Ну что. Только что в результате скоростного и радостного разговора с Катериной отправил ей файл "Человека, которого нет". Книга будет. Да, дорогая. Но выправленный и вычищенный электронный вариант будет в свободном доступ и на free donation. А бумажную сделаем хорошую, пусть будет. Книга это книга это книга.
Еще из Ле Карре читать дальше Но когда я сказал ему, что стреляли не в кого-нибудь, а в Джима, он уставился на меня, как сумасшедший. Я думал, он сейчас набросится на меня с кулаками. «Застрелили? Как застрелили? Насмерть?!» Я сунул ему в руку все сводки, и он просмотрел их все одну за другой…
Читаю тут на одном сайте кое-что про технику на укулеле. Говорится там: "почти всегда самоучки начинают с трех блатных аккордов" - и вот они: Аm Dm E Так, думаю, что-то мне это напоминает. Ах, ну да же - я утром втыкал в Йеманжу, а там они в самом начале и как раз в этой последовательности. Выходит, я тоже с них начну. Ну разве не прелестно?
Мда. Слушать свой голос, когда пытаешься в первый раз спеть сам, без Агаты и Джозефины (нет, дорогой, представь, одна из них - Джозефина! это которая с гитарой), это очень, очень охлаждает пыл. Ничего, пыла у меня много, не так просто его охладить. И не так охлаждали, а хули толку? К тому же я тут хвастался сестре Багеттой - и нечаянно понял, как поставить один аккорд. Теперь с еще большим нетерпением жду вечера, сколько тайного станет явным! (Она у меня красненькая.)
В жизни у меня не получится так пальцы завернуть, как надо, чтобы выставить их на эти аккорды... У меня пальцы на руке так не растут! Но Д. обещал вечером научить, так что я терпеливо жду вечера, а пока буду тренировать правую руку, там тоже много интересного - бой, арпеджио, всяки штуки.
НФ, они хотят НФ? И без этого, без пропаганды и чувств верующих?
«И заложена там воля, ей же нет смерти. Кто ведает тайны воли и силу ея? Понеже Бог – всемогущая воля, что проникает во все сущее мощию своею. Человек не предается до конца ангелам, ниже самой смерти, но лишь по немощи слабыя воли своея». Джозеф Гленвилл «Я слишком большой скептик, чтобы отрицать возможность чего бы то ни было». Томас Генри Гексли
Следите за руками. Продолжение следует. В реальном времени. Как блиц, только за пять дней и типа НФ.
Ну вот, на Лабиринте есть "Про котиков", и демонстрируемый образец разворота - тот, где конец рассказа Стрейнджера и начало моего. И тут как раз я вижу, что реплика Сайса передвинута к Кимеру, и эта длинная трепливая реплика завершается комментарием, что Кимер молча поставил переноску, а Сайс продолжал тарахтеть. Где бы взять фейспалм пошире и накрыться с головой? Ну да ладно, чо уж там.
В размышлениях о том, что я хочу эту книжку на бумаге, но ни одно издательство ее не издаст, полез посмотреть принт он деманд. А он нынче стоит как паровоз с золотой трубой, даже с двумя золотыми трубами, это уже пароход с полтитаника, вот так примерно и стоит. В милом киевском издательстве - попросили посмотреть, есть ли еще возможность заказать в РФ, я посмотрел, - мой "фонарик" стоит 800 рублей. То ли валерьянки глотнуть, то ли нашатыря нюхнуть. А там были действительно терпимые цены и печать от 1 экз. А сейчас везде адский кризис и глад. Это еще не говоря про верстку и обложку. Для "Я здесь" верстку и обложку Катерина сделала бесплатно, за идею. И картинки Стрижи рисовала так же. И редактор с корректором так же помогли. А с ЧКН другое дело. Вот я и думаю, как бы так. Как бы так.
Капитан Вальсингаму, Председателю пира. (со слов Джона Вильсона, он был капитаном корабля) а также: Аше Гарридо. Не к вам и не про вас, но на одной планете с вами.
1. Здесь выпал снег как чистый белый лист, читать дальшеего так хочется строкой заполнить, что я пишу, без цели, просто так, Вам, Вальсингам, в чумной и грязный Лондон. Не получить вам этого письма.
Здесь выпал снег, и белый стих слепит отвыкший глаз, и пальцам не даётся. Всё хочется то рифму подобрать, то изломать строку капризным вскриком. Мы здесь отвыкли говорить как вы, единым ритмом отмеряя слово, мы спотыкаемся. Зато у нас давно известно, как лечить чуму.
Чума здесь – только слово, капитан. Фигура речи, нужная затем, чтоб, хрипотцой смущая юных дев, слагать стихи про мрачный бездны край и упоенье боя… капитан, я вовсе не хотела вас обидеть. Представьте, сифилис здесь тоже лечат. Как славно, правда? Можно согрешить и не бояться неопрятной смерти.
Здесь выпал снег. Вполне уместный в марте. Проказница-зима уйти не хочет, не потрепав нам напоследок нервы. На этой нервной почве, капитан, Здесь как-то часто все припоминают ваш пир. Его склоняют так и сяк. С ним сравнивают всё, что подвернётся. И выглядит всё это так, как будто здесь по чуме скучают, Вальсингам.
Здесь выпал снег и сырость норовит, забраться в душу, как в пустой подвал, чтоб пережить там будущее лето. Здесь всё благополучно, капитан, хоть до сих пор пираты иногда встречаются в морях. И до сих пор тесна земля, непредсказуем климат, жизнь беззащитна под холодным небом. И как бы ни был весел жар пиров, по-прежнему дома у нас печальны.
Я помню, как вы пели, капитан. Здесь выпал снег. Прочтите - и забудьте.
2. Что ты будешь делать, мой капитан, с той виной, что скажешь об этой войне? читать дальшеЯ здесь, я читаю тебя с листа, ты можешь рассказывать мне. Я кое-что запишу для себя, но никому не скажу. Мелкие буквы в глазах рябят. Да я порой бываю груба, и этого не стыжусь.
Что ты будешь петь, мой капитан, что ты будешь при этом пить, не важно. Я знаю, что по счетам ты готов заплатить. Я не похожа на твой идеал, краплёная дама не той масти, мы не составим друг другу не то что счастья, но даже компании. Мой капитан, подсчитан наш небольшой капитал, и нет за нами долгов. Ты ещё помнишь запах других берегов, где растёт колючий кустарник в пыли, где ты целился в глаз слону, где рыжие псы бегут рысцой, зубами клацая и топоча. Я здесь и с тобой. Исключительно потому, что мне интересно смотреть на закат поверх твоего плеча.
Что ты будешь делать, мой капитан, с той войной и этой виной? Мы оба слышим стук молотка: трудолюбивый Ной мастерит ковчег и горланит псалмы, при этом безбожно фальшивя. Он порядком напуган, этот парень, но своим особым статусом горд. Удивительно, что мы ещё живы, столько раз не взятые парой тварей на его спасительный борт.
Наливай и не ври, я не лучше всех дам, да и ты всех мужчин не умней. Но нас есть общее, капитан: иммунитет к чуме.
3 Я расскажу тебе, капитан. читать дальшеТы просто выходишь из дома, а там Город спокойный, осенний, усталый от летней пыли. А нас уже нет. Мы когда-то были. Всё закончилось здесь. Вот у этой серой стены безо всякой войны. Воробей на карнизе смотрит больными глазами, он ничем сегодня не занят у него выходной воробьиный. День такой длинный. Дел так много. А ты смотришь на воробья. Воздух отчётливо пахнет чумой, от крысиного топота рябь идёт по реке. Но прилавки завалены рыжей хурмой, в блестящих витринах манерные манекены предлагают коллекцию осень-осень. До зимы никто не планирует доживать. К чуме привыкли. Здоровые выглядят как-то странно: рисуют себе красной краской раны, наводят унылые тени вокруг глаз, греют термометры на батарее. Это чтоб как-то ближе к народу быть и смотреться бодрее. И чтобы уж как-нибудь поскорее… Кое кто научился усилием воли увеличивать лимфоузлы и растить бубоны на нужных местах организма. Выбор места зависит от идейной позиции: Сторонник ли ты традиции Или модернизатор жизни. Жизни, впрочем, в городе нет… Да конечно бред. Конечно, так не бывает. Не слушай и наливай. Там на повороте трамвай искрит и открытыми окнами ветки кустов задевает. Он куда-то не успевает.
У всех у нас достаточно дел И это чистая блажь: Выяснять – это ты к ней не успел, или она тебя не дождалась.
4. Пока застилает густой туман Место битвы большого и малого зла, Я вот что скажу тебе, капитан: Твоя Матильда тебя ждала. читать дальше Ходила в церковь и на базар, Читала библию и романы.
Ты будешь помнить глухой удар Сердца, что показался странным.
Я тебе так скажу, капитан, Пока шумный прибой атакует скалы, Пытаясь представить, что он - ураган: Она по тебе совсем не скучала. Она не просила чаек и рыб Донести тебе весть, не ждала письма.
Ты будешь помнить руки изгиб, И спокойный взгляд, сводящий с ума.
Ты будешь помнить её, капитан И просить никогда не напоминать. Ты будешь ромашки в горсти сминать, В душу смотреть, как в пустой стакан.
Город встал чередой молчащих могил. Неизменно печальны наши дома.
А того, кто сказал ей, что ты погиб, Давным-давно забрала чума.
По некоторой надобности перечитываю "Человека, которого нет". С ума сойти. Год с небольшим прошел с того, как я закончил этот текст, собрал и упорядочил свои записи о сессиях с М., досужие размышления на тему, выписки и цитаты из разных источников. Сейчас читаю отчеты о первых сессиях, вижу тогдашние открытия, удивляюсь, как тяжело было тогда. Оно и сейчас не легче, да. Но насколько изменилось мое восприятие открывающихся кошмаров, насколько устойчивее я стал. Сами кошмары нихрена не изменились, но я целее, так что теперь даже вопроса нет, кто кого. Совсем скоро уже три года, как мы начали эту работу. Я не думал тогда, что это надолго. Я не думал, что мы выдержим такое, а уж когда оно стало разворачиваться в всей своей адской красотище... Но вот, мы здесь.
"Больше всего мы боимся не слабости своей. Наш глубочайший страх в том, что мы сильны сверх всякой меры. Именно свет наш, а не темнота сильней всего пугает нас. Мы спрашиваем себя: «Да кто я такой, чтобы быть таким блестящим, великолепным, талантливым и потрясающим?». Но в самом деле: почему тебе таким не быть?<...> Ваше притворство быть малым не служит миру. <...> И когда мы позволяем сиять своему собственному свету, то подсознательно даем разрешение сиять и другим. И если мы свободны от своего собственного страха, наше присутствие автоматически освобождает и других". Нельсон Мандела