Я какой-то не писатель, я какой-то драматург, мать его.

Хрустальный череп-5

***
Она подобрала с пола книжку, выскользнувшую из пальцев Дока, и осторожно накрыла его пледом. Док не проснулся.
Калавера положила книжку в ящик стола, вытащила из-за стеллажа складную конструкцию из металла, дерева и кожи, раздвинула, защелкнула – получилось кресло-качалка. Она завернулась в свободный плед, устроилась в кресле, вытянув ноги и положив ступни на край дивана, сладко зевнула. Вскоре только потрескивание свечных фитилей нарушало тягучую, как смола, тишину, да тихий скрип качалки – но и он постепенно замедлился и стих.

- Док?
- Рей?
- Я. Спишь?
- А ты?
- И я.
- А чего тогда?
- Поговорить бы.
- Давай.
- Даже и не знаю, с чего начать…
- Уже начал.
- Принято. Ты понимаешь, что происходит?
- Отчасти.
- Как это началось?
- Клемс умер.
- Я знаю. У меня на руках.
- И у меня.
Молчание.
- Я сошел с ума.
- Мне тоже так сказали.
- Нет, я сам знаю. Это вот всё. Куклы, обрывки реальности, ты… И другие, которые я и не я. Такие же отдельные и самостоятельные, как я и ты. Где-то Клемс жив. Где-то нет. У вас тут вообще, кажется, контора по-другому устроена. Наши до чипов не додумались. Или вообще все это мой бред.
- Или мой.
- Ну да, раз чип, то это твоя рука, и скорее я твоя галлюцинация, чем ты моя.
- Поди разберись… А это имеет значение?
- Для меня – нет. Важно только то, что здесь нет Клемса.
- Да. Ты прав. Важно только это. Ты веришь, что это можно исправить?
- Это не вопрос веры. Я не знаю, и мне все равно, можно это или нельзя. Я просто буду… делать, то, что делаю, участвовать вот во всем этом, и не откажусь. Не остановлюсь. Пока не сдохну. Или пока не обниму Клемса.
- И всё будет вот так?
- Наперекосяк, ты имеешь в виду?
- Да.
- Да. Вот так и будет. Может быть… Вот, знаешь, есть такая игра – передвигать квадратики в коробочке, пока не встанут по порядку. Поначалу, пока соберешь правильную последовательность, приходится все запутывать. Здесь есть такая игра?
- Да, пятнашки.
- Вот. Когда Клемс умер, это совсем неправильный порядок. Я, наверное, пытаюсь выстроить правильный, и пока приходится все перепутывать.
- Значит, я не сошел с ума.
- С чего ты взял?
И они рассмеялись, и Док так и проснулся – смеясь.

---

С сегодняшнего дня мне открыты учебные материалы второго семестра, а завтра в 15.00 - Двенадцатая ночь с Глобусом, Стивен Фрай, Мальволиооооу...
Не тужи, что за меня есть не будешь ты три дня - но! Три билета в кармане.
Если повезет, сегодня еще ввернемся между дождями с бадминтоном.
И - Док.

Как бы еще на Травиату попасть 28го?

---

Как же хорошо быть дофаминутым!
Тело проперлось от бега и разминки, мозг прется от фонтана идей - и еле уговорил себя на минутку оторваться, чтобы съесть прекрасную яичницу с картошкой и помидорами, посыпанную свежей петрушкой, потому что прет же, записывать не успеваю!
Теперь все-таки чайку с ириской - и алга дальше.
Кайф.

---

Мой мотиватор

Конечно, так у меня никогда не получится. Я в курсе. Но если просто каждый день делать, и делать, и делать что-то, то спустя время все будет не так, как до начала.
Поэтому я просто встаю и натягиваю кроссовки, встаю и беру гантели, встаю и



Спасибо  zaichatina, что не дала мне окончательно потерять его.

---

И прибежал.
По дороге фотографировал мою тропу в самых любимых местах. Все покажу, как только закончу "Хрустальный череп" - надеюсь, сегодня.
Осталось немного - самое главное.

---

Люди добрые, доброе утро!
Несколько дней назад у кого-то из вас был маленький ролик с собакой, взбегающей по стене. Он мне очень нужен, но я в тот момент просто подумал, что вернусь за ним, а потом, конечно, было не до того, а теперь я не могу вспомнить, у кого его видел, а френд-лента не пускает дальше определенного момента, ну, вы знаете.
Если кто знает этот ролик, у кого он есть - отзовитесь, пожалуйста!
Очень он меня мотивирует. Хочется еще полюбоваться.
Заранее большое спасибо!

А я побежал.

---

Хрустальный череп-4

Калавера, должно быть, наблюдала за ним – и что-то разглядела, какую-то едва приметную смену выражений на его лице, потому что заговорила точно тогда, когда он совсем успокоился и расслабился.
- Здесь можешь снять перчатку и все остальное. Как бы он ни выглядел и чем бы ни казался – это мой дом, мой храм. Здесь моя сила. Пока горят свечи и свет играет в черепе, никакие спутники не найдут твой чип. Что ж вас заклеймили, как…
- Это не мой чип, - отрезал Док. – Это его.
- Да, точно не твой, - согласилась Калавера. - Раз ты не говоришь: «я сам на это подписался». Ты любишь это говорить.
- На это я не подписывался. На чипы – точно нет.
- А если бы было нужно?
Док промолчал.
- У них наверняка было хорошее объяснение, - как могла, утешила Калавера. - Что-нибудь такое: «чтобы мы всегда могли прийти тебе на помощь, парень». И потом, знаешь, мир к этому идет: пометить всех, следить за всеми. Ради их собственной безопасности. Кому как не секретным службам быть на переднем крае прогресса в этой области?
- Я на это не подписывался, - спокойно повторил Док. - Я не знаю, как было бы, если бы нас на это подписывали. Но нас не подписывали – и я не подписывался. А сослагательное наклонение – это несущественно.
- Брось, Док. Ты уже сколько времени живешь в сослагательном наклонении. То так, то эдак. Если бы то, если бы это… А если вот так еще… Только и прыгаешь из одного варианта «если бы» в другой.
- Но в каждом отдельном – имеет значение только то, что есть в нем. И вот факт: там нас на это не подписывали. И я не подписывался. А здесь – здесь по-другому.
Он потрогал кончиками пальцев еле заметную «ниточку» - тонкий рубец у запястья.
- Надо же, хорошо заполировали. Как же Рей в это влип?
- Не рассказал?
Док отрицательно качнул головой и вдруг зевнул – длинно, громко.
Калавера наклонилась над сумкой и выставила на край стола, на свободное от свечей место, термос, пластмассовый контейнер, еще какие-то свертки.
- Сэндвичи, кофе, омлет. Все для тебя. И поспи, Док, нам еще отсюда выбираться. А мне пора. Вернусь к вечеру.
- Куда ты?
- На работу, конечно. Там, снаружи, уже утро.
- Ты работаешь? – удивился Док. - Где, кем?
- Я – модель, Док. Просто бомба в этом сезоне. Работы много. Но сегодня будет последняя съемка, а потом мы отсюда уйдем. Ешь и спи.
- А ты?
- Вот правда, Док, за меня не беспокойся.
- Я не знаю, что о тебе думать. Как все это понимать. Мне очень некомфортно, когда я не понимаю, что происходит.
- Разве ты еще не привык?
- Как сказать…
- Ладно, давай так. Сейчас мне правда пора, а вечером хватит времени поговорить. Ты потерпишь до вечера?
- Если я буду знать, что вечером ты объяснишь, кто ты или… что… В общем, я просто до вечера отодвину свое непонимание, и оно меня не будет беспокоить.
- Хороший навык.
- Да уж.
Она улыбнулась перечеркнутым множеством кривых штрихов ртом и нырнула в низкий проход наружу.
Док налил кофе в крышку термоса и принялся за еду. Он был зверски голоден – интересно, когда Рей сегодня ел? Может быть, только завтракал, а потом все было… как было. И теперь – одной своей частью он, конечно, верил, что здесь такое особое пространство, вне остального мира, и спутники не засекут предательский чип. Но другая его часть отказывалась верить в этот вздор, так же как в сказки о зомбировании, лучах смерти, торсионных полях, нанопередатчиках на нуль-волнах. Одной рукой управляясь с сэндвичами и омлетом, он выдвинул верхний ящик стола. Оттуда, с картонной обложки, с жестокой прямотой невинности на него смотрела Калавера. То есть не сама она, а та кукла, какой он ее считал в начале – то есть, если разобраться, ровно до сегодняшней ночи. Как он мог забыть? И как она могла быть девушкой – высокой, почти с него ростом, с повадкой и статью танцовщицы, с длинными густыми волосами и прямым суровым взглядом? Настоящей девушкой, не во сне, не в бреду. Стоп, сказал себе Док. Откуда ты знаешь, что это не сон и не бред? Рей ответил: если и бред, то мой. Давай, разбирайся, что тут творится. Док протянул руку и вынул книжку из ящика стола.
Это была обычная детская книжка в обложке из толстого картона с закругленными уголками, с яркими картинками внутри. Картинки были на каждом развороте – и немного текста впридачу. На всех картинках была та же самая кукла – в разных ситуациях, в разной обстановке. То на ней была пышная балетная юбочка, то красная шапочка с помпоном, то огромный свитер с подвернутыми рукавами. Вокруг были цветы и бабочки, черно-белый щенок, что-то еще детское, забавное. Сама она была… Док не нашел подходящего слова. Закрыл книгу, чтобы рассмотреть обложку. Ни названия, ни автора. Только портрет смешной и страшной куклы-калаверы. Ладно, сказал Док, почитаем.
- Давай, - откликнулся Рей. - Только не вздумай заснуть.
- Я-то не засну, сам смотри не срубись.
- Интересно, имеет ли смысл нам между собой меряться сам знаешь чем.
Док засмеялся.
Устроившись на диване, с подушками под локтем и под спиной, так, чтобы термос и сэндвичи были в пределах досягаемости, он раскрыл книжку и прочитал первую строчку: «Меня зовут Зигмунда Фрейда». А я Док, сказал Док. А я Рей. Ну что ж, давай знакомиться.

А дальше, конечно, вся "Зигмунда Фрейда", а дальше будет завтра.

---

Ладно, немного еще про Дока.

Хрустальный череп-3

Темнота была пропитана тонкой сладостью доцветающей липы.
- Зажмурься, - сказала Калавера и потянула его за руку в толстой перчатке. – Я хочу, чтобы ты это увидел, как надо. Просто сделай эти десять шагов с закрытыми глазами. А теперь голову вот так…
Положив холодные ладони на его виски, он сориентировала его в нужную сторону.
- Когда я досчитаю до трех, слегка приоткрой глаза и смотри только вперед, пожалуйста. Только вперед. Здесь безопасно. Сейчас здесь никого нет – я бы почувствовала чужих. А соседи крепко спят. Просто доверься мне, ты делал это уже не раз… два… три.
Зеркало спокойной воды, в котором отражается темное небо с самыми яркими его звездами, окруженное черным в безлунную ночь лесом. Посередине озера остров почти правильной квадратной формы. На ближней стороне квадрата – деревянный причал, от него вверх по крутому склону уходит дорога и там, на холме, встречается с нижними ступенями лестницы, ведущей на вершину пирамиды. В мерцании звезд, в отраженном блеске от гладкой воды очертания ее легко вызывали ассоциации с культовыми постройками древних цивилизаций Мезоамерики.
- Ничего себе, сооружение…
- Теперь можешь оглядеться.
Магия рассеялась: просто липы и кусты сирени вокруг большого пруд, просто маленький островок посреди него, явно искусственного происхождения. Дощатые мостки, тропинка, насыпь – и, действительно, пирамида, но метра три в высоту, не больше, построенная из досок.
- Подержи сумку, - сказала Калавера. – Я лодку вытащу.
- Нет уж, давай я.
- Это моя лодка, Док. И моя пирамида. Не командуй здесь.

Вскоре лодка заскользила по воде под мерные взмахи весел. Калавера велела сидеть смирно, и он подчинился: действительно, это ее лодка. Странно это было: он смирно сидел на корме лодки, а впереди на веслах она, в черном, в розах, с жутко разрисованным лицом. Белила как будто слегка светились в темноте. Без напряжения она поднимала и опускала весла, и тихие всплески отмеряли время в застывшей тишине. Док подумал о Хароне – но здесь ему не было места, просто потому что… Потому что это…
- Это моя лодка, - тихо и властно сказала она. – И мой берег.
Доку показалось, что он перестал ощущать свой пульс – привычное биение крови внутри, которое и не замечаешь… пока вот так не заметишь, что его нет. Тишина внутри пугала. Он успел подумать: через сколько времени отключится мозг? – но Калавера заговорила совсем другим голосом, и позу слегка переменила, и все вокруг стало почти обыкновенным: просто ночь, просто пруд, просто лодка.
- Легенда такая: мой отец спросил соседей, не будут ли они возражать, если он построит на озере пирамиду для дочки. Остров здесь был и до того, при графах на нем были домики для лебедей. Соседи не возражали, с условием, что они смогут устраивать пикники и фотографироваться на фоне, ну, все это. Пирамида – вот она. Но никто никогда больше не приплывал на этот остров, конечно.
- Конечно, - откликнулся Док, приложив ладонь к груди. Сердце билось, как обычно. Разве могло быть иначе? Но он знал: было.
- Я здесь играла в детстве.
- Одна?
- Конечно. С таким лицом – ни одна мамочка не подпустила бы ко мне свое дитятко.
- Я думал, это краска, грим.
- Нет.
Док понял, что дальше спрашивать не нужно, и не стал, просто кивнул. Через минуту лодка стукнулась в край мостков. Приехали. Два десятка шагов по тропинке – и, согнувшись, они вошли внутрь пирамиды. Там было темно, как в склепе, но Калавера протянула руку и точным движением взяла с полочки над дверью коробок спичек. При вспышке, ударившей резкой серной волной, Док увидел в глубине что-то вроде черного алтаря, уставленного свечами. Здесь были тонкие и толстые, прямые и витые, круглые и квадратные – всех видов, все белые, как кости, те самые, которые имеют в виду, когда пишут, что кости белеют. Калавера зажигала свечи одну за другой, и они расцветали желтыми и оранжевыми лепестками. В середине, между свечей, Док увидел нечто, в мелькающих тенях показавшееся сначала хрустальным шаром, горящим отраженными и преломленными лучами. Но когда Калавера отступила от алтаря, Док увидел, что это не шар. Да, это был большой, с два его кулака, округлый хрустальный… предмет. Ямы пустых глазниц обрамлял затейливый орнамент, захватывая впалые щеки, и зубы, весьма натуралистично выточенные, сверкали в застывшем оскале.
Док почувствовал, как накатывает приступ хохота. Еще не хватало – нервически рассыпаться в смеховой истерике. Слишком много всего, слишком нелепо и нарочито. Девушка с жуткой татуировкой на все лицо, пирамида ацтеков из крашеных досок, черный алтарь и череп – хрустальный череп богини смерти! О, дух Индианы Джонса, храни меня от чего-нибудь – от чего там еще имеет смысл меня хранить?
Пара аккуратных вдохов и медленных выдохов, и волна смеха отступила. Приглядевшись в разгорающемся свете, Док обнаружил, что перед ним вовсе не алтарь. Просто письменный стол, старый поцарапанный письменный стол с выдвижными ящиками, покрытый прямоугольным куском стекла. Оно все было залито потеками воска, но в промежутках можно было разглядеть цветные пятна и, кажется, какие-то лица, руки. Фотографии, понял Док, или вырезки из журналов. Ничего необычного. Да и череп, если смотреть непредвзято, не напоминал загадочные артефакты Мезоамерики. Всего лишь шкатулка – вон, сквозь насечку узора проступают расплывчатые силуэты катушки, пестрой подушечки для иголок. Окружающая обстановка меньше всего напоминает храм. Скорее, это комната девочки-подростка. Слева от стола, как будто подпирая наклонную стену, – зеленый диван, с горкой вышитых подушек и парой клетчатых пледов, аккуратно сложенных на спинке. У противоположной стены – простой деревянный стеллаж, забитый коробками. Выдыхай, Док. Никакой мистики. Отец построил для любимой дочки шалаш, «штаб», и здесь она играла в одиночестве, когда была маленькая, а после, должно быть, предавалась девчачьим и девичьим мечтам, читала, ворожила, как все они, как все они.
Калавера, должно быть, наблюдала за ним – и что-то разглядела, какую-то едва приметную смену выражений на его лице, потому что заговорила точно тогда, когда он совсем успокоился и расслабился.
- Здесь можешь снять перчатку и все остальное. Как бы он ни выглядел и чем бы ни казался – это мой дом, мой храм. Здесь моя сила. Пока горят свечи и свет играет в черепе, никакие спутники не найдут твой чип.

---

Но если собрался поиграть в бадминтон, наверное, стоит попробовать кельвин-кляйновский One, подарок дорогого друга, он свежий, легкий, активный.
Скакать за воланом, благоухая с разогретой кожи розой и удом - сам себе кажешься дамой в роброне, занятой не своим делом.
Ну, все равно попрыгали знатно полчасика, и левой руке время уделили. Надо еще. Больше. Чаще.

Док, я иду к тебе.

---

Поскольку лето нежаркое, осмелел и достал отправленные в темный шкаф флаконы Oud, The One и My Land.
Сижу в гуччевском уде (малина, роза, уд, амбра, роза-роза-роза - темная, бархатная, огромная роза - и уд). Как же я, оказывается, по нему соскучился.
Да, я страстно люблю Gris Clair, который мне подарил Д. (ирис, амбра, лаванда, ладан), и Carbon (цитрусы, лаванда, фиалка, дерево).
Но эта жаркая темная роза с удом - обожаю и соскучился. Пожалуй, и остальных зимних друзей надо попробовать носить этим прохладным летом.
Вот Gris Clair - его точно лучше всего в сухую жару, как он сам - раскаленные камни, земля, железо.
А Carbon мне нравится в дождь.
Вообще, парфюмерное безумие этой весны обеспечило нас прекрасными ароматами, теперь можно сдержанно и неспешно примериваться и расширять коллекцию, если будет желание. Я сейчас доволен тем, что есть, только бы еще все-таки гермесовский Absolu. Но я пришел за ним в конце весны - и он был совершенно невыносим в тепле, ровно настолько же, насколько очаровал зимой.
Вместо него Рамон подарил мне Carbon, который мне пахнет летним дождем, я и ношу его в дождь. Дожди нынче часто.

Сколько эмоций, однако, вызвала встреча с этим роскошным удом. Я давно не думал о парфюмах и не заглядывал на фрагрантику.

---

Версия о неизвестной организации всегда должна приниматься разведкой к рассмотрению.

---

Конкретно меня интересует 5ВХ, и этот ролик идет первым.


lifehacker.ru/2015/07/10/forma-za-11-minut/

А вот это просто зацепилось по дороге:





Но... огурец - это бомба, просто бомба.

---

Именно так

15.07.2015 в 12:20

Пишет  zaichatina:

из фейсбучного скайсканнера
— Какие планы?
— Быть счастливым.
— Я имею в виду на сегодня.
— Не вижу разницы.

(фото мое)

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

О-о, грядет блиц - на той неделе в конце.
А я обещанную в "между играми" историю еще не ага.
Значит, надо ага. А потом блиц. Есть на это полторы недели, не считая выходных.
Время пошло.

---

Коллега пишет в закрытом посте: "Потому что семейные ужасы страшнее ужасов режима".
Не знаю, как - и можно ли вообще - это сравнивать.
Но вокруг этой фразы выкристаллизовалось то, что давно собиралось в душе, вопреки многому.
Я на своем месте. Я там, где должен и хочу быть.
Всё очень просто.

---

Райвола, Райвола. Билеты взяли.

---

Запомнить

Диазолин: утром выпил - день свободен.
Выключило, как торшер выключателем. Как только комариные покусы перестали адски чесаться, так я и вырубился на четыре часа. А к тому моменту, как я начал постепенно включаться, оно начало чесаться снова.
Не, только кларитин, кларотадин, зиртек, зодак, зарин, зоман, табун

---

Вот, кстати, да - надо Пелевина почитать, давно не читал.
Цитирую из одного жж-юзера:

"Но сейчас у меня «в ушах» снова Пелевин - «Бэтман Аполло». Хотела дать одну цитату, но «скачать бесплатно» ноне представляет уже некоторую проблему, поэтому – своими словами. Приходят к одному большому боссу на доклад трое халдеев, ответственных за дискурс, гламур и провокацию. И, значится, говорят, проблемы у нас с дискурсом и гламуром по всем фронтам. Не верят людишки в первый, а второй - высмеивают. И проблема, не так проста, как кажется. Если раньше, на любой информационный вброс, провокацию, идею и т.д. и т.п. человеки реагировали строго дуально – «Да – нет», то сейчас появился третий вариант – «пошел на х…». Задача в том, чтобы вернуть человеков в жесткое лоно дуальности.

Вот оно! Новости устроены таким образом, чтобы реакция была однозначной – да или нет, хорошо или плохо, прав или не прав. Причем для разных целей можно использовать одну и ту же картинку, а плюс или минут подогнать уже комментариями. Рычажок внимания и отношение человека смотрящего непременно должен быть сдвинут в крайнюю позицию, причем совершенно не важно, плюс это или минус. Привычка доверять печатному слову и новостной картинке долгие годы справлялась с этой задачей на отлично. Сейчас зоны информационного давления расширились, но пипл хавает ничуть не хуже. Однако! Появился зазор – под кодом «пошел на х…»."
...
"Если ловишь скрытый месседж, то информационный шум структурируется, выделяется генеральная волна, и ты обретаешь если не истинный смысл, то хотя бы мимолетное понимание, не замутненное крайними эмоциями. То есть ты вываливаешься из дискурса и гламура, и уж точно не ведёшься на провокации, а значит становишься чуть менее подконтрольным, и чуть больше управляешь собственной реальностью."


Надо-надо.

@темы: полезные приспособления, передай добро по кругу

---

Интересная пословица.
Capitán Araya... los embarca a todos y se queda en la playa