Commander Salamander. Пафос, романтика, цинизм
Мне не удалось найти ту видеозапись, на которой ЕА впервые увидела Виктора Хару. До того - не видела, не слышала. И о нем знала совсем чуть, что могла узнать из общедоступных источников почти случайно в 1979 году. Как бы уже не совсем свежак, что-то еще мотылается в сми, но и все. Кого-то, кто что-нибудь знал или интересовался тем же, рядом не было.
Но однажды по телевизору - тогда еще все смотрели телевизор - показали в какой-то программе это видео с песней. Черно-белое кино. Совсем его мне не удалось найти, но вот здесь есть пара фрагментов из него, по крайней мере крошечный кусочек с 0.19 - точно оттуда, возможно, и что-нибудь еще, но чтоб я помнил... Ну, и песня та же.
www.youtube.com/watch?v=U5PFx6DgwWs
Это всё. Всё, что она видела и всего один раз.
Дальше было делоА потом они с мамой поехали к отцу в... черт, я даже забыл название города, в общем, в ГДР, где отец был в команде, принимавшей новый "суператлантик", или не новый, или после ремонта... В общем что-то такое. Поехали, в общем. В том же 1979, в конце августа-начале сентября. На месяц где-то так. Добрались нормально, поселились в предоставленной верфью квартире и, ну, ясное дело, чем занимается женщина в какой-никакой загранице в семьдесят девятом. Шопинг, всё такое. А когда у отца выходной - можно всем вместе поехать в какой-нибудь еще город. А! вспомнил. То был Штральзунд. Вот где верфь-то, судостроительный завод Фольксверфт, была.
Ну, ездили, значит, еще куда - посмотреть заграницу и чего-нибудь тоже купить.
Надо сказать, книги и пластинки относительно хозяйственно-полезных товаров вроде одежды, посуды и ковров стоили дорого, а пользы не приносили никакой. Особенно та пластинка.
Еще надо сказать, что ЕА, на тот момент вполне себе Леночка шестнадцати лет, была человеком довольно чистым и вполне бесхитростным. Какие-либо интриги и козни ей были не по душе и не по уму (ну, кто ж ум напрягать будет ради того, что не по душе). То есть она себе в убыток или во вред легко поступала и высказывалась просто потому что так правильно, по правде. И хитрости в ней не было - почти ну вот совсем ноль. Не было такого, чтобы соврать что-нибудь, чтобы себе на пользу.
Был как-то случай вот, несколько раньше. Они с подружкой в секрете приготовили песню, чтобы выступить на школьной елке. А тут оценки за полугодие, бац - и с парой троек. И даже что-то еще на каникулы отрабатывать надо. Всё, говорит мама, никакой тебе елки, пусть празднуют те, кто заслужил, кто без троек. И все бы ничего - но песню же, Алька же тоже в этом деле, получается, из-за Леночки и она не сможет выступить? Ведь там какая песня была, музыка общеизвестная, из программы "В мире животных", а слова к ней Леночка сама сочинила, получилось так романтично, что-то про море и паруса. В общем, кому-то другому отдавать смысла нет.
И Леночка все честно маме рассказала: так и так, приготовили номер, организаторам уже пообещали, и Алька вот, за что ж ее-то наказывать? Можно я пойду и спою, а потом сразу уйду?
Мама не сразу, но разрешила. Леночка ее звала-звала: приходи, я петь буду, приходи. Мама обещать обещала, но так и не пришла. Когда Леночка потом, домой вернувшись, спросила: ну, что же ты? - мама сказала, что была уверена, что это хитрость такая, чтобы на елку выпроситься, а на самом деле никакой песни нет и никто не поет, и она решила просто отпустить дочь на праздник, а чего ж тогда идти, нарушать всю дочкину хитрость и конспирацию, а вы что, на самом деле пели?
Да мам, да ты что? У меня вся школа свидетели, и классная, и завучи, и кто там еще...
И вот так вывернуть мозги, чтобы понять, как это маме пришло в голову, что она хитрит, при том, что мама ее знает больше десяти лет, Леночка так и не смогла. Осталось как кусок чего-то чужеродного в сознании, что-то вроде бесконечности Вселенной, с чем вынужден согласиться как с утверждением факта, но чего в себя вместить, представить и до конца понять - невозможно.
И вот такая Леночка с мамой и папой гуляют по Ростоку, идут по пешеходной улице, где как раз полно магазинов и магазинчиков, туда и сюда заходят, что-то полезное и нужное выбирают и покупают.
И вдруг она так идет, идет - и натыкается, как бабочка на булавку, просто всей собой, так что и шагу дальше не сделать. На вот эту картинку натыкается:
И не на надпись, а на фотографию. На лицо. И - стоп.
Знаете, как бывает - все волоски на руках дыбом, и как озноб. И вот из этого озноба, понимая, что пластинки и книги тут покупать никто не собирается - не раз сказано по всяким поводам, она говорит: а можно мне эту пластинку? А еще и дыхание в эти мгновения бывает такое большое и холодное. И все слегка плывет. И как будто чуточку нереальное.
Я вот сейчас не помню, может быть, даже и не так было. Может быть, они сначала прошли дальше, и потом она сказала про пластинку, и пришлось возвращаться, и еще за это выговорили? Нет, не могу вспомнить. Что точно было - это озноб, и гусиная кожа, и холод в легких, и все вокруг отдельное и чужое.
Идите, сказала мама. Или: Саш, сходи с ней, посмотри. Я тут постою.
Зашли в магазинчик, подошли к прилавку. Спросили, сколько стоит. 16 марок 10 пфеннигов.
Отец говорит: у меня пять марок. А у нее марка и десять пфеннигов. И ясное дело, что пластинка стоит - ойойой. Ну, относительно цен на хрусталь и эмалированные кастрюли. Я сейчас не вспомню, сколько именно стоили кастрюли, но я точно помню, сколько стоила та пластинка и что это была полная безнадега. Отец говорит: нуууу... спроси у мамы. Так скептически говорит, понимаете. Так, что слышно: я умываю руки, я тут сделать ничего не могу, да и не стоит оно того.
И вот этот момент. Руки все еще в пупырышках, воздух холодный и большой внутри, ноги слегка не по земле идут. Отец остается внутри магазина. Мама - снаружи. Леночка так выходит и без сомнений и колебаний, без малейшего стеснения и замешательства, ясными голубыми ангельскими глазами глядя матери в глаза говорит: папа хочет мне купить эту пластинку, но у него денег с собой мало, дай десять марок.
И мама дает ей десять марок, даже не возразив, что это дорого. Она, конечно, не знает, что на самом деле шестнадцать, но и десять - несусветно платить за ерунду и баловство.
И она приходит к отцу с бумажкой и говорит: вот, мама дала десять марок, вот еще мои марка десять, давай покупаем.
И всё. Продавец дал им эту пластинку, и они пошли наружу. Мама с папой как-то друг на друга посмотрели с немым вопросом в глазах, но ничего так, ничего не было.
А потом, понимаете, потом еще две недели надо было пережить, потому что на той квартире не было проигрывателя никакого, и как же она тряслась над этой пластинкой! Я вам этого передать не могу, как она всегда смотрела, чтобы пластинка лежала на ровной строго горизонтальной поверхности, чтобы случайно не могла упасть и разбиться. И чтобы на нее не дай бог не поставили ничего.
А потом "суператлантик" доремонтировали, или достроили, в общем, приемные испытания закончили, документы передали, и Леночка с мамой погрузились на пароход и отправились по Балтийскому морю домой. У Балтийска постояли на рейде пару дней, уж не помню, почему, а потом зашли в Балтийск - а в Калининградский порт почему-то пароход не пошел. В общем, дальнейший план был такой: отец с Леночкой едет автобусом в Калининград с небольшими сумками, налегке, считай. По дороге как раз выходят у Вагонзавода - гаражей, там отец берет машину из гаража, забрасывает Леночку домой, а сам едет обратно в Балтийск - сколько там, на машине-то, с полчаса. И они с матерью по полной загружают машину, ковры-посуда, все как обычно. И тогда уже домой, домой.
И вот, только за отцом закрылась дверь, Леночка вынула из сумки пластинку - всю дорогу нежно ее к себе прижимала, чтобы в автобусе не раздавили, чтобы в машине не ударилась. И к проигрывателю. Радиола у них была. Включила, подняла деревянную полированную крышку, запустила... Поставила, не глядя, сначала вторую сторону. А там сразу Vientos del pueblo. Первые же аккорды, пустой дом, деревянный пол, высокие потолки, - она просто легла перед проигрывателем на деревянный пол и дала этой музыке, этому голосу идти насквозь, на всю глубину, на сколько было жизни.
И да, вот эта песня, которая Plegaria a un labrador, она там тоже была, на той пластинке. Так что она ее слушала, наверное, сто или триста раз.
Я вот сейчас думаю, правда, смотрю на эти все кадры и думаю - как она умудрилась узнать лицо, вот просто краем глаза его зацепившись, просто краем глаза, проходя мимо.
Вчера я об этом задумался, а сегодня друг ссылку на эту песню присылает...
Вот я и решил рассказать.
Что с моим левым плечом вчера случилось - я не знаю, оно вправлялось только для того, чтобы тут же вылететь, и болело жуть. А также я не знаю, что с ним случилось сегодня, но рука как рука, и все.
Но однажды по телевизору - тогда еще все смотрели телевизор - показали в какой-то программе это видео с песней. Черно-белое кино. Совсем его мне не удалось найти, но вот здесь есть пара фрагментов из него, по крайней мере крошечный кусочек с 0.19 - точно оттуда, возможно, и что-нибудь еще, но чтоб я помнил... Ну, и песня та же.
www.youtube.com/watch?v=U5PFx6DgwWs
Это всё. Всё, что она видела и всего один раз.
Дальше было делоА потом они с мамой поехали к отцу в... черт, я даже забыл название города, в общем, в ГДР, где отец был в команде, принимавшей новый "суператлантик", или не новый, или после ремонта... В общем что-то такое. Поехали, в общем. В том же 1979, в конце августа-начале сентября. На месяц где-то так. Добрались нормально, поселились в предоставленной верфью квартире и, ну, ясное дело, чем занимается женщина в какой-никакой загранице в семьдесят девятом. Шопинг, всё такое. А когда у отца выходной - можно всем вместе поехать в какой-нибудь еще город. А! вспомнил. То был Штральзунд. Вот где верфь-то, судостроительный завод Фольксверфт, была.
Ну, ездили, значит, еще куда - посмотреть заграницу и чего-нибудь тоже купить.
Надо сказать, книги и пластинки относительно хозяйственно-полезных товаров вроде одежды, посуды и ковров стоили дорого, а пользы не приносили никакой. Особенно та пластинка.
Еще надо сказать, что ЕА, на тот момент вполне себе Леночка шестнадцати лет, была человеком довольно чистым и вполне бесхитростным. Какие-либо интриги и козни ей были не по душе и не по уму (ну, кто ж ум напрягать будет ради того, что не по душе). То есть она себе в убыток или во вред легко поступала и высказывалась просто потому что так правильно, по правде. И хитрости в ней не было - почти ну вот совсем ноль. Не было такого, чтобы соврать что-нибудь, чтобы себе на пользу.
Был как-то случай вот, несколько раньше. Они с подружкой в секрете приготовили песню, чтобы выступить на школьной елке. А тут оценки за полугодие, бац - и с парой троек. И даже что-то еще на каникулы отрабатывать надо. Всё, говорит мама, никакой тебе елки, пусть празднуют те, кто заслужил, кто без троек. И все бы ничего - но песню же, Алька же тоже в этом деле, получается, из-за Леночки и она не сможет выступить? Ведь там какая песня была, музыка общеизвестная, из программы "В мире животных", а слова к ней Леночка сама сочинила, получилось так романтично, что-то про море и паруса. В общем, кому-то другому отдавать смысла нет.
И Леночка все честно маме рассказала: так и так, приготовили номер, организаторам уже пообещали, и Алька вот, за что ж ее-то наказывать? Можно я пойду и спою, а потом сразу уйду?
Мама не сразу, но разрешила. Леночка ее звала-звала: приходи, я петь буду, приходи. Мама обещать обещала, но так и не пришла. Когда Леночка потом, домой вернувшись, спросила: ну, что же ты? - мама сказала, что была уверена, что это хитрость такая, чтобы на елку выпроситься, а на самом деле никакой песни нет и никто не поет, и она решила просто отпустить дочь на праздник, а чего ж тогда идти, нарушать всю дочкину хитрость и конспирацию, а вы что, на самом деле пели?
Да мам, да ты что? У меня вся школа свидетели, и классная, и завучи, и кто там еще...
И вот так вывернуть мозги, чтобы понять, как это маме пришло в голову, что она хитрит, при том, что мама ее знает больше десяти лет, Леночка так и не смогла. Осталось как кусок чего-то чужеродного в сознании, что-то вроде бесконечности Вселенной, с чем вынужден согласиться как с утверждением факта, но чего в себя вместить, представить и до конца понять - невозможно.
И вот такая Леночка с мамой и папой гуляют по Ростоку, идут по пешеходной улице, где как раз полно магазинов и магазинчиков, туда и сюда заходят, что-то полезное и нужное выбирают и покупают.
И вдруг она так идет, идет - и натыкается, как бабочка на булавку, просто всей собой, так что и шагу дальше не сделать. На вот эту картинку натыкается:
И не на надпись, а на фотографию. На лицо. И - стоп.
Знаете, как бывает - все волоски на руках дыбом, и как озноб. И вот из этого озноба, понимая, что пластинки и книги тут покупать никто не собирается - не раз сказано по всяким поводам, она говорит: а можно мне эту пластинку? А еще и дыхание в эти мгновения бывает такое большое и холодное. И все слегка плывет. И как будто чуточку нереальное.
Я вот сейчас не помню, может быть, даже и не так было. Может быть, они сначала прошли дальше, и потом она сказала про пластинку, и пришлось возвращаться, и еще за это выговорили? Нет, не могу вспомнить. Что точно было - это озноб, и гусиная кожа, и холод в легких, и все вокруг отдельное и чужое.
Идите, сказала мама. Или: Саш, сходи с ней, посмотри. Я тут постою.
Зашли в магазинчик, подошли к прилавку. Спросили, сколько стоит. 16 марок 10 пфеннигов.
Отец говорит: у меня пять марок. А у нее марка и десять пфеннигов. И ясное дело, что пластинка стоит - ойойой. Ну, относительно цен на хрусталь и эмалированные кастрюли. Я сейчас не вспомню, сколько именно стоили кастрюли, но я точно помню, сколько стоила та пластинка и что это была полная безнадега. Отец говорит: нуууу... спроси у мамы. Так скептически говорит, понимаете. Так, что слышно: я умываю руки, я тут сделать ничего не могу, да и не стоит оно того.
И вот этот момент. Руки все еще в пупырышках, воздух холодный и большой внутри, ноги слегка не по земле идут. Отец остается внутри магазина. Мама - снаружи. Леночка так выходит и без сомнений и колебаний, без малейшего стеснения и замешательства, ясными голубыми ангельскими глазами глядя матери в глаза говорит: папа хочет мне купить эту пластинку, но у него денег с собой мало, дай десять марок.
И мама дает ей десять марок, даже не возразив, что это дорого. Она, конечно, не знает, что на самом деле шестнадцать, но и десять - несусветно платить за ерунду и баловство.
И она приходит к отцу с бумажкой и говорит: вот, мама дала десять марок, вот еще мои марка десять, давай покупаем.
И всё. Продавец дал им эту пластинку, и они пошли наружу. Мама с папой как-то друг на друга посмотрели с немым вопросом в глазах, но ничего так, ничего не было.
А потом, понимаете, потом еще две недели надо было пережить, потому что на той квартире не было проигрывателя никакого, и как же она тряслась над этой пластинкой! Я вам этого передать не могу, как она всегда смотрела, чтобы пластинка лежала на ровной строго горизонтальной поверхности, чтобы случайно не могла упасть и разбиться. И чтобы на нее не дай бог не поставили ничего.
А потом "суператлантик" доремонтировали, или достроили, в общем, приемные испытания закончили, документы передали, и Леночка с мамой погрузились на пароход и отправились по Балтийскому морю домой. У Балтийска постояли на рейде пару дней, уж не помню, почему, а потом зашли в Балтийск - а в Калининградский порт почему-то пароход не пошел. В общем, дальнейший план был такой: отец с Леночкой едет автобусом в Калининград с небольшими сумками, налегке, считай. По дороге как раз выходят у Вагонзавода - гаражей, там отец берет машину из гаража, забрасывает Леночку домой, а сам едет обратно в Балтийск - сколько там, на машине-то, с полчаса. И они с матерью по полной загружают машину, ковры-посуда, все как обычно. И тогда уже домой, домой.
И вот, только за отцом закрылась дверь, Леночка вынула из сумки пластинку - всю дорогу нежно ее к себе прижимала, чтобы в автобусе не раздавили, чтобы в машине не ударилась. И к проигрывателю. Радиола у них была. Включила, подняла деревянную полированную крышку, запустила... Поставила, не глядя, сначала вторую сторону. А там сразу Vientos del pueblo. Первые же аккорды, пустой дом, деревянный пол, высокие потолки, - она просто легла перед проигрывателем на деревянный пол и дала этой музыке, этому голосу идти насквозь, на всю глубину, на сколько было жизни.
И да, вот эта песня, которая Plegaria a un labrador, она там тоже была, на той пластинке. Так что она ее слушала, наверное, сто или триста раз.
Я вот сейчас думаю, правда, смотрю на эти все кадры и думаю - как она умудрилась узнать лицо, вот просто краем глаза его зацепившись, просто краем глаза, проходя мимо.
Вчера я об этом задумался, а сегодня друг ссылку на эту песню присылает...
Вот я и решил рассказать.
Что с моим левым плечом вчера случилось - я не знаю, оно вправлялось только для того, чтобы тут же вылететь, и болело жуть. А также я не знаю, что с ним случилось сегодня, но рука как рука, и все.
@темы: sigo siendo yo, Вальпараисо forever
-
-
16.09.2014 в 23:34vk.com/club16008083
-
-
16.09.2014 в 23:41