит быстрее света, выше высоты,
Стирает на камнях и стали письмена,
Преобразует лиц случайные черты
И связывает судьбы через времена -
Над нами вечно поёт любовь.

И слыша голос нежный, голос грозовой,
И зная имена, что нам она дала,
Ты отвечаешь ей - и значит, ты живой.
Ты следуешь за ней, куда бы ни звала -
Не зная страха, царит любовь.

Когда-то был, когда-то буду вновь и вновь
Тебя навеки потеряю и найду
Над нами песню вечности поёт любовь,
И ты за ней идёшь, и я за ней иду -
И вместе с нами идёт любовь.

@темы: у Лу была гитара, песни меня, ukulelelelele

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Шоколада пост

properfood.ru/shokolad-steviya

stevita.ru/Product/shokolad-na-stevii

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Салютую!

10.10.2017 в 07:26

Пишет  ddodo:

Любить и работать!

---

В силу обстоятельств я здесь буду один, даже без котиков.
Нечем спамить в инстаграмчик, кроме своей умученной физиономии...
Вспоминайте иногда вашего студента.

---

Благополучно добрался и пью чай у Рамона.
С видом на Пулково.
Как сказал Рамон, из окна должен быть виден порт -
аэропорт тоже подходит.
Согласен.

---

***

— Филби смотрел главный советский фильм про разведку «Семнадцать мгновений весны»?

— Да. Смеялся очень. Говорил, что с таким выражением лица наш разведчик не продержался бы и дня. Ким сразу располагал к себе. Обаяние у него было такое, что ему хотелось все рассказывать. И он уже в Москве одно время учил молодых разведчиков этому очарованию. Придумывал ролевые игры.
_________________________

Все с тобой в порядке, малыш. Не слушай папу, он в этом деле не шарит.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Поехали.

---

Полчаса до выхода. Одеться и вперед.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Слова и выражения для усиления подтверждения или отрицания высказывания:

a) Claro - конечно
Claro que sí / claro que no – конечно да / нет

b) Creo que sí / no – думаю, что да / нет

c) Me parece que sí / no – мне кажется, что да / нет

d) ¡Qué va! – ещё чего!

e) Eso es – так и есть

f) Es así – это так ( Así es).
No es así – это не так

---

КровавойДрамы пост

Я не знаю, какая падла это сделала, но мне все-таки придется покупать новый чемодан прямщаз.
Котики, я вас убью.

---

Расписные слоны

(Письмо пятнадцатое)

Знаешь, что труднее всего?
Бессилие.
Я бы, я бы все, все сделал, если бы от этого хоть что-то зависело.
Только от этого ничего не зависит.
Когда зависело - я все сделал.
Только ведь все равно кажется, что не все.
И это тоже очень трудно.
Когда вспоминаю какие-нибудь случаи - кажется, что их огромное множество, - когда обидел тебя, был несправедлив к тебе или просто не сдержался, а можно было бы как-то по-другому все сказать, лучше тебя понять, быть внимательнее, быть бережнее... Когда вспоминается такое, неожиданно, резко, как удар, нипочему, вдруг, то становится так стыдно, так больно, так жаль. Так жаль!
И снова бессилие: если бы ты был здесь, я сразу побежал бы к тебе, напомнил о том случае, сказал бы, как сейчас все понимаю, как жалею, что не был тогда так же проницателен и нежен, как сейчас, когда все кажется таким простым и очевидным. Но тебя нет. Некому сказать. Незачем уже быть проницательным. Тогда было надо - а я не был. А теперь незачем.
Но если вдруг когда-нибудь ты снова будешь, я хочу, чтобы ты прочитал это и узнал, как я жалею о том, что было не так хорошо, как могло бы.
Ну, если могло.
Потому что сейчас-то все понятно, все известно, и ты сам объяснил мне твое понимание и почему ты говорил и действовал так в том случае, а тогда у меня этого знания не было, не могло быть. Могло быть больше терпения, возможно. Хотя, если бы могло быть - было бы.
Все это пустые разговоры, бессмысленные рассуждения.
А я просто хотел бы иметь возможность взять тебя за руку и сказать, что люблю тебя. Или хотя бы послать тебе смс. И чтобы ты его получил и, может быть, подумал, что твой Лу, как всегда, быстро вспыхивает и долго соображает, но соображает все-таки.
Я продолжаю заваривать чай в том чайнике, который ты подарил мне на Рождество - предпоследнее наше. Слон, фантастический, расписной - фиолетовый, розовый, малиновый, золотой. Все из-за той сумасшедшей книги, которую я начал писать, когда ты заболел. Найди ее и прочитай. Ты узнаешь ее по фантастическим расписным слонам, они там появляются в самом начале, в первой главе, и взрывают пространство и время. Ты читал каждую новую главу, как только я ее писал, и ты знал, что там творится, и когда я увидел этого слона в магазине, ты сказал: да, давай возьмем. А он был дорогущий, но ты сказал: да ладно.
И правда, нам не денег не хватало, нам не хватало времени - быть вместе, просто быть. Ты сказал еще раньше: никогда не будет достаточно. И я с тобой во всем был согласен. И насчет времени, и насчет слона. Да ладно. Возьмем.
Слон остался.
Тебя нет.
Но я завариваю чай в том чайнике, просто чтобы согреть слона, чтобы прикоснуться к тем дням, когда ты говорил мне - да ладно, давай, делай, как тебе нравится, мы справимся. И мы справлялись. Чтобы прикоснуться к тем дням, когда я писал ту книгу, и мы боялись и надеялись, боролись с твоей болезнью и просто жили, просто любили. Как все люди. Потому что все здесь смертны и всем умирать. И когда кто-то выходит из дому на десять минут в магазин за хлебом - он может не вернуться. И когда кто-то влезает на табурет, чтобы вкрутить лампочку - он может не вернуться. И так все люди. И мы были равны со всеми. Абсолютно равны. Ты говорил: просто я знаю, от чего умру и примерно когда, а так - никакой разницы.
Ты говорил: я буду жить, сколько буду жить, но я буду жить все это время. Это - обстоятельства жизни, у каждого свои, мои – такие. Так ты говорил. И ты жил на все свои сто процентов.
Я не знаю, будешь ли ты помнить все это, когда вернешься. Не знаю, стоит ли помнить эти три осени и три зимы, когда ты то умирал, то жил, то умирал, то жил, а потом все-тки умер. И стоит ли мне рассказывать тебе об этом.
Но в тот день, в больнице, после операции, ты хотел знать правду. И если ты это ты, то ты и это все захочешь знать. Ну, если говорить точно, может, и не захочешь, но посчитаешь нужным. Насколько я могу судить об этом, насколько я знаю тебя, ведь я могу и ошибаться - как в те разы, когда я обижал тебя и обижался на тебя, не разобравшись.
Но мне кажется, тебе стоит знать, что ты боролся до конца, и если уставал и отчаивался, опускал руки, то потом снова боролся за свою жизнь, и за время ее, и за смысл ее.
Мне кажется, это важно знать о себе – как ты вел себя перед лицом смерти. Это такое необходимое знание, что я просто не представляю, как обходиться без него. Как люди без него обходятся.
Перед лицом твоей смерти я придумывал человека, который придумывал волшебных слонов, чтобы отменить смерть того, кого он любит. Я придумывал себя и тебя, как мы будем рваться друг к другу и стремиться друг к другу, как смерть будет на нашей стороне, и жизнь, и любовь – все будут на нашей стороне. Потому что мы любим друг друга.
Наверное, все такое придумывают. Каждый, кто теряет того, кого любит. Не может не придумывать такое.
Вот и я.
В тот день в больнице ты сказал: ты знаешь, что я тебя найду. Вообще-то ты спросил, но бывают такие вопросы, которые на самом деле утверждения. Когда уже договорились об всем и переспрашивают друг друга для большей уверенности в том, что все всё правильно поняли.
И спустя месяц, уже дома, когда умирал, ты сказал: мне не понравилось, что мы ругались. А я даже не догадался попросить прощения – да я просто не чувствовал себя виноватым. Ты и сам-то бывал неправ сто раз.
Но теперь ты где-то там, а я где-то вот здесь, и, наверное, когда ты туда уходил, надо было попросить прощения и получить его, и, может быть, тогда я не чувствовал бы себя настолько виноватым – здесь, где тебя нет. А может быть, все равно чувствовал бы. Наверное все чувствуют вину перед теми, кто ушел. И откуда я знаю на самом деле, может быть, ты тоже там сейчас думаешь: ну что я, ну зачем я так с ним? И тоже плачешь, как я.
Бессилие удручает. Наверное, самое точное будет сказать так: бессилие обессиливает. Чувствую бессилие изменить что-нибудь в нашей истории – и не имею сил делать что-либо вообще, здесь, сейчас, в своей жизни. Но встаю и делаю, куда ж деваться.
Наверное, если бы я не написал книгу про слонов заранее, я писал бы ее сейчас. А так получается, что она уже написана, вся, кроме последней главы, еще до твоей смерти. И сейчас я могу открыть ее на любой странице и прочитать про себя. Прочитать то, что чувствую сейчас, представляешь? Я все написал заранее, мне нечего прибавить, мне не с чем спорить там.
А потом я думаю: если я все так точно написал заранее про себя – как знать, может быть, и про тебя я тоже все заранее правильно написал? Представляешь?
Вот это был бы номер.
Ты найди эту книгу, когда вернешься. Прочитай. Она совсем сумасшедшая. Тебе понравится – тебе же нравилось читать ее, когда я ее писал. И мне ужасно интересно, что ты скажешь. Ты наверняка найдешь в ней совсем не то, что нахожу я. И наверняка не согласишься со мной в десятке мест. И поймешь их иначе, чем понимаю я. Это уж как всегда. Я так хочу поговорить с тобой об этой книге. Когда-нибудь. Хотя бы когда-нибудь. Я не знаю, как она будет называться. Но на обложке будут слоны, это я обещаю. Какие-нибудь разноцветные и фантастические. На обложке обязательно будут слоны.
Знаешь, если мы встретимся, мы снова будем ругаться. Я изо всех сил постараюсь быть внимательнее и бережнее. Ты тоже, конечно. Это не поможет.
Но я не буду говорить: ты хорошенько подумай, стоит ли тебе снова связываться со мной… Что там говорить. Все всё давно подумали. Ты же знаешь, что я тебя найду, сказал ты тогда. И я говорю: ты же знаешь, что я тебя жду. Это не вопрос.
Слоны. Давай думать о слонах. В той книге я придумал, что они волшебные и могут нам помочь. Ну, может быть, они не волшебные настолько, насколько я придумал. Но вдруг помогут? Про себя-то я заранее все правильно написал. Вдруг про них тоже.
На сегодня все. Потом еще напишу. Где бы ты ни был, представь себе, что я тебя обнимаю. Твой Лу.

@темы: любовные письма Лу Понтеведры

---

Заменил в кексах 1 ст.л. сухого молока на кедровую муку. Кексы получились вполне хорошие, вкус интересный, можно делать.

@темы: дюкан-канкан

---

Самый, самый-самый, самый-самый-самый важный урок, который я вынес из семинара Кочюнаса, вот такой.

Нет, там были еще важные уроки, и в какой-то момент они были самые важные - например, про то, что я очень ценен для группы, когда я живу и функционирую как я сам, какой на самом деле, и не притворяюсь кем-то другим и тем более кем-то другой. Какой бы это ни вызывало протест, как бы ни было с этим неудобно - мы все там были ценны именно сами как есть. В своей силе и уникальности. Со своими взглядами и пониманием, какого нет ни у кого другого. Согласны или не согласны. Пока эти взгляды предъявлены и не навязываются другому - они драгоценны.

Но вот тот урок, который мне почему-то важнее всего повторять про себя до сих пор, с весны, он вот такой: то, что невозможно сейчас, может стать возможным позже.
Как те парни от тридцати до шестидесяти, которые в начале группы объясняли мне все за свое понимание трансгендерности и кто я есть (и где мое место, в том числе), подходили пожать руку и обняться в конце. Так и многое может меняться просто потому что ты стоишь на своем месте, которое сам себе выбрал (потому что оно твое и ты его наконец нашел, например) - и не сходишь с него, чтобы тебе ни говорили, как бы ни толкали.

Многое невозможное может стать возможным, если долго стоять на своем.
Река несет не только трупы врагов. Кого вообще интересуют трупы, когда тут такая река.

Доброе утро.

---

Решил их посчитать

Эртхиа
Тахин ан-Араван
да и Аренджа, в сущности
весь Аттан, спасибо Эртхиа, зайчику
Хайле
Кларисса с бусиками
Катерина Лонго
фавн Иларий
лютнист, он же Лукас (фейспалм на фейспалме)
Хосе Видаль
звезда Матильда, она же Сурья, с ней вообще все сложно

Это те, кого я записал до того как.
Потом-то появился Лу Понтеведра, но это когда я уже знал. И Док с Клемсом - это уже совсем потом и по известной причине.
Так ведь и до того - выше крыши. Какая-то навязчивая тема, неотступная. С чего бы это тм.